Выборы в истории Российского государства в IX – начале XIX века

Разделяя «веча» на непосредственно народные собрания, государственные органы и «всякие сборища», сторонники данной точки зрения дают неоправданно узкую трактовку его содержания.

Другой аспект той же проблемы – деление вечевых собраний на законные и незаконные.

Сторонники такого разделения определяют законность веча, руководствуясь самыми различными критериями – организационным, территориальным, представительным. Например, К. А. Неволин и И. Д. Беляев[123 - Неволин К. А. Полн. собр. соч. Т. 6. СПб., 1859. С. 112; Беляев И. Д. Судьбы земщины и выборнаго начала на Руси. С. 36.] увязывали законность или незаконность веча с его организационным аспектом. «Законное» вече с необходимостью должно быть созвано в специально предназначенном месте («Ярославли Дворе» или «у Святой Софии»), инициатива должна исходить от властей («созывать его законно могли только Князь и Посадник»),[124 - Неволин К. А. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 112.] а сбор обеспечивали биричи и подвойские.

Действительно, данные археологических раскопок свидетельствуют, что чаще всего общегосударственные вопросы рассматривались на Ярославовом дворе: «…Ярославово Дворище стало вечевой площадью, где более трехсот лет собирались новгородцы для решения своих дел…».[125 - Засурцев П. И. Новгород, открытый археологами. М., 1967. С. 26.] О традиционности этого места для созыва веча можно судить по документам: «От посадника Великаго Новагорода… и от всего Великаго Новагорода на вече на Ярославле дворе…»; «…се покончаша… весь государь Велики Новгород на вече на Ярославле дворе»; «Г-дну посаднику новгородцкому Василю Микитину тысяцкому Новгородцкому Ова Степановичю и всему гдну Великому Новугороду на веце на Ярославле дворе…».[126 - Памятники истории Великаго Новгорода/Под ред. СВ. Бахрушина. М., 1909. С. 36; Российское законодательство X–XX в. Т. 1. Законодательство Древней Руси. М., 1984; С. 304; Шахматов А. А. Изследование о Двинских грамотах XV в. СПб., 1903. С. 146.]

В других городах в силу немногочисленности данных традиционные места сбора веча выделить сложнее. Вероятно, это были площади перед церквями: например, в Переяславле ради князя Ярослава Всеволодовича переяславцы собрались к святому Спасу.[127 - ПСРЛ. Т. 1.С. 175.]

Однако вече могло изменить место традиционного сбора. Так, киевляне, помимо обычно практикуемого веча в самом Киеве, иногда собирались под Угорским, под Вышгородом и у Туровой божницы. Несмотря на необычное местоположение, эти собрания, по мнению И. Я. Фроянова и А. Ю. Дворниченко, вполне можно обозначать как вечевые.[128 - Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. С. 62.] В Новгороде вече могло собраться не только на Ярославовом дворе, но и «на поле» и «оу святого Николы».[129 - ПСРЛ. Т. 9. С. 74; Т. 39. С. 87.] Не созывая людей в одно определенное место, а в особом порядке – по дворам – новгородцы собирали вече в 1170 г.: «… начата Новгородьци вече деяти, втайне, по двором…».[130 - ПСРЛ. Т. 2. С. 97.] Вече 1185 г. смольняне созвали в походных условиях, под Треполем.

Приведенные примеры совершенно недвусмысленно иллюстрируют весьма важный вывод: связывать вопрос о законности или даже само понятие веча с определенным местом его проведения нет никаких оснований.

О. В. Мартышин определяет правомерность веча, прежде всего, по его составу.[131 - Мартышин О. В. Вольный Новгород. С. 182.] Этой версии будет уделено внимание при исследовании круга участников выборов.

Думается, ни организационные, ни качественные характеристики народных собраний нельзя считать обязательным признаком законности веча. Вероятнее всего, разработка определенных требований к вечевому собранию, нарушение которых означает, что вече будет незаконным, либо вообще потеряет право называться вечем, объясняется желанием подогнать вече под современные рамки. Желание далеко не новое, поскольку еще В. И. Сергеевич и М. В. Довнар-Запольский оценивали его как продукт своего времени.[132 - Довнар-Запольский М. В. Вече. С. 242.] Кроме того, определенность состава и организационных характеристик присуща скорее государственному органу. Вече хотя рассматривается в литературе обычно как «орган республиканского самоуправления»[133 - Pickhan G. Gospodin Pskov: Entstehung und Entwiklung eines stadtischen herrschaftszentrums in Altrussland. C. 187.] – не государственный орган, а институт непосредственной демократии древнерусского государства.[134 - Минникес И. В. Древнерусское вече – государственный орган или институт непосредственного народовластия? // Вопросы правоведения. Вып. 4. Иркутск, 1999. С. 3–6.]

