Вэй Аймин

– Проходи, – подтолкнула старуха гонджу в дом, – садись за стол, устала, голодная?

Она подвела гонджу к столу, усадила на скамейку. Подошла к полке у печки, достала палочку с нанизанным на ней засахаренным боярышником, протянула её гонджу. Минмин взяла палочку, положила её на стол, уставилась в пол.

– Ты чего не ешь? – спросила старуха.

– Пить хочу, – пролепетала гонджу себе под нос.

– Пить, – старуха встала, – сейчас будет тебе пить. Компот у меня есть, только утром сварила.

Она доковыляла до комода у кана[47 - ? k?ng?система отопления, представляющая собой кирпичную или глинобитную лежанку с печью и местом приготовления пищи.], достала чашку, кувшин, вернулась к столу, налила из кувшина в чашку бордово-розовую жидкость с ягодами.

– Ты посиди, – проговорила она, – я мясо принесу. Эх, хорошо! Когда такие праздники – много мяса.

Она втащила свою тачку в комнату, вынула обёрнутые в тряпицы куски мяса, разложила их на стол.

– Ты чего не пьёшь? – обернулась она к Минмин.

– Я попила, – ответила гонджу, – вот: вы тоже попейте, я вам налила.

Она протянула старухе чашку с компотом.

– И то верно, – пробубнила старуха, – я тоже устала и пить хочу.

Старуха залпом выпила из протянутой чашки компот. На мгновение замерла, схватилась за горло, вдохнула, выдохну, с трудом делала следующий вдох.

– Что такое? Что… ты сделала? – прохрипела женщина.

Она с выпученными глазами обернулась к гонджу, та стояла немного поодаль от стола. Схватившись за край стола старуха, скорчилась, потянулась к девочке, та отскочила. Минмин, пыталась обойти старуху, побежала к выходу. Ей почти удалось увернуться, но старуха схватила её за волосы и потащила в глубь фанзы, Минмин завизжала от боли. Старуха откинула крышку погреба, запихнула туда гонджу и захлопнула крышку у неё над головой. Минмин скатилась по лестнице вниз. Щелкнула тяжелая задвижка, гонджу оказалась в полной темноте. Минмин, взобравшись наверх лестницы к люку, с остервенением стала колотить деревянные доски, кричать, потом остановилась, прислушалась. Наверху раздавались торопливые шаги, был слышен звук падающей посуды – старуху рвало, она задыхалась; тяжелый предмет упал на пол, через какое-то время всё стихло. Минмин присела на ступеньку лестницы, внимательно прислушалась. Тишина. Так она сидела какое-то время, прислушиваясь, размышляя, что делать дальше. Глаза постепенно привыкали к темноте. «Надо спуститься и найти что-нибудь, чем можно было бы выкрутить люк погреба или сдвинуть задвижку» – решила она.

Гонджу спустилась по лестнице в погреб. Глаза еще не совсем привыкли, она наткнулась на что-то тяжелое, наклонилась, нащупала под ногой небольшое полено, обошла его. Протянула левую руку, нащупала стену. В тишине раздалось тихое шмыганье носом, кто-то плакал. Сначала она не поняла, откуда исходил звук.

– Эй, – окликнула она, – кто здесь?

– Ты кто? – ответил детский голос.

Голос раздался справа от неё, она повернулась и ощупью пошла на звук. Глаза почти адаптировались к темноте. Уже можно было различить очертания предметов: в углу, у противоположной стены, стояло что-то квадратное и низкое.

– Эй, – окликнула она, – ты еще здесь?

Никто не ответил, тишина была угнетающей.

– Не бойся, – заговорила опять гонджу, – старуха, похоже, умерла.

– Умерла?

Гонджу пошла на звук голоса, подошла к квадратному предмету, наклонилась, рассмотрела. Это была большая клетка из деревянных прутьев и в ней сидел ребенок, примерно такого же возраста, что и она, маленький, щупленький. Мальчик смотрел на неё широкими, полными страха глазами.

– Ты кто? – спросила гонджу.

– Жую Дешуэй.

– Что? Никогда не слышала таких имен. Я – Минмин. Как долго ты здесь?

– Не знаю, – ответил мальчик.

– Сколько тебе лет?

– Почти семь.

– А мне уже семь. Значит я старше тебя. А старших надо слушаться, понял?

– Да.

– Поэтому если я говорю не бойся, значит не бойся. Сейчас поищу чем можно открыть клетку.

– Не уходи, – мальчик привстал, схватился за поручни.

– Я никуда не уйду. Здесь и уходить-то некуда. Мы заперты в погребе, – мальчик захныкал. – Но не бойся, мой футин обязательно нас найдет. Ты голодный? Подожди, я что-нибудь поищу.

Гонджу вернулась к лестнице. Она не переставая говорила с мальчиком, объясняла, что делает, что видит. Тот немного успокоился. Вдоль стены были прибиты полки в виде стеллажей, на которых лежала всякая утварь. Глаза уже полностью адаптировались. Она покопалась в лежащих на полках вещах, нашла несколько свечей, но как их зажечь она не знала. В углу стояли инструменты, грабли, кирка, лопата. Она вернулась к клетке, внимательно изучила замок, нашла длинный гвоздь, попыталась им открыть замок, но ничего опять не получилось. Минмин попыталась отломить деревянные прутья клетки, но и они не поддались.

– Послушай, – сказала гонджу мальчику, – я попытаюсь открыть люк и выбраться. Ключ от клетки, видимо, у старухи.

– Не уходи, – заплакал мальчик, – она тебя побьет.

– Ничего она мне не сделает, – ответила гонджу, – я же говорю тебе, я подлила ей в питье сок волчьей ягоды, она уже, скорее всего, мертва. А если и не мертва, то ей сейчас так плохо, что ничего она мне сделать не сможет. Не бойся, хорошо? Я тебя защищу.

– Хорошо, – кивнул ребенок.

Минмин поднялась по лестнице, подергала люк, попробовала просунуть гвоздь в щель, нащупать и сдвинуть щеколду. Все крепления люка были сверху, со дна люк представлял из себя плотно прилегающий к отверстию кусок деревяшки. Ничего не выходило. Она вернулась к клетке.

– Похоже, нам с тобой остается только ждать. Скоро за мной придет мой футин, не бойся. Он нас спасет. Он дзяндзюн.

– Дзяндзюн? – удивился мальчик.

– Да, – гордо ответила гонджу, – он всегда меня защищает, он обязательно меня найдет. Я оставила ему след, он должен догадаться.

– Мой футин тоже солдат.

– Я слышала, – кивнула гонджу.

– Но он ушел в армию и больше о нем никто ничего не слышал.

– Я уверена он скоро вернется. А твоя мутин?

– Мутин, – мальчик заплакал.

– Ну ладно, ладно, – Минмин просунула руки в клетку, обняла мальчика. – Не плачь, потерпи еще немного. Поспи, хорошо?