Дамы в самоизоляции

Дамы в самоизоляции
Ирина Николаевна Мясникова

Вторая волна эпидемии коронавируса. Все, кто имеет такую возможность, изолируются на дачах. Те, у кого нет дач, но есть средства, арендуют загородные дома. В отличие от периода первой волны, локдаун не объявлен и разрешена работа загородных отелей и турбаз.

Спасаясь от коварной заразы, в одну из таких турбаз в окрестностях Санкт-Петербурга отправляются три совершенно незнакомые женщины: жена преуспевающего бизнесмена Людмила, начинающая писательница Ксения и подполковник полиции в отставке Лена Штукина, знакомая читателям по романам «Кикимора болотная» и «Совместно нажитое». Вместе они пытаются разобраться в извечных вопросах: кто виноват, что делать и зачем женщинам так необходимы мужчины.

Ирина Мясникова

Дамы в самоизоляции

Все упомянутые в романе имена и фамилии персонажей бессовестным образом выдуманы автором, названия организаций тоже навраны и перевраны. Если кто-то узнал себя или своих знакомых, поверьте, это простое совпадение. Реален только город Санкт-Петербург и его окрестности

Ксю Вэ

После развода Ксения Виноградова решила начать новую жизнь. За двенадцать лет брака супруги Виноградовы создали вполне успешный совместный бизнес, а потом не менее успешно продали его родной стране. Вернее, втюхали государству в лице одного из крупнейших госбанков именно в тот момент, когда вокруг их бизнеса стали сгущаться тучи. Тучи выглядели внушительно и серьёзно, а под дорогими костюмами скрывали погоны. Супруги Виноградовы решили, что бороться с тучами себе дороже и естественно через хороших знакомых других хороших знакомых удачно пристроили бизнес тем же тучам, но в профиль, и за большие деньги.

После столь удачной операции выяснилось, что кроме общего бизнеса супругов Виноградовых больше ничего не связывает. Детей они не завели, так как бизнес отнимал всё их время. Да что там детей! В семье Виноградовых не было даже котика. Так что Ксения с мужем расстались по обоюдному согласию и ко всеобщему взаимному удовольствию.

После того как из жизни Ксении полностью исчез бизнес, она огляделась по сторонам и поняла, что начинать новый у неё нет ни интереса, ни желания, ни условий, так как в стране всех поголовно предпринимателей уже объявили мошенниками. Идти же к кому-нибудь в наёмные работники у Ксении вряд ли бы получилось. Настоящие предприниматели в неволе долго не живут. Тем более что денег у Ксении теперь имелось предостаточно, чтобы не печалиться о хлебе насущном и не только о хлебе. Неделю она балдела от безделья и изучала новинки кинематографа, потом записалась в фитнес, благо первая волна коронавируса пошла на убыль, и в стране объявили о победе над злом, затем сходила в спа-салон, опробовала там все возможные процедуры, перекрасилась в блондинку, сделала маникюр с педикюром, перекрасилась обратно в брюнетку и окончательно соскучилась. Подружек, с которыми можно было бы встретиться где-нибудь в кафе и поболтать о том, о сём, у Ксении не было. Кстати, это самое «то, сё» тоже вызывало большие вопросы. Не о погоде же подружки разговаривают круглосуточно.

Ксения пораскинула мозгами и решила стать знаменитой писательницей. Нет, ну, а чем ещё заниматься обеспеченному образованному человеку в высвободившееся от бизнеса время? Рисовать Ксения не любила, музыку сочинять не могла ввиду полного отсутствия слуха, зато буквы в слова всегда складывала более-менее грамотно.

Как и положено настоящему предпринимателю, она изучила рынок сбыта, провела маркетинговое исследование, сделала так называемый свот-анализ, определила возможную целевую аудиторию и пришла к выводу, что на Руси с помощью женского романа, как Джейн Остин или Даррен Стар, фиг прославишься. То же касается и жанра фентэзи. Слава Джоан Роулинг никому не грозит. Не любит наш народ фантазёров и всяческие фантазии, ну, разумеется, кроме тех, где на далёких-далёких планетах наши десантники всем бьют по мордасам, покоряют непокорённое и чего-то там устраивают шибко научное про континуум. И женщин-писательниц наш народ тоже недолюбливает. Ну, чего там путного может написать какая-то баба? Ведь баба в соответствие со скрепами и традициями обязана быть дурой, даже если она министр или главный инженер. Знаем мы этих министров, и через какое место они стали главными инженерами! Баба должна дефилировать на яхте, выкобениваться на сцене желательно в неглиже, крутить кульбиты, открывать выставки, красить ногти и пучить губы. Точка! Правда, оставалась одна лазейка – детективный жанр, в нём бабы-писательницы добивались какого-никакого успеха. Поэтому Ксения решила, что будет писать детектив.

Осталось определить, где это она будет заниматься таким хорошим делом. Настоящие писатели должны проживать в домиках у моря, именно там им в головы приходят самые хорошие идеи. На худой конец можно проживать и в Переделкино, это если писатель московский, или в Комарово, гнезде матёрых питерских писак.

Так как Ксения в силу своего места рождения и проживания планировала заделаться именно питерской писательницей, то она направилась непосредственно в Комарово. Однако при ближайшем рассмотрении писательские дачи в Комарово мало того, что к сдаче всем подряд не предлагались, так ещё и представляли из себя скорее не полноценные дачи, а сараюшки, а к сараюшкам, да ещё зимой, бывшая успешная бизнес-вумен Ксения Виноградова никак не привыкла. А тут ещё, как назло, грянула вторая волна этого чёртова ковида. Но Ксения никогда не сдавалась и всегда исполняла задуманное. Она опять пораскинула мозгами и вспомнила о своём бывшем. Вы же понимаете, у нормальной женщины, даже если она примерная жена и мать, всегда найдётся какой-нибудь бывший или несостоявшийся. Ну, тот, с которым всё было, но главного не получилось, или тот самый, который вполне мог бы стать тем самым, но чего-то не сложилось, как говорят в народе, не срослось!

Бывший этот владел турбазой в сорока километрах от Питера. На этой турбазе кроме соснового леса и озера, главного корпуса с апартаментами и рестораном, имелись ещё и очень милые коттеджи со всеми удобствами. Ксения представила, как долгими зимними вечерами она будет размышлять у камина о сюжетной линии, а потом с утра эту линию записывать в ноутбук.

Коттеджи сдавались посуточно, цены кусались, но по знакомству и за оптовую покупку, а Ксения планировала снять коттедж на всю зиму, ведь детективы за три дня не пишутся, она рассчитывала получить серьёзную скидку. Как оказалось, рассчитывала она правильно, и после недолгой и, следует отметить, вполне даже приятной торговли с взаимными комплиментами и воспоминаниями коттедж был снят. Ксения сложила вещички, прыгнула в автомобиль и примчалась на турбазу.

Коттедж оправдал все её ожидания. Он, правда, представлял из себя не отдельный домик, а лишь его половину, но всё было устроено так, чтобы минимизировать возможное общение с соседями. Большими окнами гостиной коттедж выходил в сторону леса. Там, у этих окон Ксения и решила обустроить себе рабочее место. В коттедже ей понравилось всё: и белые полы и стены, и современные интерьеры, и хорошая кухонная техника, и небольшой камин.

Распихав пожитки по шкафам, Ксения села за стол, раскрыла ноутбук и задумалась. Следовало придумать себе псевдоним. А то, что это за писательница такая Ксения Виноградова, смех, да и только. Несолидно как-то, опять же сразу понятно, что баба, никакой интриги. Автор детектива должен и сам быть загадкой. То ли от мыслей о псевдониме, то ли от свежего воздуха, Ксения вдруг ощутила зверский голод. Она сварила купленных по дороге из города пельменей и поела. Однако на сытый желудок голова категорически отказалась работать. Ксения растопила камин, предусмотрительно сложенными в самом камине дровами, мысленно поблагодарила заботливого человека, который устроил всё так, чтобы будущей писательнице оставалось только чиркнуть спичкой. После бесполезных попыток открыть бутылку вина при помощи штопора, найденного в ящичке со столовыми приборами, она налила себе чая и уселась у огня ждать писательских откровений. Так, таращась в огонь, она просидела довольно долго. Благо дрова в небольшой дровнице рядом с камином имелись в достатке. Однако никакие мысли ни о псевдониме, ни о сюжетной линии в голову будущей писательнице так и не пришли. Даже камин не помог! Может быть всё дело в отсутствии бокала с вином, и за чаем вдохновение к писателям не снисходит? Ксения поняла, что не всё так просто, справедливо решила, что утро вечера мудренее, и завалилась спать.

Ночью её аж подбросило на кровати от неожиданно пришедшей мысли, она вскочила, выбежала в гостиную и кинулась к тускло светящемуся экрану ноутбука. Непослушными со сна пальцами она напечатала: КСЮ. Знаменитую писательницу будут звать Ксю! Осталось придумать Ксю Ви или просто Ксю Вэ?

Ксения отправилась обратно в кровать, однако так и проворочалась всю ночь и заснула лишь под утро.

Утром она поняла, что писательницу будут звать Ксю Вэ. Правда, этот псевдоним что-то смутно напоминал, не отпускало ощущение, что где-то она что-то подобное уже слышала, но Ксения решила с такой ерундой не заморачиваться. Ведь ей теперь остался сущий пустяк: написать бестселлер и прославиться.

Штукина

Несмотря на то что Лена Штукина, в девичестве Шерман, вышла в отставку на заслуженную пенсию в звании подполковника полиции, а подобное звание подразумевает, что носитель его человек смелый и решительный, она очень боялась заразиться этой новой опасной заразой и не просто заразиться, а ещё и помереть при этом. Причём помереть совсем-совсем, то есть насмерть, да ещё и на заслуженной пенсии казалось особенно обидным. Конечно, ей было ещё далеко до самого опасного при данной болезни возраста, до тех пресловутых «шестьдесят пять плюс», но пятьдесят-то плюс при ней уже присутствовали и давали о себе знать. Ещё как! Тут тебе и невесть откуда появившееся повышенное давление, и побаливающие суставы, и бессонница, да чего там греха таить, даже канализация стала давать сбой. Это было странно и обидно, ведь всю жизнь Штукина регулярно занималась спортом. Сначала профессия обязывала, потом борьба с лишним весом и старением. Даже выйдя на пенсию, она продолжила посещать ставшие уже привычными еженедельные тренировки по самбо. Штукина, страшно сказать, даже курить бросила, так как сдаваться и становиться старухой с клюкой она совершенно не собиралась. А уж помирать, можно сказать, в расцвете лет – это уж и вовсе глупость! Ведь к Штукиной по завершению климактерического периода вместе с гормонозаместительной терапией заявилась очередная молодость.

Новая молодость характеризовалась интересом к жизни и огромным желанием увидеть всё-таки прекрасную Россию будущего. Правда справедливости ради следует отметить, Штукина уже забыла, какая эта у неё молодость по счёту: то ли четвёртая, то ли пятая. Молодость обычно сопровождалась появлением в жизни Штукиной какого-нибудь интересного мужчины, но так как в силу своей профессиональной деформации она всё время норовила находящегося рядом мужчину «взять за яйца и вывести на чистую воду», то мужчины в её жизни надолго не задерживались. Однако ей всё же удалось трижды побывать замужем. Первый муж не считается, ошибка молодости и всё такое. От него Штукиной досталась только фамилия и твёрдая уверенность, что все мужчины сволочи. Видимо, корни её профессиональной деформации всё-таки находились в первом браке. Второй муж очень красиво за ней ухаживал, но толком так и не успел насладиться семейной жизнью, так как Штукина в самом разгаре «лихих» девяностых быстро вскрыла его махинации, и ему пришлось удариться в бега. Разумеется, она не стала сажать родного человека, честно предъявила ему весь расклад и дала возможность благополучно утечь из страны. От него Штукиной остался сын Валерик, замечательная квартира, правда, в Купчино, но очень-очень хорошая, а также несмываемое пятно на репутации. Именно второго мужа Штукина винила в своём карьерном «стеклянном» потолке. Это сейчас звания полковников и генералов раздают кому ни попадя, а раньше всё-таки заглядывали в биографию претендента. А у Штукиной в биографии имелось полное непотребство в виде замужества за беглым авторитетом.

Третьего мужа вывести на чистую воду Штукина не успела, она просто выставила его из дома, потому что он ей изрядно надоел своим цинизмом. Ведь когда в семье один из супругов мент, а второй врач ещё и хирург, согласитесь, цинизма в такой семье перебор.

Профессиональная деформация не позволила Штукиной после выхода в отставку пристроиться в какой-нибудь банчок или конторку, как это делали многие из её бывших сослуживцев. Никто из руководства всех этих организаций почему-то не желал, чтобы его «брали за яйца и выводили на чистую воду». Что поделаешь, репутация. Поэтому Штукина перебивалась консультациями. Её бывшие сослуживцы привлекали Штукину в сложных случаях, но держали её в строго отведенных рамках вдали от тех самых яиц, за которые она постоянно стремилась ухватиться. Так сказать, в удалённом доступе.

Первую волну коронавируса Штукина дисциплинированно отсидела в самоизоляции у себя в Купчино. Когда волна пошла на спад, как и все думающие люди Штукина не поверила заверениям человека в жёлтом комбинезоне химзащиты, который объявил, что успешно поборол злую иностранную заразу. Этот человек уже обещал пенсионный возраст не повышать, конституцию не менять, да чего там, он войска из Сирии не менее трёх раз выводил. В количестве выводов войск Штукина так же путалась, как и при подсчёте своих молодостей.

К приходу второй волны Штукина подготовилась заранее: купила специальные защитные очки, респираторы класса защиты «пэ-пэ-эф три», упаковку защитных перчаток и набор лекарств по схеме лечения страшной болезни специалистами военно-медицинской академии. Кто не знает, у всех коренных жителей Питера так или иначе либо непосредственно, либо через знакомых, либо через знакомых знакомых имеется выход на очень хорошего специалиста из военно-медицинской академии. Однако Лена Штукина – не просто коренная петербурженка, она коренная петербурженка в шестом колене да ещё и с девичьей фамилией Шерман, да ещё и при должности, хоть и бывшей, но очень солидной, поэтому у неё имелся непосредственный выход на такого вот хорошего специалиста и не на одного. Так что в аптеку за лекарствами она отправилась только после того, как после тщательного опроса, проведённого по всем правилам дознания, показания всех этих хороших специалистов сошлись. И вот когда Штукина подготовила всё необходимое для длительного проживания в осаде, ей позвонил сын и велел собираться. Он, видите ли, решил отправить дорогую маму в настоящую изоляцию, а именно в лес на какую-то турбазу, чтобы дорогая мама насладилась природой, а не дышала миазмами большого города и не болталась в общественном транспорте. Как будто мама собиралась в этом транспорте болтаться?! Чего она там забыла?!