Вечевой этап начинался со сбора жителей на вече.

Порядок созыва веча считается установленным: «Сигналом к общегородскому вечу служил клич бирючей или бой особого колокола, не похожий на звук остальных церковных колоколов».[135 - Луговой В. В. Выборы в средневековом Новгороде. С. 232.] Судя по описаниям летописи, применялись обе процедуры. Иногда документы напрямую указывают на колокольный звон как на сигнал к вечевому сбору: «удариша в колоколы, и сташа вечием», «зазвониша в вече у святей Софии».[136 - ПСРЛ. Т. 10. С. 214.] Но чаще в отношении созыва веча в Новгороде и в других городах летописец применял слова «созвав», «створиша» или «собрав». Правда, на основании преобладания одного словосочетания над другим нельзя делать вывод о преимущественной форме созыва.

Определенного времени сбора не было. Иногда летописец упоминал утро как время сбора: «заутра же събрав останок Новогородцев, и сотвори Ярослав вече…».[137 - ПСРЛ. Т. 9. С. 74.] Безусловно, это было более разумно, поскольку некоторые вопросы можно было решить за один день. Но вряд ли этот факт можно расценивать как обязательный момент организации вечевого схода. Иногда в силу каких-то причин, например, из-за желания скрыть факт вечевого сбора, вече проводилось и в совершенно неурочное время: «Том же лете начата Новгородьци вече деяти, втайне… на князя своего на Святослава на Ростиславича. И приехавше на Городище приятели его, начата поведати: «княже! Деют людье вече ночь (курсив мой. – И. М.), а хотят тя яти"…».[138 - ПСРЛ. Т. 2. С. 97.]

Еще менее были формализованы такие вопросы, как продолжительность и периодичность веча.

В одних случаях решение принималось быстро. Так, в 1342 г. созыв веча на Ярославовом дворе и у святой Софии, отправление владыки к властям, пленение инициаторов софийского веча – все эти события, как говорит летопись, «бысть до обеда».[139 - ПСРЛ. Т. 10. С. 214.] В другом случае решение вопроса занимало значительно больше времени: «…и тако быша веча по всю неделю».[140 - Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов (далее – НПЛ). М.-Л., 1950. С. 59.] Например, в 1384 г. в Новгороде по делу князя Патрикия вече созывалось ежедневно в течение двух недель.

Что касается периодичности вечевых собраний, то, судя по документам, созывались они не в определенный период, а по мере надобности.

В вечевом этапе выборов можно выделить несколько стадий. Обязательными шагами вечевого этапа были такие стадии, как предложение кандидатуры князя, ее обсуждение и принятие решения.

Предложение кандидатуры князя на вече – это выдвижение, но озвученное на вечевом сходе. Например, после смерти Андрея Юрьевича на вече во Владимир в 1175 г. собрались владимирцы, ростовцы и суздальцы. Предметом веча был вопрос – «по кого хочем послати в своих князьях?». Учитывая формулировку вопроса, можно предположить, что готового решения не было. Очевидно, именно вечу предстояло отобрать подходящих кандидатов и сделать выбор между ними.

Принимая во внимание имеющиеся сведения о вечевой деятельности, мы считаем неоправданным ограничивать право предложения кандидатуры какой-либо особой группой, будь то «боярская группировка», «партия» или оспода. Видимо, любой участник веча мог вынести на обсуждение общины имя приемлемого кандидата.

Сразу следует оговориться, что если основанием замены являлось недовольство населения, то решение о смещении прежнего и выдвижение кандидатуры нового князя обычно реализовывалось одновременно: «Того же лета выгнаша от себе из Новагорода Новгородци князя своего Святослава, сына Олгова…, седевша в Новегороде на столе два лета и 5 месяцев, и послаша в Суждаль по князя Ростислава…».[141 - ПСРЛ. Т. 9. С. 161.]

Стадия обсуждения и принятия решения – центральная стадия процедуры выборов князя.

Форма реализации этой стадии до конца не определена. Порядок работы веча неоднократно обсуждался в литературе. Существует, по меньшей мере, два подхода к этому вопросу.

