Волшебство лета

И всё-таки один друг у меня есть. Его зовут Митя, и он учится вместе со мной. Алёнка утверждает, что он влюблен в меня, поэтому и бегает по пятам и терпит мой скверный характер. Может, и так, только я предпочитаю не знать об этом, потому что к Мите отношусь дружелюбно, но люблю его не больше, чем, к примеру… стройку на нашем участке. Она просто есть и всё.

Закончив чистить вишни для варенья, я под невинным предлогом ускользнула из кухни и больше там не показывалась. Выбрала в домашней библиотеке небольшую книгу и засела с ней в тени сада. Только услышав мамин окрик о том, что нужно обедать, оторвалась и пошла к летней кухни. Навстречу мне, переговариваясь между собой, шли те самые «новенькие». Я немного смутилась, отчаянно соображая, стоит ли как-то поприветствовать их или мне «по статусу» не положено. В итоге, поравнявшись с ними, пробормотала:

– Здравствуйте! – и поскорее прошла в летнюю кухню, успев поймать на себе два немного удивлённых взгляда и ответное «здравствуйте».

Да уж, нашла выход из положения! Уж если здороваться, то на правах королевы, гордо неся себя и ни в коем случае не бормоча под нос непонятно что. Хотя, может быть, если бы я поступила именно так, они подумали бы, что я высокомерная выскочка? И какая мне разница, что они думают, если через месяц-полтора, когда работы на участке закончатся, рабочие исчезнут с нашего двора, и больше я их не увижу?!

Пообедав, я ушла в дом. Алёнка тоже вернулась, мы успели даже поцапаться из-за ерунды, а потом мама придумала нам занятие, чтобы мы «не скучали»: заставила протирать окна и снимать шторы. Если вы думаете, что у нас и в доме работают домработницы, вы ошибаетесь. Тут мы заправляем всем сами. Отец считал, что негоже тратить деньги на домработницу, если в доме три женщины. А мама поддерживала его в этом, утверждая, что ей куда легче убрать всё самой (с нашей помощью, разумеется), нежели терпеть в доме присутствие постороннего человека. На гостей это положение не распространялось. Гости – явление временное.

Когда работа была переделана и полуденное жаркое солнце немного спало, я сообщила маме, что отправляюсь на луг и, прихватив велосипед, отправилась в мини-путешествие.

Луг был моим любимым местечком в округе. Помимо меня желающих отдыхать здесь не наблюдалось, и это только радовало. Дальше простиралось огромное поле, засаженное колосьями. Иногда я бродила по нему, и колосья доставали мне почти до талии!

Луг находился не так далеко от дома, всего в пяти минутах ходьбы. Но была ещё и другая дорога, вокруг – длинная, по которой я ездила на велосипеде. А потом наслаждалась уединением с природой. Иногда брала с собой вязание. Не очень типичное увлечение для молодой девушки, но мне нравилось. Бывало, ко мне приходил мой друг Митя.

Ну вот, всё-таки сказала «мой друг». Значит, друзья у меня имеются. По крайней мере, один. И сестра Алёнка, с которой мы не слишком-то близки, но в нас течёт одна кровь, и мама утверждает, что со временем мы поймём всю силу родства.

Немного побродив среди колосьев, я уселась в траву на лугу в позе йога и прикрыла глаза. Хорошо! Никто не беспокоит, только легкий ветерок шевелит мои волосы – выбившиеся из «хвоста» пряди.

– Отдыхаешь? – вдруг услышала голос рядом с собой и невольно вздрогнула. – Извини, что помешал.

Рядом со мной оказался тот самый парень со стройки – новичок, – и, не спрашивая, бесцеремонно уселся рядом. Вообще-то, ему бы полагалось знать своё кастовое место. Не то чтоб у нас строго запрещено общаться между собой людям из разных слоёв общества, но нижестоящие должны уважать интересы вышестоящих по определению, независимо от возраста – это вроде нормы морали. Хотя откуда парню, работающему на стройке, знать о морали?

Я решила напомнить этому нахалу его место, поэтому довольно грубо отрезала:

– Да, ты мне помешал. Будь добр, оставь меня в покое.

Он хмыкнул, что означало лишь одно: удар по самолюбию не удался.

– А что, здесь тоже ваша семейная собственность? – он обвел луг широким взглядом и добавил: – Не похоже.

– Это не наша собственность, но, если ты не знаешь, напомню: разговоры с теми, на кого работаешь, у нас в стране не поощряются.

– А мой рабочий день уже окончен. Так что я сейчас – свободный человек.

