Каникулы в Лондоне

– Выгляжу. Хорошо или плохо?

– Хорошо.

Вырвала себе комплимент, называется.

Грубиян.

– Видела фотки из караоке? – неожиданно спросил парень, когда мы проехали уже пару кварталов. Молча.

– Что? – теперь опешила я.

– Пол очень доволен.

– Кто нас снимал? Это его рук дело?

– Скорее всего. Я не в курсе.

Он мог бы смотреть на меня, когда мы разговариваем! Но нет, глядит прямо перед собой или в окно, как будто ему моё общество претит.

В конце концов я просто не выдержала:

– Наверное, я получилась не очень фотогенично?

Есть! Я всё-таки заставила его взглянуть в свою сторону.

– Тебе ещё стоит потренироваться, – с прежним видом мистера невозмутимости бросил он и снова перевёл взгляд в окно.

Что, что, что, что?

– Ну да, разумеется, я ведь не одна из тех «малышек», которые зажигают с тобой в клипе. Вот они точно профи!

Он опять взглянул на меня. Сурово, словно я молочу не по делу.

Ну, ладно, они у него в клипах хоть не полуголые.

– Ты понимаешь, что всех этих девушек в свои клипы выбираю не я? Я вижу их только в день съёмки и выполняю поставленную режиссёром задачу.

Это он оправдывается сейчас? Что-то новенькое…

– Вот и сейчас мы выполняем поставленную задачу, да, Ларри? – с издевательской улыбкой взглянула на него – одетого с иголочки в тёмную рубашку с закатанными до локтя рукавами, уложенными волосами, лакированными ботинками.

На самом деле мне вовсе не хочется улыбаться.

Ларри недовольно покосился в сторону водителя, видимо, давно привыкшему к разным разборкам во время движения, и произнёс с расстановкой:

– Да, именно так.

Всю оставшуюся дорогу до места назначения мы ехали молча. Водитель делал своё дело, Ларри уткнулся в телефон, а я сидела в своём умопомрачительно красивом платье, смотрела в окно и чувствовала себя самой несчастной на всём белом свете.

Глава 17

До выхода оставалось пятнадцать минут, и звёзды – не мировой величины, но всё-таки – многих из них я только вчера видела по британскому телевидению, а уже сегодня – вживую, – томились у передвижных трейлеров в ожидании своего выхода на красную дорожку. Кто-то делал селфи, кто-то просто стоял, уткнувшись в экран крутого мобильника, и почти никто ни с кем не общался.

Через десять минут мне это наскучило, и я заявила Ларри, что должна отойти на минутку. Он хмуро взглянул на меня, но уточнять куда и зачем не стал. И на этом спасибо.

Уборную я нашла без труда, к ней вели указатели. Оформлено здесь всё было по высшему классу, словно мы были в шикарном отеле – зеркала в пол, подсветка сверху и по бокам, бесшумные сушилки для рук.

Поправив наряд перед зеркалом и мысленно настроившись на нужный лад, я дёрнула дверь, но она не поддалась. Я напряглась и дёрнула чуть сильнее. Ещё сильнее. Закрыто.

Прежде чем до меня дошло, что случилось, я всё ещё дёргала дверь, пытаясь понять, не заклинило ли замок, и в ту ли сторону я толкаю. Но вскоре сомнения были развеяны. Меня заперли. Скорее всего.

Ну и что теперь делать? Кричать, как ненормальной, чтобы меня выпустили? Или надеяться, что кому-то ещё приспичит зайти сюда перед самым началом церемонии, и этот кто-то позовёт ещё кого-то, чтобы открыли дверь…

И в этот момент до меня донеслись звуки музыки.

– О, нет, – процедила я, морщась как от кислого лимона. Торжественная церемония началась. А я тут.

Блин!

И что там делает Ларри?

Пойдёт теперь без меня?

Вот блин!

В этот самый момент мой телефон завибрировал, и я увидела его имя.

– Ты скоро? – без предисловий осведомился он не слишком добрым, впрочем, привычным уже тоном.

– Я бы с удовольствием оказалась сейчас рядом с тобой, но, видишь ли, меня заперли, – стараясь не поддаваться панике, процедила я.

– Что? – переспросил он.

То ли не расслышал, то ли… расслышал. Кажется, такой поворот для него тоже стал неожиданностью.

– В какую сторону ты пошла?

– В туалет.

– Я понимаю. В какой?

– А сколько их тут? – совсем раскисла я. Теперь меня точно никто не найдёт.

Как можно подробнее я попыталась описать свой маршрут, после чего Ларри бросил короткое:

– Ладно. Постараюсь что-нибудь придумать, – и отключился.

Прошло долгих десять минут, во время которых я вся извелась. Меня уже мало заботил мой внешний вид. На глазах набухали слезы, и только небольшая надежда на то, что я всё-таки выйду отсюда засветло, не давала мне разрыдаться. Не хочу показываться людям в таком виде.