Первый подход подчеркивает анархический характер работы веча: «…ни собрание веча, ни порядок решения дел на вече не были строго определены», – считал М. В. Довнар-Запольский.[142 - Гневушев А. М. Господин Великий Новгород // Русская история в очерках и статьях. Т. 1. М., 1909. С. 381.] Аналогичный вывод сделал и В. О. Ключевский: «На вече по самому его составу не могло быть ни правильного обсуждения вопроса, ни правильного голосования».[143 - Ключевский В. О. Соч. Т. 2. М., 1957. С. 69.] Это мнение разделяют другие исследователи: «…Определенного, строгого порядка не было, не было ни очереди голосов, ни формулировки резолюций, ни вотума. В случае разногласий, а особенно в разгар борьбы партий, совещания принимали совершенно беспорядочный характер, и решения не выносились правильно, а выкрикивались».[144 - Любавский М. К. Лекции по древней русской истории до конца XVI века. C. 202–203.]

Единственное, что, по мнению С. Шпилевского, могло влиять на порядок деятельности вечников, это их статус: «Перед… лучшими людьми простые люди молодшие черные, смерды не могли возвышать голоса, их не стали бы слушать».[145 - Шпилевский С. Об участии земщины в делах правления до Иоанна IV // Юридический журнал издаваемый П. А. Салмановым. 1861. № 5. Январь. С. 221.] Думается, что нельзя принять это ограничение, поскольку летописец иногда противопоставлял мнение черных и «нарочитых» людей. Как верно отметил В. И. Сергеевич, «…очень понятно, что боярам, людям состоятельным и умудренным опытом старцам, принадлежало на всяких сходках первое место. Но это не значит, что они имели на вече лучшее право, чем остальные люди. Право у всех было равное, и каждый говорил или молчал по своему усмотрению».[146 - Институт выборов в истории России. С. 37.] Аналогичную позицию занимал B. Е. Романовский. Он просто указал на важную роль стариков и «лучших людей» в совещаниях, не настаивая на их особых привилегиях.[147 - Романовский В. Е. Государственыя учреждения Древней и Новой России. С. 252.]

Второй подход заключается в делении вечевых собраний на упорядоченные и неупорядоченные. Сторонники этой точки зрения (А. В. Арциховский, В. В. Луговой, Н. Л. Подвигина и др.) относят к первым веча с определенным регламентом и порядком принятия решения: «Обычное вече выглядело как «вполне упорядоченное совещание», проходящее с соблюдением… правил».[148 - Луговой В. В. Выборы в средневековом Новгороде. С. 222.] Но, поскольку летописец часто рисовал картину противоположного характера, В. В. Луговой признает, что «в экстраординарных случаях (в моменты бедствий и возмущений) они (веча – примеч. мое. – И. М.) являли собой неуправляемую стихию, толпу, кричащую на разный лад».[149 - Там же.] Интересно отметить, что и упорядоченное, и стихийное собрание автор, не сомневаясь, называет вечем. Это означает, что регламент, который характерен для «обычного» веча, зачастую не соблюдался, но решение все-таки принималось и имело законную силу. Другими словами, различия в процессе формирования приемлемого для всех решения не влияли на его законность.

Относительно процесса принятия решения позиции исследователей во многом сходны с теорией «упорядоченных» и «неупорядоченных» собраний. Основываясь на фрагментах берестяных грамот с написанными на них именами, некоторые авторы делают вывод о возможном голосовании при помощи своеобразных берестяных «бюллетеней». «В условиях вечевого строя органы власти в Новгороде были представительными, – отмечает В. Л. Янин, – избирались посадники и тысяцкие, архиепископы и архимандриты, кончанские, уличные и купеческие старосты, сотские. Возможно, одно из свидетельств таких выборов и дошло до нас…».[150 - Янин В. Л. Я послал тебе бересту… М., 1998. С. 166.] По мнению Н. Л. Подвигиной, «вряд ли при широком распространении грамотности в Новгороде важные вечевые решения принимались… примитивным способом. Это наверняка должно было происходить организованно, возможно, и путем голосования».[151 - Подвигина Н. Л. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого в XII–XIII в. С. 105.] Можно согласиться с автором по поводу грамотности новгородцев, но трудно предположить, какие еще организованные способы принятия решения на вече, кроме «возможного» голосования, имеет в виду Н. Л. Подвигина. Иные варианты, которые большинство авторов рассматривает как реальные и очень распространенные (например, вооруженное столкновение вечников), вряд ли можно отнести к организованным способам.

