Вэй Аймин. Книга 2

Вэй Аймин. Книга 2
Ирина Репек

Мудрец сказал: «Счастье – это когда тебя понимают, большое счастье – это когда тебя любят, настоящее счастье – это когда любишь ты»[1].Сколько осенних дождей должно пролиться, прежде чем время смоет все прежние печали на сердце и оно оттает и примет новый мир? Сколько вёсен должно смениться, прежде чем человек полюбит новую страну? И в Древнем Китае на заре Эпохи Воюющих царств можно найти свой новый дом, ведь дом – это место, где живут люди, которых ты полюбил. [1] Конфуций (551-479 гг до н.э.)

Ирина Репек

Вэй Аймин. Книга 2

Возможно вы слышали

О вершинах в снега,

Покоривших немало сердец?

Пленить красотой, утаить чудеса,

Разверзнуться в пропасть с небес.

Мы сильные, смелые, веря в себя,

Отважно взбирались. И там

Взирали с заоблачных далий туда,

Где мир распростёрся, с людскими страстями,

Под стопы гигантов, кипя.[1 - Здесь и далее стихи автора.]

Часть 1

Шань[2 - Карты, основные термины и названия, список персонажей см. Приложение.]

38-й год правления Дичжан – вана[3 - ? wаng, король, государь.].

Шань гуо[4 - ?guо, страна.], 70 ли[5 - ? l?, мера длины, соответсвует 500 метрам.] на юго-запад от Аньяна.

Глава 1

Зима в этом году была особенно снежная. Ветер с севера нёс бури, не переставая засыпал Аньян ченши[6 - ?? chеngsh?, город.]. Только после Нового года[7 - Новый год по лунному календарю. Соответсвует по григорианскому календарю примерно концу февраля – началу марта.] снежные покровы постепенно начали таять и к началу эрюэ[8 - ?? ?ryu?, второй месяц по лунному календарю, приблизительно соответствует апрелю.] снег полностью сошел. Сливовые сады зацвели. Нежные розовые и белые лепестки, предвестники весны, распустились на, еще местами покрытых снегом, ветвях деревьев. Столица просыпалась от зимней спячки.

Военный лагерь располагался в двух шичень[9 - ?? sh?chеn, мера времени, 1/12 суток, соответствует 2 часам.] к западу от Аньяна, северной столицы Шань. Зимние казармы, переполненные солдатами, залечивающими раны после походов и битв в Чжао; временно поставленные палатки; костры, с греющимися вокруг них, готовящими еду, болтающими, смеющимися, иногда играющими на муди[10 - ?? m?d?, Муди, китайская флейта.] хэйдзявеями[11 - ??? heiji? w?i, воин\охранник в черной броне.]; некоторые костры с навешанными над ними казанами или нанизанными на вертелах тушами мелких животных; патрульные, проходящие строем вдоль правильных рядов, между палатками и зданиями казарм; стойла и укрытия для боевых колесниц – двухколесных повозок; всё настолько привычно и обыденно. Это дом, дом в котором Шилан провел почти треть своей жизни. После того как на его мутин[12 - ?? m?qin, мать.] – обычную уличную певицу и музыкантшу, обратил внимание проезжавший по улице даван Шань, забрал её в вангон[13 - ?? wаnggong, дворец.] и сделал своей наложницей, его – одиннадцатилетнего подроста, за ненадобностью, по приказу давана[14 - ?? d?wаng, государь.], отправили на передовую. Благо первое время о нем заботился шушу[15 - ?? shushu, дядя.], но вот уже почти два года как шушу пропал. Шилан столкнулся со всеми трудностями, которые может встретить приемный сын давана, отправленный на фронт, без какой либо поддержки, без друзей. Ему пришлось не только выживать, ему пришлось доказать, что он не изнеженный ванзы[16 - ??wаngzi, принц.], заслужить поддержку и доверие солдат, вверенных ему в подчинение. Теперь, в свои почти четырнадцать, он командовал отрядом в сто человек.

