Язва на полставки

– О которой тебя никто не спрашивал, – поднимаюсь на ноги, ставлю остатки посуды на столешницу и лезу под мойку за веником.

– Ты права. Прости.

От изумления влетаю затылком по так некстати выскочившему откуда ни возьмись металлическому выступу. В глазах пляшут звёздочки хронического невезения, но всё это ерунда, потому что… Он что, реально только что извинился?

Однако.

Сначала пожалуйста. Теперь прости.

К такому жизнь меня не готовила.

– Чего грохотало? Вы опять решили подраться? – на кухне нарисовывается Даня, лицезрея керамические руины под ногами, полуголого друга и меня в позе рака… С метёлкой. – И что тут творится?

– Посуду хреначим. На счастье, – сгребаю всё в совок.

– На чьё счастье?

– Чьё-нибудь. Моё. Твоё, – кивок на Демьяна. – Его. Его в приоритете. А то он какой-то злюка. Наверное, это потому что его никто не любит.

Шутку не оценили.

– Много болтаешь, – холодно бросает тот мне. – Тебе никто не говорил?

– Бывало, да. И что шило в одном месте потерялось тоже частенько отмечают.

– Причём там оно не одно, – по-ребячески хихикает братец. – Их там штук пять заныкано.

Дверная трель прерывает этот безумно интересный разговор.

– Иди гостей встречай, а то сейчас тебе что-нибудь куда-нибудь засуну, – хмуро морщу носом. – Подумаешь, чуть-чуть гиперактивная. Мне ещё в детстве это поставили.

– Да уж помню. По восемь раз за день из луж доставали и переодевали. И зелёнку скупали упаковками, потому что вечно кое-кто башкой вперёд с деревьев и гаражей сигал ласточкой. Кто ногу пропорол арматурой на слабо? Кровища хлещет, всю туфлю залила, та лужей растекается, а она умоляет родакам ничего не говорить. Иначе гулять больше не отпустят, – Даня продолжает вещать уже на полпути в коридор.

– Кто кого куда не отпустят? – у Киры ушки на макушке. Издалека всё слышит.

– Да есть тут одна… гиперактивная, – хмыкают в ответ, забирая заманчиво бренчащие дутые пакеты у Тимура. – Я тут подумал, может пиццу заказать?

О, пиццу брат любит. Обожает. У него на холодильнике целая коллекция магнитов и буклетов с номерами телефонов итальянской кухни местного российского разлива красуется. Причём ни один не повторяется. Кто бы знал, что из роддома родители двадцать пять лет назад привезут черепашку-ниндзя.

Ясное дело пицца в конечном итоге заказана, причём в трёх вариациях. К ней в компанию весьма гармонично вписывается суши-сет. Следующие пару часов опустошаем купленную тару, общаемся и играем в настольные игры. “Уно”, “Взрывные котята”, “Свинтус”. Миленько, забавно, но на “Дженго” моему терпению подходит конец.

За окном разливаются Белые ночи, а я тут тухну. Не могу. Понятно, что ребята привыкли к Питерскому ритму жизни, для них он обыден, как для москвичей прогулки вдоль вечерней Тверской до Красной площади, но для меня-то всё в новинку! Я ещё не успела насыться этим городом!

А потому под предлогом очистить стол для Монополии по "Игре престолов", собираю пустые пивные бутылки и опустевшие пакеты из-под чипсов, тихонько выскальзывая из гостиной. Вышедший следом Демьян ловит меня с ключом в руке, телефоном в зубах и в одном сапоге.

– Далеко собралась? – интересуется он, прикрывая за собой дверь, чтобы остальные не видели. Хм, может не всё пропало? Может сможем договориться полюбовно?

– М-м-м… – строю невинную улыбочку, но с учётом сжатой челюсти получается не особо. – Не очень.

– А конкретнее?

К моему огромному облегчению, на Игнатенко снова надето максимум одежды, выпаренной и высушенной электрическим помощником, так что ко мне возвращается способность связано излагаться и не блеять.

– Прогуляться хочу. Не могу сидеть в четырёх стенах!

– У тебя и правда шило в заднице.

– Попробуешь достать? – ляпаю прежде чем мозг понимает, что такую чушь нормальные люди вслух не произносят.

– Нет. Пожалуй, оставлю всё как есть. Жди внизу. Отпрошу тебя у брата.

Э-э-э…

– Зачем?

Да у меня сегодня прямо день тупых вопросов!

– Чтобы за тобой с поводком не явились. Согласись, смотреться будет не очень.

– Даня хуже родителей, у которых пунктик на комендантский час и неукоснительное подчинение. Он же меня одну не отпустит.

– Именно поэтому я иду с тобой. Если не будешь снова меня топить, даю слово, что постараюсь сильно не раздражать.

???

– А как же купля-продажа Винтерфела и Железных островов?

Игнатенко кривится. Ну да. Нужна ему больно эта ерундистика. Он в настолках вообще участия не принимал. И пить почти не пил. Всё это время без особого интереса залипал на телек, раз в пятнадцать минут выходя курить на балкон.

Меня накрывает нерешительность.

Идти с ним вдвоём?

Куда-либо?

Это после сегодняшнего-то неудачного знакомства?

Это точно хорошая затея?

Ночью Петербург преображается и становится ещё прекраснее! Невский проспект вообще словно сходит со страниц сказки. Улица переливается в отблесках фонарных столбов, здания подсвечиваются рассеивающимися прожекторами, мигают вывески работающих кафе, а по дороге проносятся смазанными пятнами автомобили, играя включёнными фарами в слепящих зайчиков.

Город только просыпается. На улице, подобно грибам после дождя, вырастают уличные музыканты. Их много. Едва ли не каждый участок от светофора до светофора занят под своё представление. На зелёном мосту юный паренёк нереально круто играет на скрипке, а через дюжину шагов на смену заступает квинтет, вживую исполняющий "Группа крови на рукаве". Очень круто исполняющий, кстати. Ребята таланты.

Народу много, но местных от туристов отличить проще простого. Туристы то и дело озираются по сторонам, пытаясь объять необъятное. Местные же целенаправленно идут по проспекту, уже ничему не удивляюсь. Однако некоторые красоты мимо тоже не пропускают.

Какие-то девчонки с хихиканьем проходят мимо, заинтересованно поглядывая на Демьяна. Тот и бровью не ведёт. Едва ли их замечает. Такой неприступный, вы посмотрите. Молча вышагивает рядом со мной с видом языческого божка. Руки в карманах, в зубах сигарета, волосы падают на глаза.

– Так и будешь молчать? – не выдерживаю я. Уже минут пятнадцать прошло, как мы вышли из подъезда, а он не проронил ни слова.