Думается, что сама практика вечевых собраний противоречила идее бюллетеней.

Во-первых, изготовление достаточного числа бюллетеней требовало времени, а веча могли собираться «наутро» или сразу по возникновению проблемы.

Во-вторых, должно было сохраниться большее количество грамот с именами. Но материальных носителей, свидетельствующих в пользу данного взгляда, явно недостаточно. Его сторонники сами указывают, что археологические материалы дают лишь «некоторые основания»[152 - Там же.] считать возможным голосование бюллетенями.

В-третьих, трудно себе представить вече «на поле», в котором участники пользуются бюллетенями.

Кроме того, голосование при помощи бюллетеней предполагало существование определенной избирательной системы. Это, в свою очередь, делало бессмысленным многодневное обсуждение проблемы: если существовали бюллетени, достаточно проголосовать, чтобы снять вопрос. Еще менее логичны случаи «кулачного» решения вечевых проблем.

Вряд ли стоит связывать процедуру голосования на вече с бюллетенями. Более того, само голосование часто рассматривается как атрибут более поздней стадии развития государства, а до этого, как заметил М. Н. Петров, «голосований в нашем смысле слова не производилось».[153 - Петров М. Н. Городское самоуправление в России // Сборник муниципальных знаний. Факультет административно-организационный. Вып. 3. Петроград, 1918. С. 17.] Безусловно, если трактовать понятие голосования предельно широко, включая в некую «открытую форму голосования», предложенную А. В. Белоновским, поднятие рук, возгласы, «силовые приемы, в том числе кулачным боем, потасовкой между размежевавшимися группами»,[154 - Беленовский А. В. Выборные начала и формирование представительства земских соборов (XVI–XVII в.): Автореф. дис…канд. ист. наук. М., 1999. С. 16] то любое движение можно счесть голосованием, но это совершенно неверно.

Если князь, предложенный вечникам, был популярен у общины, проблем, как правило, не возникало. Но как решался вопрос, если горожане не отдавали явного предпочтения никому из претендентов? Учитывая, что «порядок вечевых собраний уже сам собой показывает, что для определения вечевого решения не мог быть применяем счет голосов»,[155 - Довнар-Запольский М. В. Вече. С. 237.] возможным было различное развитие событий.

Ситуация первая: спорящие группировки могли собраться в разных местах. Каждое вече принимало собственное решение. В этом случае все зависело от количества и настроя соперников. Вполне мог разгореться вооруженный конфликт. В Новгороде «после бурных прений оба веча сходились на Волховском мосту, соединявшем обе стороны, и вступали в настоящую битву».[156 - Андреев Н. Н. Вечевая Русь или Вольный город Новгород Великий. Культурно-исторические очерки России. № 5. СПб., 1912. С. 49.] Наглядная картина такого конфликта дана в летописи под 1384 г.: «Прие[ха]ша городчане Ореховци и Корельскии ж жалобою к Новугороду на князя Патракиа, и князь Патракии подъя Славно и смоути Новегород. И сташа Славляне по князи, и поставиша вече на Ярославли двори, а другое вече оу святеи Софьи, обои во ороужьи, аки на рать, и мост великий переметаша…».[157 - ПСРЛ Т. 4. Новгородская четвертая летопись. Ч. 1. М., 2000. С. 339.] Иногда, особенно при воздействии третьих сил (обычно в лице князя или владыки), окончательное решение выносило одно из вечевых собраний.

Второй вариант развития событий – решение принималось на одном вече той стороной, которая в данный момент имела значительное преимущество. В 1359 г. Славенскому концу удалось навязать городу своего посадника, поскольку они «пришли на вече в доспехах, отчего и сумели быстро разогнать безоружных заречан».[158 - Мартышин О. В. Вольный Новгород. С. 183.] Правда, судя по дальнейшим событиям, победа Славенского конца оказалась временной, как и принятое им решение.

Третья ситуация – окончательное решение принималось не сразу, но, по-видимому, одним общим вечем в результате длительных обсуждений (возможно, и физического воздействия). В Новгороде в 1220 г. «…целую неделю продолжались веча в городе. Наконец, дело пришло к концу: все граждане сошлись «однодушно» и целовали крест».[159 - Довнар-Запольский М. В. Вече. С. 231.]

