Теория и практика культурологических исследований

Обратная сторона «удаленности» от центральной России видится в том, что на край до сих пор смотрят прежде всего как на богатую «кладовую», культурная ценность которой во внимание практически не принимается.

Так определение географических границ нас с неизбежностью выводит на более серьезную проблематику, связанную с самоопределением региона, с обретением им своего лица и осознанием своей роли, места и судьбы.

2. Историко-культурная составляющая включает историю заселения и освоения региона, сформировавшийся в данном регионе тип культуры и доминирующий тип личности, закрепившиеся в общественном сознании.

Региональная идентичность жителя Урала тесно связана с осознанием общенациональной идентичности. Прежде всего, и это исторически обоснованно, «пришлые» на Урал люди связывали себя с местом, откуда они были родом (с русского Севера, из Курской области и т.п.). В характере их жизнеустроения прежде всего отмечаются характерные черты «материнской» культуры. Среди историко-культурных исследований Урала самого последнего времени особое место занимает анализ традиционных форм культуры, принесенных на Урала переселенцами из России.

Со временем здесь складывается особый тип культуры – горнозаводский. Специфическим чертами горнозаводского уклада был его «промежуточный» характер: полурабочего-полукрестьянского образа жизни. От крестьянского горнозаводский унаследовал тесную связь с природным циклом (общеизвестно, что на заводах прекращалась работа с Петрова дня до Успенья в соответствии с сельскохозяйственным календарем). Среди наиболее значимых ценностей крестьянской культуры выделяют традиционность. Устойчивость традиций обеспечивалась за счет повторяемости календарного цикла, на котором зиждился земледельческий труд, и религиозных оснований. Система религиозной жизни на Урале определялась и во многом обеспечивалась жившими здесь раскольниками, основой жизненного уклада которых, в свою очередь, были «древлее благочестие» (дониконианское существование православия) и «отцовский чин» (стародавний уклад жизни). Строгая регламентация не только религиозной жизни, но и поведения, быта позволяли не только сохранять «древние» формы, но обеспечивали воспроизведение определенного типа личности, для которой связь с традицией становилась связью с подлинным бытием.

Традиционность жизненного уклада позволила сохранить на Урале характерные для русской жизни XVI– XVII вв. черты не только в укладе жизни, но и формы народной культуры (запечатлившиеся в особенностях застройки – народное жилище камско-волжского подтипа славянского крестьянского дома, в песенном фольклоре, в народном празднике и т.п.).

Однако гомогенности крестьянской жизни на Урале противостояла динамичность и дифференцированность городской жизни, опирающейся на другой способ производства, связанный с более тесным взаимодействием социальных групп. «Промежуточный» (между городом и деревней) горнозаводский тип культуры оказался чрезвычайно устойчивым. Его черты в той или иной степени обнаруживали исследователи вплоть до самого последнего времени в «реликтовых» формах культурных ориентаций жителей малых городов и заводских поселков.

Особый тип культуры продуцировал и особый тип личности. В языке закрепилось определение «уральский характер». Само словосочетание воспринимается скорее как художественный образ, чем как устойчивое семантически наполненное целое. С другой стороны, ощущается наполненность понятия неким смыслом, в котором особо акцентируется его социальная значимость. В языке фраза «проявил уральский характер» обычно связывается с такими качествами личности как самоотверженность, верность долгу, добросовестность, героизм.

Можно назвать закрепившиеся в общественном сознании и исторически обусловленные типы уральского мастера, купца-золотопромышленника, уральского рабочего, которые поднимаются до символических образов, репрезентирующих не только отдельные исторические эпохи, но и Урал в целом.

3. Демографическая составляющая наряду с традиционными проблемами расселения населения и размещения трудовых ресурсов, динамики миграций, сформировавшихся агломераций населенных пунктов включает исторический анализ миграций, связанный с перемещением народов (например, в ходе индустриализации), обусловивший те или иные формы организации социальной жизни и способы освоения природного мира.

