Сомнению всегда найдется место

За это время у меня было несколько новых знакомств, но они обрывались, не дойдя до логической развязки, так как никому из этих мужчин я не смогла довериться.

Глава третья

И вот, день открытия выставки Андрея Ларионова наступил. Когда утром я появилась в офисе, Макс был уже там и сообщил данные о Кирилле Лесовском, которые только что поступили. Ему тридцать восемь лет, родился и вырос в Петербурге, окончил Политехнический институт, после чего два года стажировался в Англии. По возвращении начал работать в фирме дяди «НикИн», занимая все более ответственные должности. Сейчас он Генеральный директор и владелец 14% акций этой компании. В списки наиболее богатых людей России не входит, но его личное состояние оценивается весьма высоко, так как помимо акций «НикИна», он владеет и другими, а также недвижимостью, – большой квартирой на Крестовском острове, загородным домом в двадцати километрах от Петербурга и виллой в Испании. В общем, парень небедный, так что с гонораром можно не стесняться. Два раза был женат, в настоящее время свободен, детей нет.

За чашечкой чая мы обсудили, что именно хотелось бы выяснить при общении с Ларионовым, а также, стоит ли самим отправляться в Москву, чтобы узнать подробности его прошлой жизни или же поручить эту работу московскому агентству, с которым время от времени сотрудничаем. Решили, что окончательное решение примем завтра после общения с подозреваемым. Подозреваемым – в чем?

На два часа я записалась в салон, так что за пятнадцать минут до этого срока помахала Максу ручкой:

– Пойду прихорашиваться.

– Ты особенно не усердствуй, – хмуро отозвался он. – Этот Лесовский тот еще тип, будь с ним поосторожнее. Мало ли что…

– На что ты намекаешь? Думаешь, меня так легко охмурить?

Он улыбнулся

– Нет, не думаю. Во всяком случае, мне это не удалось. Но все равно: будь с ним настороже, да и с этим красавцем-художником тоже.

– Ты прямо, как сварливая мамаша, – проворчала я, удаляясь.

В салоне я провела больше времени, чем собиралась. У меня прямые черные волосы, обычно я завязываю их в хвост, и прическа получается хоть и прилизанной, но удобной. Сегодня же решила волосы распустить и немного приподнять их на макушке. Парикмахерша посоветовала сделать соответствующую стрижку, чтобы придать нужную форму. Нет-нет, длину мы трогать не будем, заверила она, и так углубилась в процесс создания моего нового образа, что потратила на это почти два часа. Потом еще маникюр, педикюр, солярий. Я уже собиралась уходить, когда ко мне подскочила визажистка и предложила сделать макияж. Я сдуру согласилась, и на это ушло еще полчаса, хотя сама я справляюсь с нанесением боевой раскраски за пять минут. После всех процедур я взглянула в зеркало и себя не узнала, чем осталась очень довольна.

Домой я мчалась на максимально возможной скорости, но едва успела войти в квартиру, как позвонил Лесовский, он уже ждал меня у подъезда. Я немного занервничала, так как считаю себя человеком дисциплинированным и пунктуальным и не люблю опаздывать. Быстро натянув платье, посмотрела на себя в зеркало. У меня серые глаза с синеватым отливом, но в этом платье и с макияжем они казались синими. Я не выдержала и улыбнулась себе. Иногда все-таки нужно добиваться максимума от своей внешности, чтобы повысить самооценку. Расшитую бисером маленькую сумочку я собрала накануне. В ней помимо некоторых женских мелочей лежали диктофон и миниатюрная фотокамера, я добавила к ним мобильник, после чего убедилась, что для ключей остается довольно места.

Вечер был довольно прохладным, так что, прихватив палантин, прилагавшийся к платью, я вышла из квартиры. Спускаться на каблуках с четвертого этажа было для меня сложной задачей, поэтому еще несколько минут я потратила на ожидание лифта. Когда я вышла, Лесовский стоял возле роскошного бежевого «Мерседеса» последней модели, курил и, хотя выглядел невозмутимым, наверняка злился на меня за задержку. Я приблизилась к нему:

– Очень красивая машина, – вместо приветствия сказала я.

Он смотрел на меня, открыв рот, и не сразу узнал.

– Нина?! Вы потрясающе выглядите! – наконец обрел он дар речи.

– Спасибо.

– Я сразу заметил, что вы очень красивы, но это…

– Оставьте комплименты, – перебила я, – мы не на свидании.

Он что-то промямлил, потом взял себя в руки, и я сразу приступила к делу. Галерея, в которую мы ехали, располагалась на Лиговке, так что времени на пустые разговоры не оставалось. Прежде всего, я попросила представить меня Андрею в качестве дочери старой знакомой Инны. Теперь нужно было как-то объяснить, с какой стати я сегодня приехала вместе с ним.

– Где вы вчера ужинали? – спросила я, а сама подумала: только бы не дома.

– В ресторане «Приморский» на Юго-Западе, – не разочаровал он.

– Отлично! Именно там мы и встретились. Вы сообщили мне о смерти Инны и пригласили на вечер в ее память.

Возможно, такие подробности Андрея не заинтересуют, но я хотела, чтобы у нас с Кириллом были одинаковые версии.

– Может, лучше нам обращаться друг к другу на ты? – предложил он, но я его предложение отвергла:

– Нет. По нашей легенде мы не настолько хорошо знакомы.