Вряд ли можно говорить о какой-либо конкретной и постоянной избирательной системе применительно к определению итогов вечевого сбора. Но можно заключить, что вопрос о кандидатуре победителя в вечевом сходе предполагает два варианта ответа: либо решение принималось единогласно, либо допускалась победа в соответствии с мнением большинства вечников.

Если все горожане единодушно сходились в своих симпатиях к одному правителю, никаких вопросов об определении итогов не возникало. Но такая картина была скорее исключением, нежели правилом. Как решался вопрос, если предполагаемый князь не был одинаково популярен у всех жителей? Обязательно ли единогласие при вынесении каждого вечевого решения о призвании?

В. Дьячан ответил на этот вопрос положительно;[160 - Дьячан В. Участие народа в верховной власти в славянских государствах до изменений их государственнаго устройства в XIV и XV веках. Варшава, 1882. С. 93.] В. В. Луговой считает, что «изгоняя или призывая князей, горожане обычно были единодушны».[161 - Луговой В. В. Выборы в средневековом Новгороде. С. 230.] М. Ф. Владимирский-Буданов настаивал на том, что единогласие требовалось «в принципе»,[162 - Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. С. 80.] хотя на практике не всегда достигалось. Аналогичный тип единогласия предложен в работах А. М. Гневушева, М. Н. Петрова, М. Дьяконова. Последний считал этот вариант более вероятным, поскольку «невозможно было отличить единогласное мнение от мнения подавляющего большинства в народной толпе».[163 - Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. С. 101.]

Многие исследователи придерживаются мнения, что вопрос о кандидатуре на престол мог быть решен и большинством голосов. О такой возможности, в частности, писал Б. И. Александровский: «…для того, чтобы состоялось известное решение необходимо было согласие всех или по крайней мере подавляющаго большинства, которое могло бы заставить смолкнуть всех разномыслящих».[164 - Александровский Б. И. Народное правление в древней Руси. С. 11.] С ним солидарен Н. Н. Андреев, который указывает, что «не существовало и подсчета голосов, и большинство определялось на глаз. Решения выносились только в том случае, если была уверенность, что за ним стоит действительное большинство не только тех, кто присутствует, но и тех, кого нет на вече».[165 - Андреев Н. Н. Вечевая Русь или Вольный город Новгород Великий. С. 48.] Аналогичное мнение высказано Н. Л. Подвигиной: «Для принятия того или иного решения необходимо было, чтобы оно одобрялось большинством голосов»[166 - Подвишни Н. Л. Очерки социально-экономической и политической истории Новгорода Великого. С. 106.] и составителями энциклопедии «Святая Русь»: «для решения требовалось или единогласие, или такое подавляющее большинство, при котором протест меньшинства не имел бы значения».[167 - Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. М., 2002. С. 107.] Несколько иную позицию занимали В. П. Алексеев и М. В. Довнар-Запольский. В их трактовке отсутствует понятие большинства, но порядок принятия решения аналогичен описанию Б. И. Александровского: «Вся суть в том, что решение должно было быть принято таким количеством участников веча, которое могло бы настоять на его исполнении. Понятия большинства древнерусское вече не имело; под «одиначеством" разумеется не согласие всех, а окончательное решение, при котором несогласные принуждены к согласию, или не приняты в разсчет».[168 - Александровский Б. И. Народное правление в древней Руси. С. 11.]

Подобное решение вопроса представляется вполне вероятным. Трудно предположить, что все вечевые решения были единодушными.

Можно привести ряд аргументов, косвенно свидетельствующих о возможности решения веча не «в один голос». Например, причиной конфликта Новгорода с великим киевским князем Всеволодом в 1140 г. было то, что вече дважды меняло свое решение по поводу кандидата на новгородский стол. Вначале им стал сын Всеволода. Но когда приглашенный правитель пустился в дорогу и «уже минующу Чренигов», новгородское вече вынесло новое решение и заявило Всеволоду: «…не хощем сына твоего княжити у нас в Новегороде».[169 - ПСРЛ. Т.9. С. 165.] Наконец, «паки, здумавше» новгородцы просят у Всеволода его шурина, князя Святополка. Столь резкое изменение позиции новгородцев свидетельствует о наличии разных группировок, каждая из которых имела свой взгляд на личность правителя. При этом перевес одной над другой должен был быть не слишком значительным, иначе не удалось бы так резко поменять пристрастия в столь короткий срок.

