Заставь моё сердце согреться

– Откусишь?

– Пережую и выплюну.

– Кайф. Такие ролевые игры я люблю, – беззаботно чмокнув меня в нос и, насвистывая мотив из "Ну, погоди", шлёпают на выход, оставляя мокрые следы пяток. – А мне бонус отстегнули, видал! – хвастаются Лёше, виновато топчущемся на лестничной клетке в надежде на амнистию.

Не получит.

– Яр… – начинают было старую пластинку, пока соперник натягивает берцы, но не слушаю.

Иду в гостиную, приношу валяющуюся на подлокотнике футболку Бессонова и, грубо впихнув её вместе с курткой, молча захлопываю перед обоими дверь. Что они там дальше будут делать мне плевать. Хотят – пусть милуются, хотят – пусть поножовщину устраивают, задолбали.

Возвращаюсь на кухню, с обречённостью оценивая масштабы вышедшего из берегов стихийного бедствия. Где там у нас лежит швабра с ведром? Надо убрать всё это безобразие до приезда Ди.

– Видал, что эти придурочные Отелло устроили? – собирая осколки разбитой сахарницы, улетевшей в запале к холодильнику, спрашиваю у Чинги, вынырнувшему из убежища, едва все лишние ликвидировались.

На помощь рассчитывать, конечно, не приходится, однако и сочувствующее мяв на дороге не валяется. Хорошо, когда хоть кто-то тебя понимает.

***

Пара недель спустя

Хрясь. Моё короткое "Аа-а". Следом глухой бамц.

– Да чтоб тебя! – шиплю, растирая ноющий от жёсткого падения копчик.

Очередного падения. Какого уже по счёту?

– Я в норме. Спасибо, что спросила, – старчески кряхтят подо мной. – А если перестанешь сдавливать грудину коленкой – буду вообще прекрасно.

– Заплачь ещё.

– Заплакать, когда ты так страстно пыхтишь мне в ухо? Только если от счастья, это же одна из моих эротических фантазий.

– Убогонькая какая-то фантазия. Впрочем, не удивлена. Однако лучше пофантазируй на досуге о том, чтобы перестать меня ронять.

– Женщина, будь снисходительней. Я стараюсь.

Тут спорить не стану – Бессонов действительно старается. И выкладывается на тренировках по максимуму. Не сачкуя и оставаясь до упора.

В зале так вообще к нему не прикопаешься – все поддержки и даже подкрутки делает на раз-два, а вот держать равновесие на коньках ему оказывается намного сложнее.

Благо на другом уже почти не сыпется. За последние пару недель перекидной прыжок и тулуп становятся для него почти плёвым делом. Почти.

Без казусов, естественно, не обходится.

Как и без ушибов, лёгких растяжений и бесчисленных ссадин, ставших нашими верными спутниками. Попробуй не травмироваться, когда так эпично каждый день прикладываешься об лёд.

– Долго валяться будем? – торопит нас Олег, со строгим прищуром наблюдающий за процессом. – Времени осталось в обрез, а вы всё тискаетесь и дурью маетесь.

Дурью маемся!? Подлая клевета!

– Слышал, Владик? Завязывай тискаться, – сползаю с него, принимая вертикальную позу. Не забывая при этом жалостливо нянчить запястье. – Оставь нежности для фанаток и работай давай.

– Может, всё-таки ограничимся пока чем-то попроще? – в очередной раз предлагает тренер. – Ты замахнулась на третью группу с тем, кто тяжелее гитары никогда ничего не поднимал.

– А с какой предлагаешь дебютировать, с первой? Чтобы судьи сразу записали нас в лузеры? Ну уж нет. Он сегодня не покинет каток, пока не сделает то, что я хочу от него получить.

И это угроза, если что, ни разу не шутка.

Мы в последнее время и без того задерживаемся на репетициях дольше нужного. Несколько раз вообще лишь ближе к полуночи заканчивали, вымотанные дальше некуда. Но лучше так, чем опозориться в первом же эфире.

– Вы оба такими темпами скорее уйдёте с арены с пробитой головой, – Олег вроде и поддерживает мой энтузиазм, однако не забывает про рационализм. – Зуб даю, там никто не придёт с третьей. Хорошо, если другие участники просто обучат базу.

– Значит, мы будем первыми!

– Полностью разделяю твои наполеоновские стремления, но пожалей парня.

Вот ещё!

– С чего это мне его жалеть? Он сам подвязался на всё, пускай теперь не ноет. Я же даже вращения пока от него требую!

– Слышал? Пока, – хмыкает Олег, сочувствующее кивая Владу. – Готовься.

– Зато теперь понятно, чего первоначальный её напарник так охотно поменялся, – отмахиваются с ленцой, отлепляя зад ото льда. – Знал, что его ждёт.

Заложив вираж, резко торможу напротив Бессонова, грозно скрестив руки на груди.

– Тебя что-то не устраивает?

– Абсолютно всё устраивает, Ярик, – успокаивающе поглаживают меня по плечам. – Сделаем всё, что ты хочешь и в лучшем виде. Только научи.

Ага, научи. А ничего, что я сама в парном катании ни в зуб ногой? В смысле теорию-то знаю, но вот когда дело касается практики…

Да, попытка попробоваться в таком направлении была, ещё где-то в начальной школе, однако провальные показательные соревнования дали понять очевидное – не командный я игрок.

Кто ж знал, что спустя столько лет история повторится. Хуже того – что я ещё и самолично подпишусь на эту авантюру.

Так что теперь приходится руководить парадом, делая умное лицо.

– Научу, – обещаю с такой уверенностью, что попробуй усомнись. – Выброс и парные прыжки же освоили. И это потянем.

– Не вопрос. Абрикосова, с тобой хоть в жерло вулкана, хоть в травмпункт, хоть в ЗАГС. Только позови.

Льстивый засранец. Мажет мёдом так щедро, что все мухи с пчёлами дохнут от диатеза. Наверное, пора уже привыкнуть к этой его манере, но что-то пока не получается. То ли потому что морда у него при этом слишком ушлая, то ли потому что я слишком подозрительная и воспринимаю всё исключительно как стёб.

А по-другому упорно не получается.

Хотя нет, эффект притирки всё же постепенно да происходит. Если две недели назад присутствие Влада на льду вызывало у меня исключительно изжогу, то сейчас я словно бы…