Долго, дорого, без иллюзий. Разговоры о психотерапии со скептиком

– Ну да, чувства, котел… Это я помню. Но ведь можно же не давать чувствам прорваться? Можно просто зарыть этот котел поглубже, и все!

– Многие так и делают, но думать о том, что нам все подвластно и мы можем управлять своими чувствами, довольно самонадеянно. По факту наша психика диктует свои правила, причем зачастую без нашего осознанного участия. Во-первых, потому что эмоциональной жизнью во многом управляют гормоны, а во-вторых, психика всегда стремится дополнить себя до целого, и все отрезанное остается таковым только на время. В моменты усталости, слабости, стресса все подавленное может вырваться наружу, что обычно пугает, но все же это скорее хорошо, нежели плохо.

– Да неужели?

– В большинстве случаев именно так. Ведь когда становится слишком поздно, накопленная ярость, вина или боль могут быть настолько огромными, что способны убить. Но даже если ситуация не настолько критична, то проблема в том, что иногда мы тратим так много времени, сил и упорства на свои защиты, что не успеваем собственно жить, о чем потом и сожалеем.

– И что, вы хотите сказать, что только терапия поможет эти защиты убрать?

– Терапия поможет, но не столько убрать защиты, сколько расширить их репертуар. Со временем мы сможем не полуосознанно повторять одни и те же модели поведения, а выбирать их. Ведь если ты в основном реагируешь автоматически, то элементарно не успеваешь ничего сообразить при этом, а значит – не успеваешь осознать, что с тобой происходит. Есть разница между осознанным подавлением каких-то чувств, когда ты понимаешь, что сейчас им нет ни времени, ни места, и происходящим помимо твоей воли бессознательным их вытеснением вне зависимости от времени, места и обстоятельств.

– Давайте все-таки вернемся к примеру. Если успешный, но не имеющий близких отношений мужчина так и не обратится к психологу, то какие есть варианты развития событий?

– ОК, возвратимся к нашему герою. Вот закопал он свой котел и тщательно забетонировал его, чтобы не прорывались на поверхность его чаяния, нужды и переживания. И как-то раз, после очередной рабочей недели, наполненной срочными и трудноразрешимыми проблемами, с которыми он, как и всегда, с блеском справился, на полуделовой, полудружеской встрече он встречает Ее. Она не только ослепительно красива и умна, но еще и умеет слушать его так, как будто, пока звучит его голос, весь мир перестает для нее существовать. Она так приветливо и внимательно смотрит ему прямо в глаза, так нежно улыбается, подперев щеку изящной рукой, так глубоко понимает то, что он не успел даже оформить в слова, что он вдруг осознает: как же не хватало ему всего этого – вот такого включенного слушания, внимательного взгляда, попыток понять…

На работе его, безусловно, ценили как сотрудника, всегда доверяли ему самый сложный участок работы. Там всегда были нужны его светлая голова, решительность, ответственность, готовность потратить сколько угодно времени на решение проблем бизнеса. Но внезапно он понимает, что там никому нет дела до его усталости, сомнений, страха поражения и преследующего с раннего детства чудовищного одиночества. Всех интересует только то, как он функционирует, только то, что он сможет сделать для компании, и совсем не интересует он сам.

Но может быть, ей не все равно? Отдаваясь усталости и надежде, он решается на роман. Неудивительно, что он совершенно счастлив, – ведь он получил то, в чем так давно нуждался, сам того не подозревая! Он даже берет небольшой отпуск (чего с ним, конечно же, за последние лет пять-семь ни разу не бывало). Его сопротивляющееся, привыкшее к напряжению тело в итоге засасывает нега южного курорта: рестораны, пляжи, закаты, прекрасный секс.

Но… уже через несколько райских дней он начинает замечать, что куда-то постепенно исчезают прежнее воодушевление и восторг, что надвигается напряжение, а за ним недовольство и раздражение. Ему кажется, что она уже не так в него включена, что все чаще поглощена она собой и своими впечатлениями, что временами она чего-то хочет, много говорит о себе, что ей определенно уже не так важно, что происходит именно с ним. Может быть, ей вообще нужны только его деньги? Он замыкается, отодвигается, делается все более холодным и отстраненным. Ее это пугает, тревожит, ранит (верное подчеркнуть), она устраивает разборки, пытается выяснить, что произошло, становится слишком эмоциональной, требовательной, недовольной. И… все!