Экономическая обусловленность исторического заселения Урала, динамика миграций, связанная то с притеснениями старообрядцев, то в насильственным переселением крестьян на уральские заводы, то с ускоренной индустриализацией (включающей в том числе и насильственное перемещение спецпереселенцев), то с эвакуацией времен Великой Отечественной войны, позволяет ученым охарактеризовать особенности исторического существования как отдельных населенных пунктов, так и современные проблемы. Эта проблематика достаточно хорошо освоена экономической географией.

4. Этнокультурная составляющая связывает воедино рассмотрение культур отдельных этнических групп (системы ценностей, язык, религиозные верования, обряды, традиции), проживающих на данной территории и процессы межкультурного взаимодействия этносов.

Анализ этнокультурных особенностей Урала сегодня ведется очень интенсивно: рассматриваются особенности культур местного населения, выявляются ближние и дальние этнические связи (к примеру, связи хантов и манси с родственными им финно-угорскими племенами); осознается как необходимое сохранение традиционных форм культуры местных народов; систематизируется этнографический материал о русских поселенцах края (от песенного фольклора до древнерусских традиций в иконописи) и т.д. В исследованиях историков и этнологов все более явной становится линия анализа межкультурного взаимодействия соседних народов.

5. Социально-психологические факторы, обусловливающие региональную идентичность (как национальную, так и наднациональную, связанную с той культурой, которая развилась в данном регионе) и формирующие региональное самосознание. Они связаны с теми социальными мифами, которые определяют жизнь региона.

Проблемы региональной идентичности и самосознания стали осознаваться как значимые в самое последнее время. Можно сказать, что анализ социальной мифологии региона дает возможность более полно представить взаимообусловленность социально-экономической и ментальной структур, формирующих идентичность жителя региона. Однако этот процесс находится в самом начале[6 - Сегодня появляются работы, анализирующие социальные мифы в целом и предлагающие теоретические подходы к анализу «неорегиональной мифологии» (см., например, Малякин И. Российская региональная мифология: три возраста // Pro et contra, т. 5, 2001).]. Нами была предпринята попытка рассмотрения уральского регионального мифа советского времени, обусловившего отличительные особенности края в двадцатом веке.

6. Ценностно-ориентирующая составляющая позволяет рассмотреть региональную систему ценностей как один из вариантов общекультурной системы, проанализировать, какие ценности, воспринятые личностью, связывают ее (личность) с местом ее жизни, и что становится значимым в каждый конкретный период развития культуры региона.

Понимая под идентификацией – механизм отождествления личности с определенной социально значимой целостностью, воспринимаемой на эмоциональном и сознательном уровне в общих символах и категориях, мы можем сказать, что процесс выработки собственной идентичности является важнейшей основой социальной интеграции. Самоидентификация позволяет личности определиться в выборе системы ценностей. И здесь особое место занимают патриотические чувства людей. Признание места жизни своей малой родиной свидетельствует о том, что сложились достаточно тесные связи между жителями региона и местом их жизни, что служит серьезным индикатором региональной идентичности.

7. Политико-экономические факторы, позволяющие рассмотреть тип административно-территориального деления, статус территории, систему органов социального управления, взаимоотношений различных политических партий и организаций на жизнь региона, состояние экономики, интеграционные и дезинтеграционные процессы, происходящие в регионе и обусловленные внутрирегиональными и общегосударственными проблемами развития, а также проанализировать деятельность отдельных политических и экономических систем в связи с тем типом культурного взаимодействия, который сложился в данном регионе.

Перечисленные выше факторы позволяют смотреть на регион как на целостную систему социальных связей, характерных для данной территории. Для того, чтобы это единство состоялось, необходимо, чтобы жителями региона место их жизни было освоено как собственное и значимое, чтобы выработался определенный «способ связи» с местом жизни, выкристаллизовался определенный тип мироотношения и миропонимания. Таким интегратором социальной жизни конкретного региона становится культура.

