А я до сих пор жива. Исповедь особенной мамы

– Это Вы меня так обозвали?

Молча, сверху вниз, я смотрела на её лицо и думала: сейчас зрачки выпадут. Столько ненависти в её глазах, в её позе, в её словах. Это маленькое злобное существо вдруг начало наскакивать на меня с кулачками:

– Вы хотите, чтобы у меня выкидыш был?

Я:

– Нет. Не хочу, но ты сама сейчас потеряешь ребёнка.

Меланья:

– Вы Димку разводили с Юлькой, теперь меня решили с Денисом развести?

Вот этого не надо было ей говорить. Даже имя старшего сына произносить.

Я:

– Не смей! Это мой сын. И его нет. И Юльку не трогай. Тебе до неё, как до Марса.

Тут подоспел Денис. Он пытался успокоить свою разбушевавшуюся жену ещё, минимум, полчаса. По моей студии летало всё: мои чертежи, мои ткани, мои стулья и книги. Взрыв произошёл. В экстремальных ситуациях, становлюсь каменной. Ни эмоций, ни действий, только мысли чётко работают, ищут варианты решения. Тут пустота. Меня ударили под дых и оставили одну: сможешь, выживи.

Денис и Меланья закрылись в своей комнате, а я ушла в гостиную и всю ночь, сидя в кресле, проревела. Включила фильм «Живой» на бесконечное просматривание. Так с Димкой и одиночеством встретила своё утро.

19 июля – ещё один мой страшный день, но тогда я этого даже предположить не могла, насколько он будет необратимым.

Рано утром, выгуляв собаку, ушла из дома. Находиться в своей квартире после ночного кошмара было невыносимо. Целый день приходила в себя, гуляя по улицам города и размышляя над всем, что случилось ночью.

Как замедленная съёмка:

«Ненавижу!», – мне в лицо.

За плечами годы горкой.

Кровь из вены – горячо.

Я одна. И мир, как банка.

За стекляшками сижу.

И в душе такая свалка…

Выход где, не нахожу.

Всё застыло в диком крике.

И зрачки черным черны.

Как болотные кулики

Разлетелись я и ты.

Младший сын, да что же это?

Почему так вышло вдруг?

Было очень жарким лето.

Дождь стеной и замкнут круг.

Вечером, вернувшись домой, я наблюдала такую картину. Дети переезжали. Никто из двоих даже мысли не допускал: попросить прощения. Меланья очень резво на своём солидном животике перетаскивала коробки. И запреты врача не играли роли, как с десятком яиц от машины до квартиры. На её лице читалось такое превосходство… Она будто выиграла приз в сто миллионов, поднявшись сразу на недосягаемую для меня высоту. Неприятно поразило. Только по истечению долгого времени, поняла: Меланья была права в своём «возвышении» надо мной. Моего младшего сына она, наконец-то, прибрала к рукам, оторвав от меня и от нашей семьи. Ещё одна её «продуманность» удалась. Если в человеке живёт ненависть, он найдёт, кого ненавидеть. Предметом её ненависти стала я. Это же так понятно: умница-красавица, сама доброта– невестка и такая неумно-страшная, постоянно придирающаяся свекровка. Классика. И свою беременность можно в качестве бонуса добавить: кто же сможет осудить такую беззащитную будущую мамочку? Да никто и никогда. Расчёт верный. Моя наивность в справедливости и честности здесь зашкаливает, вероятно. Все мои материальные подарки Меланья забрала, а вот иконы, что я им дарила, оставила. Акт презрения ко мне? Ценности определяли её сущность.

Пару месяцев назад я отправляла детей к своему психологу Наталье. Как ни странно, но Меланья согласилась с ней побеседовать. Денис отказался наотрез.

После беседы с Меланьей, Наталья мне сказала только одну фразу:

– Девочка инфантильна и эгоистична. Дай Бог ей дорасти когда-нибудь до Дениса. Про тебя речи нет.

Врачебная этика большего не позволяла, но я и не настаивала. Фраза психолога объясняла многое в поведении Меланьи.

Дениска всё же оставался моим сыном, как я надеялась.

Мой самолёт улетал через неделю. Дом оставался без присмотра. Зверики тоже. Позвонила сыну и попросила, когда уеду, присмотреть за всем хозяйством. Сын ответил отказом, без объяснений. На хозяйстве на целых три недели оставалась опять моя Светика. Она, конечно, не могла мне отказать. Тут без вариантов.

После неприятного разговора с младшим, у меня прямо в аптеке случилось кровотечение. В несколько секунд подо мной образовалась лужа из крови. Фармацевты вызвали «Скорую помощь». Случайно в этой аптеке, а она недалеко от нашего дома, оказалась соседка. Она позвонила моему сыну и сообщила, что маму увезли в больницу на «Скорой». Реакции не последовало. Была тишина. Ни звонка, ни приезда. После обследования, врач, взяв с меня расписку, отпустила из больницы под мою ответственность.

Я осталась одна со всеми своими болями и проблемами. Сама виновата? Надо было прогнуться под невестку, чтобы сына не потерять? Так многие свекрови делают. Только не я. Считала унижение оскорблением для своего достоинства. Невестка-свекровь игра не в одни ворота. Взаимное уважение. Больше ничего и не надо для нормального сосуществования. Как я жалела в такие моменты, что старшего сына нет рядом. Он бы никогда не допустил такого отношения ко мне со стороны младшего брата, а тем более Меланьи. Безысходное одиночество окружало меня в моём большом доме. Одно спасало, мой отъезд через несколько дней.

Для своих «немцев» сделала подарок– панно собора Христа Спасителя в лоскутной мозаике. Накупила русского шоколада. Для будущей внучки Нины погремушек из СССР. Чемодан собран. Мой длинный перелёт и я в Германии.

В Штутгарте встретили с цветами и объятиями. Новые впечатления от полутора часов пути до дома, который находился в Швебишгмюнде. Странное ощущение возникло у меня, как только села в самолёт: старший сын рядом. Я ехала в путешествие вместе с ним. Он стал моим Ангелом – хранителем на всё моё путешествие в чужой стране. То, что Димка со мной, чувствовала на физическом уровне. Как говорят, кожей. Сама себе придумала? Пусть и так, но мне было спокойно, как давно не было. Иногда казалось, что я слышу, как он дышит.

Германия. Воздух, как небо.

И солнечны сливы в саду.

И утро, как свежесть от хлеба.

Боль есть. Но опять же… живу.

Дышу, наслаждаясь покоем,

Где звон колокольный в тиши.

Здесь всё абсолютно иное.

Приют для уставшей души.

Мне выделили комнату, где на полу в вазе из дизайнерского стекла стояли огромные восхитительные гладиолусы. В аэропорт не повезли из-за их размера. Они были срезаны на поле для меня. Радушный приём и цветы – такая малость. Но я ощутила себя вновь немножечко счастливой. Ещё маленькая приятность – собор Христа Спасителя понравился моим друзьям.