Ехать на турбазу Штукина не желала категорически. В её представлении, сложившемся ещё в далёкие советские времена, турбаза должна быть оборудована палатками и дощатыми сараюшками типа вагончиков гастарбайтеров из ближнего зарубежья. На советской турбазе, как и в вагончиках гастарбайтеров, удобства обычно предполагались во дворе. Еще на турбазе должна быть столовая, спортивная площадка и флагшток для поднятия флага. Или это она напутала с пионерским лагерем? Неважно. С флагштоком или без в далёком советском детстве удобства во дворе обязательно присутствовали и в пионерском лагере, и на турбазе. Да что там в советском детстве! Вон бывшая сослуживица Штукиной недавно съездила на турбазу в Крым по путёвке. Дешево, конечно, но очень и очень сердито.

Сын долго уговаривал, обещал регулярно навещать и, наконец, прислал ссылочку на сайт этой базы с указанием домика, в котором он планировал поселить дорогую маму. Штукина в отличие от многих своих приятельниц славилась компьютерной грамотностью, лихо пользовалась всяческими модными гаджетами и даже совершенно не смотрела телевизор. Она отправилась по ссылочке и обомлела. Домик оказался гораздо лучше её городской квартиры, которой Штукина изо всех сил гордилась. Далее она глянула на цены и обомлела ещё больше. Нет вероятно домик стоил того, но она позвонила сыну и заявила, что за такие деньги никуда не поедет, даже если к ней приставят двух дежурных специалистов из военно-медицинской академии. Сын успокоил, сказал, что у него с хозяином турбазы особые бартерные отношения, и дорогая мама не должна волноваться из-за цен. Дорогая мама, разумеется, тут же заподозрила эти бартерные отношения в незаконности, что ж поделаешь, когда у человека такая профессиональная деформация, однако сын успокоил её и почти убедил, что всё законно. Дорогая мама даже почти поверила.

– Почему почти? – справедливо спросите вы.

– А потому что подполковник, – отвечу вам я.

Ну, не выводить же на чистую воду родного сына!

Как вы понимаете, заслуженная пенсионерка тут же принялась собирать вещи, чтобы в выходные на автомобиле сына отправиться к новому месту дислокации.

Вещей у пенсионерки оказалось много. Во-первых, лекарства. И не просто тот самый набор от иностранной заразы, а лекарства на все случаи жизни: от давления, для хорошего пищеварения и от его расстройства, для суставов, от простуды и насморка, от аллергии, от сердцебиения, для сосудов, для крепкого сна, от нервов и конечно же витамины, ну и те самые гормонозаместительные препараты. Опять же приборы для измерения давления, сахара и сатурации. Во-вторых, продукты: греча, макароны, рис, соусы и уксусы, растительное масло, приправы, пакеты для запекания, фольга, тростниковый сахар, соль, яйца, мясо, рыба, курица, сыр, колбаса и сосиски. Ведь ребенок, если вдруг приедет навестить дорогую маму, обязательно захочет поесть. Мальчики всегда хотят есть, а лучше Штукиной после отъезда бабушки с дедушкой Шерманов в Израиль для ребёнка не приготовит никто. Но и самой Штукиной тоже надо иногда закусить. В-третьих, гардероб. Сын планировал оставить дорогую маму на турбазе аж до весны. Так что гардероб подполковника в отставке с трудом влез в большой автомобиль сына и с таким же трудом впоследствии разместился в просторном коттедже. Оставалось загадкой, как он вообще умещался в квартире Штукиной.

Сын договорился с кем-то там из руководства базы, чтоб ему разрешили подъехать к самому домику, иначе таскать всё вышеперечисленное со стоянки можно было бы до самой ночи, но и так упарился при разгрузке. Штукина разогрела предусмотрительно заранее приготовленные котлеты, накормила ребенка, помахала рукой вслед его автомобилю, утёрла благодарные материнские слёзы и стала обустраиваться сама.

К тому моменту, когда она разложила всё на свои места, отсутствие в воздухе привычных миазмов большого города дало о себе знать, и подполковник в отставке Штукина буквально упала в кровать и спала безо всяких там сонных таблеток аж до самого утра. И утра не того, о котором говорят стрелки на часах, а утра, когда холодное зимнее северное солнце окрашивает макушки деревьев бледно розовым цветом, то есть проснулась Штукина часов в полдесятого, никак не раньше.

