СемьЯ

– Еще бы! Как я могу не знать, из-за чего умерла?..

– Хорошо, – только и сказал он.

Чуть склонил голову.

Саша упала на колени. Стиснула руками голову. Застонала – низкий звук эхом прокатился под бетонными сводами.

Теперь Саша вспомнила.

* * *

Осенний день пахнет сладкими яблоками и гарью. Над головой шелестит листва – какое же это приятное чувство. Малейший ветерок, и на сырую землю сыплются листья, мелькают чехардой перед глазами. Саше хочется оглядеться, вдохнуть поглубже, насладиться моментом…

Но она склоняется над мужчиной. Кажется, это проблемы с сердцем. Вздрагивающая от слез жена мнется за плечами, пытается вызвать скорую. Лицо у мужчины, лежащего на холодном асфальте, землистое и ноздреватое, словно рыхлый весенний снег.

– Сердце бьется, – с облегчением говорит Саша.

И тогда прозрачные глаза распахиваются.

Кажется, она едва успела вздрогнуть от неожиданности. Кажется, женщина шагнула вперед, к ним. Кажется, солнечно-желтые листья все еще сыпались на землю.

Мужчина, чуть приподнявшись, резко выбросил вперед кулак. Саша даже не поняла, что он ударил ее по лицу – раздался хруст, и дикая боль залила все вокруг, заслонила и пряные запахи, и прозрачный воздух, и гогот младшеклассников, что играли неподалеку.

Еще один удар – последний, который Саша запомнила. От него все разом почернело, лишь одна картинка застыла перед глазами, будто ее выжгли каленым железом – распахнутые светлые глаза напротив, и в них плещется что-то первобытное. Жажда. И радость.

Тонкие руки подхватили ее за плечи, как только мир перед Сашей перевернулся в первый раз.

Чернота дрожала перед глазами, но Саша все еще замечала торопливые обрывки слов. Слышала, как распахивается дверца машины. Как мужчина с багровым лицом шипит: «Быстро, быстро, ну!». Как они волокут ее по асфальту – шорох от обмякших ног. Как нервно дышит женщина.

А потом все затихло.

Саша будто заснула. И ей стало хорошо.

Когда она вновь открыла глаза, то не поняла, где находится. Махровая простыня, пахнущая пылью и землей, была наброшена ей на лицо. Рядом едва слышно спорили люди.

– Я знаю! – полушепотом взвизгивала женщина. – Но не могу…

Лицо у Саши болело так сильно, что кружилась голова. Нос вообще не дышал, во рту все солоно от крови. Саша пальцами коснулась глаз, и тут же дернулась от острой боли. На руках остался багрянец.

– Ты молодец, – бормотал кто-то совсем рядом. Влажные причмокивания, как будто человек целует чужие щеки. – Ты справилась, видишь…

– Не могу-у… – подвывала незнакомка.

Саша вспомнила женщину в ярко-лиловом пиджаке с золотистыми пуговицами. Вспомнила ее умирающего мужа.

Вспомнила удар. И вот теперь машина.

Кажется, Сашу уложили под задними сиденьями, прямо на резиновые грязные коврики. Накрыли старой простыней.

И вывезли куда-то.

От страха внутри все сжалось в комок. Саша не смогла бы шевельнуться, даже если от этого сейчас бы зависела ее жизнь. Руки и ноги едва двигались – светло-синий провод или кабель, которым ее туго связали, не давал надежды на спасение. Рот заткнули кляпом. Но если потянуть за тряпку пальцами…

– Она девочка. Ребенок совсем, – бормотала женщина, всхлипывая.

– Она помогает нашей семье, видишь?.. Ты все сделала правильно. Это ради Ники.

Незнакомка застонала.

– Заткнись. Даже не смей сейчас…

– Ты молодец, Лерочка, моя молодец… Иди сюда… Вот так, да… Да. Ты же знаешь, что я болен, меня не вылечить. Но вы не должны страдать, и эта девушка спасает вас, тебя и Нику.

– Мы не можем так… Она ребенок…

– Ты молодец, молодец… – слово вязло в ушах, двоилось и эхом разносилось в голове. Саша почти не дышала. – Ты спасаешь свою дочь. Ты помогаешь своему мужчине. Ну, не так же все и страшно, никто даже не заметил…

– А вдруг кто-то видел нас из окна?! И что тогда?..

– Мы все сделали правильно. Номера замазаны грязью, машина брата, он ею давно не пользуется, она еще год простоит в гараже… Никто ничего не узнает. А ты меня – меня, слышишь? – спасешь. Ты лучшая из женщин на земле. Только ты и понимаешь…

– Хватит.

Кажется, она рубанула рукой воздух. А он, тот мужчина, вновь принялся влажно целовать ее лицо.

Саша чуть пошевелилась. Кажется, кроме разбитого носа, все было в относительном порядке. Надо попытаться нащупать ручку, рвануться из этой тесной машины и побежать со всех ног, знать бы еще, куда ее завезли…

Побежать. Ноги, связанные электрическим проводом, никуда не побегут. Но и сомнений по поводу того, что с ней собираются сделать, у Саши не осталось.

– Я все равно не могу… Это кошмар.

– Тогда просто выйди из машины. Когда все закончится, я позову. Поможешь мне отнести…

– Я делаю это ради тебя, – прошептала она сквозь зубы, чеканя каждое слово. Голос охрип. – Только чтобы ты не представлял, как я, или как… Не хотел сделать это с нами. Эта девочка… она не заслужила…

– Пожалуйста, – проскулила Саша. – Пожалуйста, не надо… Умоляю вас…

Что ей делать?! Саша прокручивала в голове тысячи фильмов про похищения людей, пыталась вспомнить, что говорили герои в таких ситуациях, но ничего не выходило. Если бы только вернуться чуть назад, она бы все изучила, прочитала, нашла бы верные слова, ведь эта женщина и так сомневается…

– Я никому не скажу, – кажется, во рту хрустели зубы, кровь липла к языку. – Никому. Только выпустите меня, и я…

Женщина дернулась, дернулось ее кресло, больно врезалось в Сашины колени. Распахнулась дверца и тут же с треском захлопнулась.

В салоне повисла тишина.

Саша вжалась в пол. Ей хотелось так замотаться в пыльную простыню, чтобы никто и никогда не смог достать ее оттуда.

– С добрым утром, солнышко, – прошелестел ласковый голос. – Только не кричи, пожалуйста…