Региональная культура – это своеобразный вариант национальной культуры (ее можно назвать «материнской»). Отношения «материнской культуры» и региональной – это связь общего и особенного. Региональная наследует ценностно-нормативное ядро «материнской культуры», формы и способы жизни людей и адаптирует их для условий конкретной территории. Региональная культура выполняет для локальной территории те же функции, что и «материнская» для всей страны: человекотворческую, созидая определенный тип личности, например «уральца», «сибиряка»; регулятивную, выступая регулятором общественных отношений (на уровне устоявшихся местных норм и принятых законов); коммуникативную, вырабатывая формы межкультурной коммуникации различных этнических групп, живущих на данной территории; аксиологическую, формируя систему ценностей и опираясь на традиции местных жителей; символическую, наполняя пространство жизни символами, как официально представляющими регион, так и неформальными, выработанными в данном сообществе в ходе исторического развития.

Региональная культура становится серьезным фактором существования локального социума, проживающего на данной территории, тогда, когда члены этого социума осознают себя как некое единство, идентифицируют себя с конкретной территорией, ощущая себя связанными с нею не только производственными связями, но и транслируемыми ценностями, среди которых значимость места жизни в судьбе ее жителей и судьбе страны ощущается как доминантная.

Для того, чтобы в конкретной территории сложилась своя региональная культура, «материнская» культура должна пройти через несколько этапов. Первый – это включение данного географического пространства в поле освоения «материнской» культуры (ситуация «открытия» в той или иной степени характерна для многих регионов России: осваиваются Урал, Сибирь, Дальний Восток, Юг России, в более позднее время – территория Восточной Пруссии – Калининградская область). Вторая – это освоение новой родины переселенцами (миграция населения из Центральной России и Русского Севера на Урал и дальше в Сибирь, освоение южнорусских земель казаками, украинцами, белорусами). На этом этапе происходит «символическое включение» территории в состав России. Появляется представление о роли, которую призвана играть данная территория в судьбе страны (быть «кладовой» природных богатств, как Урал или Сибирь, выполнять функцию охраны рубежей, южных, восточных или западных). Жители из разных областей страны, являясь носителями, с одной стороны, «материнской культуры», с другой, привнесенных в нее особенностей, связанных с местом прежнего проживания (это лучше всего представить на примере языка, существующего как единый, общий для всех носителей, и диалектный, характерный для данной местности), стремятся адаптироваться к конкретным формам существования, однако сохраняют в различных культурных формах (от одежды и жилища до языка и обрядности) черты прежней жизни.

На следующем этапе начинает осознаваться «связь с местом», выражающаяся в определенных способах хозяйствования, в организации социальной жизни. Вступая в межкультурную коммуникация с коренными народами и переселенцами из других регионов, люди начинают осознавать собственную идентичность именно как людей, живущих в данном географическом пространстве. На этом этапе формы жизни еще несут особенные черты тех мест, из которых переселились люди.

Четвертый этап отличается тем, что люди, живущие в конкретной территории, воспринимают ее как свою родину. Характер производства и социальной жизни, осознание собственной особенности и значимости в судьбе страны, сформировавшийся этос и нашедшие свое воплощение эстетические ценности – все это дает право называть культуру жителей конкретного региона региональной.

Интересно, что не всякий регион продуцирует свою, региональную культуру. Так, можно говорить о региональной культуре применительно к Уралу, Сибири, Югу России. Однако области центральной России не могут быть рассмотрены как феномены региональной культуры, они находятся в рамках «материнской» русской культуры[7 - Даже в обыденном сознании слова «русская культура» закреплены географически с центральной Россией, тем, что исторически называлось Московией.]. Отдельной территорией нужно назвать Русский Север, который воспринимается как квинтэссенция русской культуры, поскольку исторически связан с другим древнерусским центром – Новгородом и достаточно длительный период на протяжении двадцатого века являлся «хранителем» национальной культуры.