Люся и Буся

Люся с детства привыкла, что все её желания исполняются, поэтому с возрастом желания её приобрели некую заковыристость и трудновыполнимость. В детстве Люсины желания исполнял папа, потом к нему присоединился муж, затем список пополнился зятем. То есть исходя из своего жизненного опыта, Люся справедливо полагала, что все мужчины являются исполнителями желаний.

В первую волну эпидемии Люся вместе с собакой Бусей оказались запертыми на даче в Финляндии. Щенка той-терьера по имени Бусидо Люсе подарила дочка, когда вместе с Люсиными внуками уехала на постоянное место жительства в Германию к мужу, которого Люся звала «Бароном фу-ты ну-ты». Люся так привязалась к своему Бусечке, что без него и шага не могла ступить. Благо собаки этой породы допускались во все заведения без ограничений. Да что там в заведения, той-терьеров допускали даже в салоны самолётов. Тем более что при виде Бусечки, со всех сторон раздавалось исключительно сладкое сю-сю-сю.

Когда поползли жуткие слухи о страшной китайской заразе, Люся решила, что им с мужем необходимо самоизолироваться на даче. Муж, как и положено, взял под козырёк и привёз Люсю на дачу, побыл там с ней пару недель, а затем вернулся в Питер, ведь ему же надо работать. Если муж не будет работать, он не сможет исполнять Люсины желания. Тут-то и разразилось полное карантинное безобразие, и границу закрыли на замок. Мало того, что закрыли границу, так ещё и закрыли весь финский общепит, и Люсе, о ужас, пришлось готовить еду самой. Ну, к этому она всё же более-менее приспособилась, заказывая себе по интернету продукты и еду навынос с доставкой. Однако на этой финской даче она чуть не рехнулась от скуки, потому что общение с соседями, среди которых было полно русских, в основном москвичей, стало крайне затруднительным ввиду появления в окрестностях медведя. Да, да, вы не ослышались! Совершенно дикого всамделишнего медведя. Финские дачи – это ж вам не наши садоводства или дачные кооперативы где-нибудь в Репино, где люди живут окна в окна, пусть даже и в роскошных особняках. Финская дача предполагает наличие гектарчика, другого земли в сосновом лесу, свой берег озера или водохранилища с собственным причалом и баней. Разумеется, нет ничего лучше такой дачи, когда ты приезжаешь туда летом с мужем или с дочерью, её бароном и внуками, но одной в апреле… Помните: «пробирается медведь сквозь сухой валежник, стали птицы песни петь, и расцвёл подснежник»? Правда у одного из соседей имелся в собственности аж целый настоящий танк времен войны, а на танке никакой медведь не страшен, но танкист, который мог бы на этом танке прогнать медведя, как и муж Люси, работал на работе только не в Питере, а у себя в Москве. И кроме того, финским властям точно не понравилось бы, что русские на танках гоняют их финских медведей по их финским лесам, поэтому дамочки на своих лесных дачах сидели и дрожали от страха особенно по ночам.

Поэтому чего удивляться, что как только первая волна эпидемии пошла на убыль, и граница чуть-чуть приоткрылась для россиян, имеющих вид на жительство, Люся возопила и затребовала забрать её с дачи как можно скорей. Муж, разумеется, упал, отжался и организовал вывоз Люси с дачи.