Еще одно свидетельство летописи, имеющее характер косвенного доказательства – вече 1016 г. На нем новгородцы заявили своему князю Ярославу, что наутро все они выйдут против Святополка, а того, кто не захочет, «сами потнем», т. е. заставят пойти. Этот факт можно толковать двояко: как свидетельство или обязательности единогласия, как это сделал М. А. Дьяконов,[170 - Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. С. 102.] или, что представляется более верным, того, что единогласия на вече не было. Коль скоро понадобилось принуждение не желавших участвовать в походе, значит, на вече таковые были, причем не согласные с решением большинства, иначе бы вопрос о принуждении не стоял.

Независимо от того, каким образом было принято решение, оно означало одобрение предложенной вечу кандидатуры и продолжение процесса княжеских выборов.

Посольство с предложением занять престол

Посольство – обычный этап призвания князя на правление. Почти всегда более или менее подробное описание выборов правителя указывало, что после «сдумаша» горожане «послаша» или «идоша» за избранным князем: «…и идоша лучшие мужи с посадником с Мирошкою и с Михалком ко Всеволоду Юрьеву сыну Долгорукаго, и даде им сына своего князя Святослава княжити у них в Новегороде».[171 - ПСРЛ. Т. 10. С. 33.] Даже если на вече присутствовали посланники князя, приглашение на престол, как правило, передавали не они, а городская депутация.

Этап посольства включал передачу приглашения и его принятие. Иногда в это же время послы приносили присягу от имени города. Кроме того, возможно на данном этапе было повторное посольство после повторного веча. Эти стадии имели факультативный характер и были необходимы лишь в случае отказа приглашенного князя принять престол.

Посольство к князю выполняло двойную роль. Во-первых, оно информировало князя или его старшего родственника о решении веча. Во-вторых, послы рассматривались как «глас народа», как полноправные представители городской общины. Именно в этом качестве они представали перед князем, и именно им было дано юридическое право передать князю приглашение веча. Этим официальное посольство отличалось от отдельной группировки, желавшей видеть на престоле своего ставленника, что имело место в 1137 г., когда «…прииде князь Всеволод Мьстиславич в Пьсков, хотя сести в Новегороде опять на столе своем, позван отаи новгородьскими моужи и плесковичи».[172 - ПСРЛ. Т. 39. С. 59.]

Роль представителей городской общины была особенно важна в тех ситуациях, когда посланники приносили присягу князю еще до его прибытия в город. Например, в 1200 г. великий князь Всеволод «утвердив Новогородцев крестом честным на всей на своей воли, и дасть им сына своего Святослава, еще мала суща».[173 - ПСРЛ. Т. 10. С. 32–33.] Иногда посольство выступало в качестве гаранта благонадежности горожан: в 1139 г. «послаша Новогородци в Киев к великому князю Всеволоду Олговичю Киевскому, просяще у него брата его Святослава Олговича княжити у них в Новегороде, а дети своя в заклад прислаша…».[174 - ПСРЛ. Т. 9. С. 165.]

Приглашение адресовалось либо самому князю, либо его старшему родственнику. Последнее отнюдь не означало, что приглашенный недееспособен. Им мог быть и вполне взрослый человек (например, Александр, которого просили у его отца новгородцы в 1241 г., уже отличился в Невской битве). В этом случае, возможно, испрашивали и его согласия, хотя внешне решение отдавалось на откуп старшему родственнику. Очевидно, из-за этого в одних случаях послы говорят «поиди к нам» (так, в 1176 г. «Володимерци же, укреплещеся межи собе, послаша по Михалка к Чернигову, ркуще: «ты еси старейший в братии своей; поиди к Володимерю»[175 - Там же. С. 254.]); а в других «дай нам…» (например, в 1140 г. новгородцы дважды обращались в Всеволоду с просьбами: вначале просили «дай нам сына своего Святослава», а затем «дай нам шурина своего, князя Святополка Мстиславича»).[176 - Там же. С. 165–166.]

Соответственно адресатам строилась и формулировка приглашения. Вероятнее всего, она включала ритуальную и информативную часть. Приглашение начиналось с приветствия, возможно, сходного с начальным текстом рядных грамот. Эта часть приглашения обозначала адресата и, скорее всего, его семью. Вторая часть, информативная, содержала приглашение на престол. Эта часть, скорее всего, имела свободную форму. Например, посланники от Друцка так пригласили князя Глеба Ростиславича: «поиди, княже, не стряпая, рады есмы тебе, аще ли будет брань, то и з детми бьемся за тя».[177 - Там же. С. 211.] Вряд ли эта формула являлась обычной для приглашения.