Шилан стоял у своей палатки, смотрел на строй солдат, тренирующихся на поле. По утреннему серому небу летели тучи. Всего несколько дней назад потеплело, но зима еще не спешила сдавать свои позиции.

– Лин сяовей[17 - ?? xi?ow?i, военное звание, старший командный состав.], – окрикнул его приближающийся посыльный, – устный приказ давана: «незамедлительно явиться в вангон».

Шилан кивнул, развернулся, вошел в палатку, взял оружие, накинул теплый плащ, вышел из палатки, направился в сторону стоил.

– Шаочжугон[18 - ??? sh?o zh?gong, молодой господин, обращение.], – догнал его дувей[19 - ?? duw?i, лейтенант, военный офицер.], – Распорядиться по поводу повозки?

– Нет, верхом быстрее, – ответил Шилан.

– Но вы только оправились от раны…

– Я в порядке, – ответил Шилан.

Он вывел из стойла коня, вскочил на него, поскакал в сопровождении пятерых солдат, в том числе двух своих личных дувеев, в сторону столицы.

Шань постоянно находилась в состоянии войны. С севера, огибая Си шамо[20 - ??? xi sham?, Западная пустыня.], атаковала необузданная и безжалостная конница нэймэнов[21 - ?? n?imеng, Внутренняя Монголия.], вырезающая и истребляющая всё на своём пути; с запада – лучники и пехота Чжао, вместе с песками шамо Чжурчжена несли раздор и разорение; с северо-востока и востока – разрозненные дикие племена нэймэнов, едва-едва сдерживаемые предгорьями Ваньцю и стеной, огородившей Шань от их набегов, совсем недавно достроенной и укрепленной, простирающейся почти до Ушань; с юго-запада нависла угроза нападения Цин, молодого, но крепнущего день ото дня государства; с юга Вэй, захватившая территорию поймы Дофы, но столкнувшееся с наводнением и остановленное, ненадолго, потерей собственной территории вокруг устья Суньхэ и заставы.

Даван вернулся в Аньян три дня назад. Сегодня ночью он, закрывшись с жрецами в храме на святой горе, у северной стены города, гадал. На лопатке быка вырезали имя давана, год и дату, вопрос; кость кидали в огонь и только даван мог интерпретировать значения посланий, отданных ему богами. Что скажут боги на этот раз?

Дорога к столице пролегала вдоль полей. Снег почти сошел и птицы стайками и по одной кружили, каркали, галтели. Убогие крестьянские фанз[22 - ?? fаngzi, дом.]ы с покосившимися крышами, стойла со скотом, запах конского навоза, так хорошо знакомый; жизнь, к которой он привык, так разительно контрастирующая с жизнью в столице, куда он, после долгих месяцев отсутствия, наконец, возвращался. Что нагадал даван? Мир и затишье на несколько месяцев, передышка после долгого конфликта с Чжао или очередная война?

Спустя два шичень Шилан подъехал к столице со стороны западных ворот, пересек ров по откидному мосту, проехал внутренний двор, с двух сторон обнесенный стеной, показал в очередной раз бирку и был досмотрен стражей на внутренних воротах и после чего, наконец, въехал в город. Проехав по городским улицам – вдоль застроек сыхеюань, торговых лавок, оголтело снующих горожан, улиц, залитых тут и там помоями, изрезанных сточными канавами с характерным запахом нечистот, он въехал во внутреннюю часть города, также обнесенную высокой стеной. Здесь – особняки знати, утопающие в цветущих садах слив, здесь – заведен совсем другой распорядок. Ряды пеших слуг и служанок, размеренным строем следующие за господскими повозками, вооруженная охрана у входа в особняки, сторожевые башенки на углах стен, огораживающих огромные территории поместий, вычищенные и выскобленные, мощеные отполированными булыжниками улицы.