Отсидев дома положенные карантином две недели, Люся кинулась по Питеру посещать и наслаждаться. Встретилась со всеми подружками, посетила все культурные и некультурные мероприятия, развлеклась шопингом, чрезвычайно устала и захотела отдохнуть на море. Но не на курорты же черноморского побережья ехать? А так как все европейские курорты ещё оставались закрытыми для заразных россиян, муж отправил Люсю с Бусей в Турцию. Там бы Люся тоже долго не высидела, но туда пожаловала масса питерских хороших знакомых, а потом ещё и приехала дочка с внуками. Так что конец лета и начало осени Люся провела очень плодотворно. Вернувшись в Питер, она очень удивилась бурлящей там культурной жизни на фоне слухов о грядущей второй волне. Выставки, концерты, премьеры. У Люси от восторга глаза разбежались, и она кинулась во все тяжкие, но вовремя остановилась, узнав о том, что болезнь настигла-таки одну из её подруг. Подруга, конечно, выздоровела, но с трудом, не без последствий и за солидные деньги, а так как даже за деньги на всех мест в больницах не напасёшься, Люся решила, что опять хочет на дачу. Пусть с медведем, но главное остаться живой и здоровой. С этим очередным своим желанием она опять подступила к мужу. Однако муж удивительным образом не ударился оземь, не обернулся джинном, а злобно рыкнул на Люсю и поинтересовался, не хо-хо ли она какого-то ху-ху, и не надо ли ей, чтобы он ещё сплясал вприсядку или гопака. Люся совсем не хотела, чтоб муж плясал, тем более вприсядку, она хотела на дачу, поэтому даже всплакнула и обиделась на мужа.

Оказалось напрасно, потому что в ближайшие выходные муж велел Люсе собираться, загрузил её с Бусей в автомобиль и отвёз на пригородную турбазу в сосновом лесу на берегу озера. На турбазе оказалось ничуть не хуже, чем на финской даче. И домик практически такой же, если не лучше, и никаких медведей, а такие же домики кругом. В домиках же живут люди, в окнах горит свет и от мангалов пахнет шашлыком. А люди эти определённо хорошие, потому что стоянка изобилует дорогими автомобилями. Люся почему-то считала, что хорошие люди непременно должны быть если уж не богатыми, то обязательно состоятельными, и наоборот.

– Вот тебе дача, – сказал муж, вручая Люсе ключи. – Будешь жить тут, я буду приезжать на выходных, если смогу, и чтоб я больше никакого нытья до конца эпидемии от тебя не слышал.

Люся приняла ключи, радостно покивала головой, сделала книксен и поцеловала мужа.

– А если я есть захочу? – справедливо поинтересовалась она. Ведь корм для Буси они из дома взяли, а вот корм для Люси не захватили.

– А если захочешь есть, пойдёшь в местный ресторан, только дистанцию соблюдай. – Муж сделал руку кренделем и повёл Люсю в ресторан главного корпуса турбазы, где они очень неплохо поужинали, соблюдая дистанцию с другими посетителями ресторана.

Наутро ни свет, ни заря муж отправился на работу, а Люся, как следует выспавшись, нарядилась в ярко-красный лыжный костюм, в такой же нарядила Бусю и отправилась завтракать. Напротив её домика стоял другой домик, но в нём в отличие от домика Люси имелось два отдельных входа. Люся порадовалась, что муж не стал мелочиться, а арендовал отдельный большой дом. Правда зачем ей одной такой большой дом, она задумываться не стала. Проходя мимо стоянки, она заметила, что та изрядно опустела. Видимо Люся тут не одна такая, кто привык, что все его желания исполняются, а кому-то ради этого приходится работать.

При входе в главный корпус она столкнулась с лохматой девицей. Увидев Люсю, та быстро натянула на лицо защитную маску и опустила на глаза солнечные очки, Люся проделала то же самое, несмотря на пресловутую дистанцию. На всякий случай, как говорится, бережёного Бог бережёт, кто его знает, откуда эта девица прибыла и с кем провела ночь. В ресторане оказалось пусто, официант Люсе очень обрадовался и предложил пройти в бар, где, по его словам, питались постоянно-проживающие, а не те, кто приезжает на базу только в выходные. Люся, не спеша, поела, выпила две чашки капучино, уж больно вкусный, вышла на улицу и отправилась изучать окрестности.