Немые диалоги

–Ну, привет… – неуверенно просипела я, окидывая грязную, невзрачную комнату.

–Привет, коли не шутишь, – резковато брякнула ОНА. Со стола упала книга, издав глухой звук.

– Тихо у тебя тут… – в упор смотрела на ее хитрые и холодные глаза. Казалось, ее глаза были наполнены серой мутной водой, только бывает вода живая и мертвая. Это была мертвая. Так мне показалось. Молчание было гнетущим. Мой муж тоже молчал.

– У меня не тихо, у меня здесь бесенята бегают, разве ты их не видишь? – уверенным движением она стряхнула пепел на пол.

– Вижу… Ты очень похожа на Настасью Филипповну. Твои глаза слишком уж вплывают в меня, и мне…страшно, – я старалась говорить, спасая свои глаза, я смотрела сквозь мутно-грязные окна на улицу… Оттуда долетела оборванная фраза: «Дружбы не бывает, есть только я…» Кто этот я, услышать уже не успела.

– О да… Ты умеешь выражаться пафосно, – она ухмылялась самодовольно, понимая, что сейчас у нее все преимущества передо мной. Эта ее уверенность раздражала весьма сильно, и еще больше обнажала мою беззащитность. В этой квартире мне не у кого было искать помощи. Мужа словно не было, он онемел, как-то потух и растворился в квартире № 66.

– Дура ты… Не там пафос ищешь… – злобно бросила я, сама удивилась тому, что я была способна на яростные выпады, – помнишь, ты говорила мне про предательство и дружбу… любовь… где уж мне, я же не могу ничего такого чувствовать…

– Да! Не можешь… И ты не знаешь тех ощущений, которые знаю я, – в ее голосе был вызов; такой пугающий и ошеломляющий взгляд, от которого хотелось спрятаться и укрыться.

– Да не хочу я знать твоих ощущений! Не хочу! Кто ты? Оставь меня в покое.

– Да это ты сама меня не оставляешь в покое и его тоже мучаешь. Сама же говорила, что он тебе не нужен, а теперь что? Я люблю его так, как ты никогда не сможешь. Я уверена в себе. За него говорить не стану, но в себе я уверена, – каждое ее слово ранило правдой, она ведь во всем права, я действительно последнее время уделяла внимание кому угодно, но только не ему… Почему-то именно сейчас, как последняя надежда на жизнь, вспомнился тихий низкий Сашин голос… Все из-за него… Или из-за меня…

– Ты знаешь, он не просто мне муж, но еще и отец моего ребенка, и я не могу его вот так отпустить, – слезы предали меня, я шмыгала носом, она же обрела еще большую уверенность.

– Да он тебе никто… Он ненавидит тебя. Ты его уничтожила своим предательством, –кричала она в исступлении. (И ее неприметное лицо стало таким горящим и ярким. Она была агрессивно-красива).

– Да ты же знаешь все подробности… Ты сама меня предала, что ты можешь знать о предательстве?! – от отчаяния у меня совсем сел голос, это было как в страшных снах, когда тебе нужна сила голоса, а ее вовсе нет, голос тебя не слушается, – ты знала обо всем и молчала… Я боюсь тебя, ты страшный человек…

– Ты же тоже ведьма, как и я, смирись и отступись, а лучше уезжай отсюда. Ты никому ничего не докажешь, – она смеялась бешено и страшно, мне хотелось ее убить… – Ты ведь уедешь, завтра же! Смотри на меня! Посмотри! Алло! Ты слышишь?! Ты слышишь меня?!

Я молча смотрела мимо нее и качалась тихо-тихо, как ветер колышет последний ноябрьский лист. Я прекрасно ее слышала, но у меня не было сил говорить, просто не было. Потом я услышала ее спокойный голос:

– Алло! Здравствуйте! Это психиатрическая помощь? У нас девушка себя неадекватно ведет…

На этих словах я поднялась и стала драть ее за волосы, она смеялась в ответ и совсем не сопротивлялась; как в тумане, я увидела лицо мужа, он молча отстранил меня от нее. Голоса не было. Сил тоже. Я продолжала смотреть вдаль с 8-го этажа чудовищной для меня квартиры.

Диалог 5-ый. Мимозные пятна

Когда-то моими любимыми цветами были мимозы – такие же редкие и хрупкие, как настоящая женщина. Наступил мимозный женский день. Куда ни глянь – на серых питерских улицах «достоевским» грязным пятном желтеют цветы. Впервые в жизни я их возненавидела. От них не было спасения. Моя призрачная питерская подруга и уже не мой муж нашли друг друга. Я больше не могла находиться в той квартире. Мой голос растворился, как последние надежды на новую жизнь. Я предала всех, и меня все предали забвению. Иду по городу в никуда. В руках несу отвратительные желтые цветы.

– Девушка, с вами все в порядке? – какой-то незнакомый серый человек окликнул меня. В этот момент я шла по чужому городу и тихонько напевала: «Здравствуй, как ты живешь? Быть может, нам по пути…» Я устало подняла глаза на незнакомца и безучастно пробормотала своим осипшим голосом:

– Нет, со мной не все в порядке… Со мной совсем не все в порядке…

– Что случилось? Может, вас проводить?