Таким образом, мы можем утверждать, что региональная культура является интегрирующим началом жизни в конкретной территории, определяемая условиями существования людей (географическими) и определяющая формы существования.

Региональная культура носит наднациональный характер. В ее поле этнически разнородные элементы входят как значимые, ценностные и необходимые составляющие. Платоновское выражение «без меня народ неполный» выражает, на наш взгляд, наиболее объемно представление, что региональная культура существует как поликультурное единство, обеспечивая в рамках локальной территории возможность межкультурного и межэтнического взаимодействия[8 - При этом этнокультурные и межнациональные конфликты во многом снимаются именно региональной самоидентификацией людей разных национальностей. Первичность регионального при незабвении этнического – это та форма социального устройства, которая гарантирует мирное существование и сводит к минимуму возможность конфликтов «на национальной почве».].

Рассматривая региональную культуру как поле межкультурного взаимодействия, необходимо учесть, что это взаимодействие идет как «по горизонтали» – между народами, живущими на данной территории, так и «по вертикали», объединяя страну в единую общность (применительно к нашей стране можно было бы использовать название «Россия регионов»). И это единство обладает несколько иными очертаниями, чем традиционное административное районирование. Можно выделить как отдельные этнокультурные общности, обладающие при единстве территории государственным статусом (национальные республики в составе страны – Татарстан, Башкортостан, республики Кавказа), так и региональные культурные сообщества (Урал, Сибирь, Юг России, Дальний Восток), объединяющим началом которых служит исторически сложившийся способ жизни на данной территории. Вероятно, такой образ России мог бы существенно облегчить решение многих в том числе политико-экономических проблем сегодняшнего дня.

Внутренняя регионалистика: научный статус интегрированного знания

Интерес к описанию отдельных локально-территориальных, региональных общностей, выходящий за пределы анализа их природно-географической и экономической специфичности, в современном гуманитарном знании носит актуальный характер. Во многом причиной тому служат происходящие процессы глобализации, стремящиеся к стиранию различий между государствами, культурами, сообществами, и, как реакция, желание отдельных государств и культурных образований противостоять всеобщей унификации. Одним из свидетельств непростой ситуации в современном мире видится противопоставление интересов глобальных региональным и локальным.

Очевиден тот факт, что пренебрежение интересами отдельных регионов, местных сообществ не только не ведет к единству мира, но, напротив, вызывает вполне естественную реакцию – стремление сохранить свою уникальность, подчеркнуть самодостаточность, вплоть до максимальной изоляции от мировых процессов. По сути, мир столкнулся с реальной проблемой существования множественности в единстве, с осознанием ценности разнообразных путей и способов существования различных социальных систем.

Изучение противоречивого единства глобальных тенденций и стремления к обособленности ведется сегодняшними исследователями региональной проблематики. Единицей анализа в этом случае становится понятие региона. Отождествление понятий «регион» и «территория» позволяет обратиться прежде всего к проблемам управления отдельными частями отдельных стран (или странами в целом, если речь идет о макросистемах), возникающими в русле более общих процессов либерализации. Другой научный вектор – введение вместо понятия «регион» понятие «историко-культурной зоны», подчеркивая гуманитарные основания для выделения той или иной общности, сформировавшейся на конкретной территории, обращает внимание на исторически сложившуюся мультикультурность. Оба направления сосуществуют уже достаточно давно, и актуализируются в ситуации перехода или трансформации общественных отношений, как это происходит, к примеру, в современной России.