Шилан доехал до центральных ворот вангона, спешился, отдал удила лошади одному из дувеев, сопровождавших его, вошел в ворота. Прежде чем попасть в сам вангон нужно еще преодолеть лабиринт проходов между стенами, сдать всё оружие, пройти процедуру досмотра и обыска. Шилан терпеливо и привычно проделав все формальности, вышел на центральную площадь перед главным дворцом. Евнух, специально отправленный ему навстречу, уже стоял у входа, ожидая. Поприветствовав Шилана и указывая дорогу, раболепно согнувшись в пояснице и стараясь даже не поднимать головы и не смотреть на сына давана, евнух, попросив следовать за ним, засеменил к западной галереи. Рабочий кабинет для приемов посетителей с докладами – понял Шилан. Пройдя ко внутренним покоем его попросили подождать, евнух громко пропел, объявляя о прибытии: «Лин Шилан сяовей», после чего Шилана, наконец, пригласили пройти.

Кабинет был не таким большим, как он помнился Шилану. Почти четыре года назад, впервые посетив вангон, Шилан, никогда прежде не видевший подобной роскоши, сопровождая мутин, озирался по сторонам, дивился и боялся произнести даже слово. Теперь, привыкнув и ничему не удивляясь, он бодро вошел в помещение, уставленное предметами роскоши, увешанное дорогими, расшитыми тканями, застланное коврами. У правой от входа стены в кабинете было сделано возвышение, на котором стоял широкий, из темного дерева, стол. Даван, грузный шестидесятилетний мужчина сидел за столом. Перед ним, склонившись в поклоне и не смея поднять головы, стояли два чиновника. Шилан не часто бывал в вангоне, но этих двоих он помнил. Министр финансов и министр обрядов.

Даван совершал переезды туда-обратно из северной столицы в две южные, руководствуясь временем года, своими желаниями и наставлениями богов. Сам этот факт не вызывал вопросов и затруднений, но вместе с даваном из города в город переезжали большинство чиновники и знать с семьями. Это было уже настоящим событием. То, что министр финансов уже прибыл в Аньян и присутствовал на аудиенции у давана, пожалуй, не вызывало вопросов, но министр обрядов… Значит ли это, что астрологи, жрецы и прочие, и прочие, так же прибыли в северную столицу. Намечается что-то крупное?

Шилан быстро прошел вглубь кабинета, встал на колени, собрал кисти вместе и выставил руки в приветствии, опустил ладони на пол, склонив голову, коснулся лбом сложенных друг на друга кистей.

– Приветствую, бися[23 - ?? b?xi?, (обращение) Ваше Величество!], шуся[24 - ?? sh?xi?, подчиненный, уничижительное представление самого себя перед правителем.] прибыл по вашему приказу, – проговорил он.

– Выпрямись, – кивнул даван, даже не подняв головы и не посмотрев на Шилана.

– Спасибо, бися, – ответил Шилан.

Шилан выпрямил спину, остался стоять на коленях. Шилан вынул из-за пазухи деревянную табличку, поднял её обеими руками выше лба, протянул в сторону давана.

– Бися, – заговорил Шилан, – доклад о состоянии вверенных мне солдат.

– Хорошо, – кивнул даван.

Евнух спустился со ступенек возвышения, взял из рук Шилан доклад, вернулся к столу давана, передал доклад. Тот, едва взглянул на деревянную табличку, исписанную мелкими вэньзы, отложил её в сторону.

– Как твоя рана? – поинтересовался даван.

– Зажила, – ответил Шилан, – ничего серьезного, просто царапина.

– Хм, – хмыкнул даван, – засиделся ты в лагере. Отправляйся на границу с Вэй, к пойме реки Дофа, там, где было наводнение. Расследуй там обстановку, узнай расположение и количество войск Вэй, обозначь всё на карте…

Шилан поднял глаза на давана: «Значит готовимся к войне в Вэй, – подумал он про себя, – наконец-то появится возможность найти хоть какие-то зацепки в деле об исчезновении шушу», Шилан склонил голову, отчеканил:

– Слушаюсь, – затем, немного поколебавшись, добавил, – бися, могу ли я спросить?

– Спрашивай, – ответил даван.