– А мне некуда идти… Я на белом свете живу… Помните… Так живут все поэты… – горько ухмыльнулась.

– Ну, что случилось? Я могу чем-то помочь?

– Ага, можете. Меня можно убивать, насиловать, издеваться – я вам только спасибо скажу, – парень выглядел совсем не агрессивно, глаза чернели в темноте, но даже в темноте видна была его добрая улыбка.

– Ну…хватит уже этих самобичеваний. Колись уже…

–Да я сама во всем виновата, – сквозь всхлипы неуверенно полились слова. Я приехала сюда из Риги к моей виртуальной подруге. Мой муж любит ее, а мне идти некуда.

–Дети есть? – парень сплюнул.

– Да… есть… Да Вы не смотрите на меня так, я не наркоманка, просто голос куда-то от переживаний делся. И вообще это все рассказать невозможно, я сама заварила эту кашу… У меня у самой совсем недавно была любовь с Иркутском, а сейчас я вкушаю достойную месть.

– И что дальше?

– Да ничего. Все банально. Я не могу больше об этом говорить… Я так хотела увидеть Байкал… А сейчас мне надо возвращаться в эту квартиру. И моя бедная доченька…

– Ну и дуреха же ты… Куда теперь ты денешься? – нерешительно брякнул он.

– А никуда… Я сегодня собралась в Ригу уехать. Купила еще один билет. А потом мой муж и подруга куда-то ушли и не отвечали. Я не могла спокойно уехать, мы с ее мужем все больницы и морги обзвонили. Как знать… что там произошло. Я остановила автобус на «скаку», крикнула водителю, чтоб «остановил самолет – я вылезаю». Вот теперь иду. А они уже дома, там все хорошо. Зачем я осталась?! Иногда мне кажется, что я очень люблю боль. Иркутск… Байкал… А сегодня 8 марта. Дурацкий цветок… (Швырнула цветок в канал).

– Слушай, я ничего тебе не сделаю. Пошли ко мне. Правда, я в общаге живу. Там живет еще моя девушка, она понятливая. Ты стой ровно… я тебе сейчас кое-что скажу… Я сам из Иркутска, – улыбался парень.

– А звать-то тебя как? Этого не может быть! – у меня даже слезы высохли. Еще внимательнее стала всматриваться в него, как будто все люди оттуда должны нести на себе печать того иркутянина.

– Серега. Хочешь, я отвезу тебя на Байкал? Следующим летом. Этим не смогу… Я обещаю, – просто и бесхитростно произнес мой новый знакомый.

– О Боже… Вот так вот обещаешь девушке, которую в первый раз видишь. Я ведь могу поверить… Я ненавижу обещания. От них веет слезами.

– Я живу в Питере со своей девушкой, а летом мы всегда едем в Сибирь, в Иркутск, к нашим родителям.

– А твоя девушка ничего не скажет? – не унималась я.

– Нет, что ты… у меня умная девушка… Кстати, держи, – протягивает фотографию, – это Байкал. Это тебе с 8 марта. Там, кстати, написан мой е-майл. Не пропадай… Найди меня.

– Спасибо… Это лучшее, что сегодня было. Но я все же должна пойти к ним.

Диалог 6-ой. Голос из несуществующего далёка

Утром в квартире № 66 не было никого. Я долго смотрела на улицу. Призрачное мутное окно качало мартовский пейзаж. Одинокая дымка бережно окутывает сумрачные улицы. Мне хотелось скрыться за тучу, как незаметное солнце сегодняшнего дня. Я не знала, куда деться от удушающего приступа вины. Иркутянин продолжал выклевывать сердце. Тихая боль плавно перерастала в ненависть. Хотелось закрыть глаза, произвести обыск сердца и забыть все… «Сделайте так, чтобы его не стало…» «Как же вы не понимаете, что тогда не станет меня», – как глупо и пафосно мое сердце причитало. Я не выдержала и набрала ЕГО номер… Гулкие гудки отдавались в груди. Я ждала. Чего я хотела?! Мои нелогичные действия скоро станут нормой последних дней.

– Привет… – каким же непослушным стал мой голос, безысходная хрипотца зависла в проводах.

– Кто это? Говорите! – знакомый низкий голос говорил совершенно по-чужому. Он меня не узнал.

– Это Ира… Та самая безумная Ирка из Риги. У меня просто пропал голос, – я не смогла удержать слез.

– Откуда ты звонишь? – никакой романтики в голосе не было, сплошная озабоченность.

– Я сейчас в Питере. Ты мне сломал жизнь, – голос казался ужасным, от всхлипываний появились неестественные высокие нотки, зачем я говорю это… всегда презирала эту тупую пафосную фразу.

– Да я просто общался… Придумала себе любовь какую-то… Возьми себя в руки. Обратись к психологу что ли…

– К психологу? – нервно смеюсь, – конечно… меня можно унять и заткнуть. Вот сейчас мой муж ушел со своей возлюбленной в ночь. Я не знаю, что мне делать… Зачем все это было?!