– Тогда повторю ещё раз, как свободному человеку – пересядь в другое место. Я хочу побыть одна и ни в чьей компании не нуждаюсь!

Он смерил меня насмешливым взглядом и констатировал:

– Да ты настоящий кактус! Как тебя звать-то?

Я отвернулась и немного отодвинулась от него, давая понять, что отвечать на его глупые вопросы не намерена. И вообще, он – сам по себе, а я – сама по себе.

На парня это не произвело никакого впечатления. Он не стал пододвигаться, но расспросы продолжил:

– А я Нил. Очень приятно. Ты в школе учишься?

Нил? Это ещё что за имечко такое? Откуда он понаехал? Но спросить об этом я не могла – сама установила границы, значит, буду придерживаться установленных правил и молчать. Поговорит-поговорит, поймёт, что это бессмысленно, и уйдет.

– Понятно. От тебя, я так понимаю, и слова не добьёшься. О правилах общения между кастами ты знаешь, а о правилах человечности, видимо, нет.

Это что ещё за…? Он что, только что деликатно меня унизил? Опустил? Это я не знаю о правилах человечности? Да я же сама сегодня ПЕРВАЯ с ними поздоровалась, хотя я, как высшая по касте… Подождите-ка, вот я и попалась, опять думаю о кастах. Наверное, он прав. Люди из низших каст не имеют такого высокого положения в обществе, но ведут себя со всеми по-человечески, а люди нашего круга только и могут, что кичиться своим положением. А на самом деле мы все одинаковы. Мы – люди. Просто кому-то повезло родиться в элитной семье, а кому-то – в низшей касте. За исключением небольшого количества людей, добившихся своего положения самостоятельно. Так в чём же наша заслуга, лично моя, что я сейчас позволяю себе так говорить с ним? Если бы пришёл Митя, я бы вряд ли позволила себе так обращаться с ним.

– Извини, – повернувшись к нему, я тут же встретилась с его взглядом и опустила глаза.

3

Всё, что я успела заметить, так это то, что парень был симпатичным. Брюнет. И очень высокий. Но довольно худой. Хотя последнее вполне предсказуемо – столько работать и получать за это крохотные суммы, на которые и одному-то трудно прокормиться. У нас всех работников кормят один раз, в обед. Прямо там же, у рабочего места. До того, как пришли эти двое, я видела, как рабочие рассаживались на досках и кирпичах, и принимались молча есть, потому что на перерыв у них было отведено всего десять минут.

Я не знаю, хорошую ли зарплату пообещал им мой отец, но мне почему-то вдруг стало жалко этого парня. Да и всех их. Волей судьбы такие как мы с Митей определены в хорошие условия и можем, не задумываясь о завтрашнем дне, получать высшее образование и наслаждаться тёплым летом. А этот парень… Нил, кажется, – он должен впахивать, чтобы было, что есть. И никаких тебе летних каникул. А ведь он ненамного старше нас.

– Меня Карина зовут.

– Очень приятно, – ещё раз кивнул он. – Я бы протянул тебе руку, но, боюсь, это противоречит межкастовым правилам.

Он сказал это вполне серьёзно, без тени сарказма в лице и голосе, но мне почему-то стало не по себе. Хотелось провалиться сквозь землю. И зачем я только упомянула об этом разграничивающем положении?

– Тогда это сделаю я, – уверенно заявила в ответ, протягивая ему руку.

Он удивлённо взглянул меня и несильно пожал мою руку.

Я успела почувствовать его мозоли на ладонях и ещё раз вскользь подумать о том, как несправедливо обходится судьба с некоторыми из нас.

– А почему тебя так странно зовут? – задала я интересующий вопрос.

– Не знаю. Это мама придумала. Вообще, это из греческого. Согласно мифологии, Нил был сыном Океана и Тефиды. А с гэльского Нил переводится как «облако» или «чемпион».

– Ты интересовался, – заметила я.

– Да. Мне тоже казалось странным, почему все вокруг Димы да Саши, и только я – Нил.

– А как зовут тебя родные?

– Так и зовут.

– То есть уменьшительно-ласкательных вариантов нет?

Он пожал плечами.

– А зачем тебе?

Я тут же почувствовала проступивший румянец и, чтобы он не заметил, опустила голову и прикрылась распущенными волосами:

– Просто интересно. Я тоже не слышала о таком имени. А сам ты откуда?

– Из Пайна. Это далеко отсюда, восемь суток на поезде добирался.

Спрашивать «зачем» не имела смысла. Все срываются с родных мест за лучшей жизнью.