– Что «все»?

– Он решает, что все это было большой ошибкой. Он же всегда знал, что на самом деле до него никому нет дела. Что никого никогда не интересует, что там у него внутри. Родителям нужно было лишь одно: чтобы он им не докучал, хорошо учился, не доставлял никаких проблем, ничего не просил, не жаловался, не ныл, не лажал. И вот все повторяется. На что, собственно, он надеялся? Размечтался, влюбился, размяк! Надо позвонить на работу и проверить, не отдали ли новый проект другому. Пока он тут витает в облаках, его могут обойти, и вот тогда он действительно потеряет все.

– Ой, ну прямо роман сочинили. Ну допустим. А что было бы, если бы он пошел к психологу? Давайте, опишите теперь в красках, как бы вы спасли нашего героя.

– О, это было бы точно не так драматично и красочно. Он бы пришел не сразу, а, скорее всего, лишь в момент, когда его уже изрядно потрепал какой-нибудь симптом: бессонница, депрессия, панические атаки или соматические болезни – короче, что-то, что мешает ему отлично функционировать. Мы ведь помним, что это чрезвычайно важно для него и составляет основу его защит. Безупречность и готовность в любой момент выполнить требуемое – это его шанс получить безопасность, признание, успех, ощущение важности и принадлежности.

– То есть он пришел совсем не потому, что осознал свое одиночество, а потому, что боится налажать и лишиться того, что у него уже есть, – работы и карьеры?

– Точно! И все, что он будет хотеть от меня, – чтобы я «починила» его, избавила от симптомов и помогла ему снова стать совершенным биороботом.

– И судя по тону вашего голоса, вы совсем не собираетесь этого делать?

– Ну почему же… Сначала все будет двигаться примерно в этом направлении – причем вне зависимости оттого, хочу я этого или нет. Ведь его жизненная модель, его привычка быть совершенным будет влиять и на наш процесс. Он будет делать все, чтобы поскорее «вылечиться»: будет требовать упражнений, домашних заданий, будет изучать вопрос самостоятельно – в общем, он будет реализовывать свою детскую программу: везде, в том числе и в моем кабинете, он должен быть эффективным, успешным, желательно лучшим.

– Ну и чем это плохо? Ведь ваша работа, наверное, пойдет быстрее?

– Сложно сказать. Полагаю, что это никак не повлияет на скорость. Все клиенты с этого начинают – они приносят нам свой способ справляться с трудностями. Так они показывают нам, как приспособились к условиям, в которых росли, и при этом они чаще всего убеждены, что это единственно возможный и уж точно правильный способ жизни.

– Так это наверняка так и есть. Для них-то это вполне хороший способ.

– Да, весьма. В нашем примере он еще и не самый плохой, не самый деструктивный – хоть с социальной точки зрения, хоть с личностной: человек работает, получает хорошие деньги, окружен почетом и уважением. Кажется, что всем от этого только сплошная польза.

– А почему «кажется»?

– Потому что у него симптомы есть, вы помните?

И эти симптомы – его «друзья» – серьезно мешают ему жить и ставят под угрозу привычные схемы и планы.

– Вы иронизируете, говоря «друзья»?

– Нисколько. Ведь именно благодаря им он обратился за помощью. А это было для него совсем-совсем не просто. Вспомните: его учили не ныть, не жаловаться, а значит, ни в коем случае не признаваться в том, что он не справится сам, что ему нужна помощь. Быть нуждающимся совершенно непозволительно – это риск получить осуждение, отвержение и прочие «радости». Поэтому, придя к психологу, он уже признался самому себе, что не справляется, а это значит – пошел на серьезный для себя риск, совершил большую внутреннюю работу, и симптомы ему в этом помогли. Ведь любой симптом просто «разговаривает» с нами, сообщает о каком-то неблагополучии, о чем-то подзабытом, заброшенном, отрезанном, вытесненном. Мы отрезали какой-то важный кусок себя и запрятали его глубоко-глубоко – чтобы не позволить себе быть такими, какими нас не хотели видеть.

– А что запрятал этот мужчина?

– Зависимость от других людей, от их любви и подлинного интереса к нему, свою слабость, несовершенство, человечность, способность не справляться с жизнью и неспособность слышать себя. Да много чего!