Говоря о регионалистике (или – регионоведении) как о самостоятельной дисциплине, необходимо различать сформировавшиеся на сегодня два направления – это регионалистика зарубежных стран и внутренняя регионалистика. Объем исследований по ним не сопоставим, но именно второе направление, во многом благодаря не до конца определившейся социально-политической ситуации в самой России и тем новым реалиям, с которыми страна и ее регионы столкнулись на протяжении последних десятилетий, приобретает особую значимость. И если изучение зарубежных стран ведется как с учетом территориально-природных, политико-экономических, культурно-исторических реалий, при изучении ситуации в России преобладает в основном политико-экономическая составляющая. По сути, регионалистика России сегодня – поле прикладной политологии.

Однако, как бы ни были важны проблемы политического устройства страны, они носят врем?енный и временной ?характер. Более того нерешенность многих региональных проблем в политической плоскости лишь свидетельство того, что в этой логике они в принципе решены быть не могут (если не учитывать всегда сохраняющееся и постоянно доминирующее желание все проблемы решать волевым путем). Вероятно, региональная аналитика сегодня столкнулась с тем, что исследования носят либо характер констатации наличной ситуации, либо описывают внешнюю сторону происходящих процессов.

Назрела необходимость сочетания в анализе внешних характеристик региона с глубокой саморефлексией. По сути, речь должна идти о региональной герменевтике (термин предложен В. Каганским), постижении культурных, идеологических и политических контекстов и смыслов, столь разнообразно представленных в современном мире. Попытки анализа такого типа делались и раньше.

К примеру, исследование региона в краеведческих исследованиях, активно развивавшихся на протяжении всего XIX в., велось в логике описания природно-географической, этнической, хозяйственной структур, обращения к его истории и культуре, подчеркивая уникальность и своеобразие отдельных территорий. Особую роль в изучении российских регионов сыграли созданные в пореформенной России XIX в. губернские ученые архивные комиссии, деятельность местных краеведов. Достаточно вспомнить, какую роль в изучении Урала сыграло организованное в 1870 г. Уральское общество любителей естествознания, в издаваемых «Записках» которого собран огромный материал по различным сферам жизни края. Или работы сибирских «областников», активно развивавших идеи культурной уникальности Сибири и на этой основе обосновывавших специфику политического устройства и экономической жизни региона. Однако, это был лишь первый шаг к созданию объемного образа собственной страны. В советское время краеведческая проблематика в силу известных причин приобрела узконаправленный характер, прежде всего связанный с проблемами экономического районирования (Н.Н. Баранский).

Истинный масштаб современных исследований региональной проблематики представить достаточно сложно, отчасти потому, что они рассеяны по отдельным областям знаний и находятся внутри своих наук (географии, этнологии, археологии, истории, фольклористики, языкознания и т.д.), отчасти потому, что регионалистика как отдельная наука находится еще на этапе становления, когда поле междисциплинарного взаимодействия еще только обретается. Но уже сегодня можно вычленить ряд проблем, которые стали доминантными.

Первый уровень проблем связан с определением семантики слова «регион». В зависимости от характера исследовательских задач под регионом понимается либо хозяйственно-экономическая общность, либо географически-административная единица, либо историко-культурная область (или в терминологии петербургских исследователей – историко-культурная зона).

Следующий уровень – определение границ исследования. Сегодня явное предпочтение отдается анализу политических и хозяйственных проблем отдельных регионов. Находясь в русле определенной традиции (когда экономические и политические факторы развития социальных систем признаются основными), исследователи довольно подробно обозначили поле анализа региональных систем.

Методология исследований связана с системным подходом, позволяющим интерпретировать социум как объект управления на различных уровнях. Проблемы управления, анализ хозяйственных связей и инфраструктуры регионов выходят на первый план, акцентируя взаимоотношение между отдельными субъектами (в российском случае – между центром и отдельными регионами): размеры налогов и налоговых отчислений в бюджеты разных уровней, правовые гарантии суверенитетов, границы полномочий «центра» и органов местного самоуправления в области социальной жизни, образования, международной деятельности и др. Такой институциональный подход позволяет изучить уровень и формы взаимодействия различных ветвей власти, обратиться к юридическому анализу законодательной базы.