Вход в галерею располагался в старом питерском дворе, который был запружен роскошными автомобилями, так что Кирилл еле нашел место, чтобы приткнуть свой «Мерседес». Сама галерея занимала потемневшее от времени пятиэтажное здание, в котором когда-то был небольшой завод, и теперь его интерьер представлял из себя смесь промышленного авангарда и прилизанного безликого евроремонта. Выставка Андрея Ларионова занимала весь четвертый этаж. Интересно, когда он успел столько натворить? Мне прежде случалось здесь бывать, и насколько я помнила, именно на четвертом этаже все помещения были отданы под выставочные залы. На третьем имеется еще кафе, на пятом – бар, на втором – бутики с дизайнерской одеждой и хостел.

На четвертый этаж я поднялась без особых трудов, почему-то мне легче подниматься, чем спускаться с лестницы. В первом, сравнительно небольшом зале, гостей встречали сотрудники галереи. Они обращали внимание входящих на столы, где были разложены рекламные проспекты, потом предлагали пройти в следующий зал, будто имелись еще какие-то варианты. Я заметила несколько человек с профессиональной фото- и телеаппаратурой, видимо, и о представителях прессы Инна позаботилась. Я уточнила это у Кирилла, он лишь пожал плечами. По его словам, приглашенных было порядка сотни, но, на мой взгляд, собралось пока чуть больше половины. Женщины были в вечерних платьях, а мужчины – кто в чем, но смокингов я не заметила. Все перемещались по довольно просторному залу, рассматривая фотографии на стенах. Мы тоже подошли, и Кирилл изумленно посмотрел на меня: «Я об этом не знал». Я была удивлена не меньше, так как стены были завешены фотографиями Инны. Детских снимков не было, но по тем, что были представлены, можно было проследить, как Инна из прелестной юной девушки превратилась в зрелую женщину. Одну стену занимали композиции, на которых они были вместе с Андреем, и сразу бросалось в глаза, как они счастливы. Эта часть экспозиции понравилась мне больше всего.

– Он точно чокнулся! – пробормотал Кирилл, затем потянул меня в сторону: – Вот и герой этого вечера.

Мы подошли к Андрею, одиноко стоящему возле фотографии, на которой юная Инна смеялась прямо в объектив. Он сильно изменился, похудел, побледнел, и его красота уже не казалась такой яркой. Он окинул нас равнодушным взглядом и кивнул, тут Кирилл меня ему представил:

– Знакомься. Это Нина, дочь старой знакомой Инны. Она только вчера узнала о ее смерти и захотела сюда прийти.

– Вы хорошо знали Инну? – немного оживился Андрей.

– Мы нечасто встречались, но общение было довольно близким, – ничуть не покривила я душой. В это время Кирилла кто-то отвлек, и мы остались с Андреем вдвоем. – Последний раз я видела ее зимой.

После этих слов взгляд Андрея наконец-то сфокусировался на мне.

– Кажется, я вас где-то видел, – вдруг сказал он.

Я улыбнулась:

– Неужели вспомнили?

– Помню, что видел, а где именно – нет, – ответно улыбнулся он. – Извините.

– Кафе «Улыбка» на Полтавской, вы заехали за Инной, когда мы там сидели, она нас даже познакомила, – в телеграфном стиле напомнила я.

После этого он все вспомнил и предложил выйти покурить. Я начала курить после расставания с Пашей, но регулярно бросала и, хотя сейчас не курила, охотно вышла вслед за ним. О разговоре в приватной обстановке я и не мечтала. Он провел меня через какие-то служебные помещения, затем по узкому коридорчику, и вскоре мы оказались у открытого окна.

– Расскажите о той встрече, – попросил Андрей.

– Ну, пересказывать женские разговоры дело непростое, – сказала я, – мы вспоминали прошлое, говорили о моей маме и о вас.

– Обо мне?!

– Да, она очень вас любила и была очень счастлива. – Я увидела, как у него на глазах выступили слезы, но продолжала вести свою линию: – Она очень беспокоилась о вас.

– Беспокоилась?! Почему?!

– Не знаю, ничего определенного она не сказала, может, я что-то неправильно поняла.

Слезы высохли, но он стал еще более мрачным и отстраненным, чем прежде. Я едва разобрала, когда он пробормотал, что эта женщина была создана для него и без нее все остальное не имеет смысла. Когда он закурил вторую сигарету, я присоединилась к нему: «Ладно, потом опять брошу».

– Я раньше курил от случая к случаю, – сказал он, – а теперь выкуриваю по три пачки в день. После ее смерти из дома почти не выходил, готовился к выставке – отбирал фотографии, а фотоархив у нее просто огромный, по интернету искал фотографов, которые смогли бы с любительских фотографий сделать достойные копии, и писал ее портрет. Скоро вы его увидите. Это единственное, что мне удалось в жизни. Если бы не эти заботы, я бы сошел с ума.

Я поинтересовалась подробностями. Оказывается, фотовыставку они не планировали, это пришло ему в голову уже после ее смерти. Он вообще считал, что у него слишком мало картин, которые стоит показывать людям, хватило бы и ползала, но Инна настояла на том, что следует задействовать весь этаж. Пока оформляли экспозицию, он тут со всеми перезнакомился и теперь неплохо ориентируется в галерее. Неожиданно он прервал свой рассказ и задал вопрос: