Адрес мечты

– Уйди с глаз моих! – крикнула мама.

Катя пожала плечами и ушла к себе, заперлась, надеясь, что родители как-то сами угомонятся.

И слушала мамины крики, доносившиеся из-за стены, еще часов до двух.

«Неужели нельзя подождать до утра? – думала Катя, ворочаясь на своем диване. – Какой смысл воспитывать пьяного?»

Она любила родителей. Отца даже больше, чем маму. И никакой он не алкаш, хоть мама частенько так о нем отзывается. Просто что-то у них происходит, непонятное и неприятное. Что-то такое, из-за чего отец не торопится домой после работы, а предпочитает быть где-то еще. И Катя догадывалась где. Она слышала обрывки разговоров, когда мама жаловалась подругам на жизнь, слышала и родительские скандалы, мамины упреки и отцовские уклончивые ответы. Больше всего она пугалась, когда отец не выдерживал и тоже начинал повышать голос: «Не нравится, давай разведемся!» Это «разведемся» било по нервам и отравляло жизнь. Катя злилась на родителей, злилась на себя, на свое неумение все исправить, поговорить, доказать… Да и что там доказывать, если Катя понимала отца. Да, вот такая вот она ужасная. А может, именно потому и понимала, что была во всем похожа на него. Да и что тут понимать-то? Он в свои тридцать девять выглядел гораздо моложе тридцатишестилетней мамы. А маму после рождения Катиного брата изрядно разнесло, она стала раздражительной и, вместо того чтобы стремиться похудеть, ела еще больше. А может, все наоборот, может, она и выглядит так и ведет себя так, словно хочет отцу сделать назло. Кто их знает, этих взрослых. Только ведут они себя как дети, честное слово!

А ведь Катя помнила их совсем другими. Раньше они любили друг друга, умели договориться, старались больше времени проводить вместе. Почему же все это ушло? Катя сравнивала их с другими родителями, сравнивала свою семью с семьями подруг, где, как ей казалось, все было благополучно. Вот у Ирки, например, родители вообще не ссорились, хотя мама тоже растолстела, но отцу на это было наплевать, или он не замечал. А у Милки в семье вообще была тишь да гладь, внешне, во всяком случае.

Так что же такое случилось с ее родителями? Почему мама набрасывается на отца, а он или хохмит, или морщится досадливо. Почему он пропадает по вечерам, почему начал пить?

Он разлюбил маму?

«Разлюбил» – слово такое же страшное, как и «развод». Даже пострашнее.

Катя сразу же представила себе себя замужнюю, с двумя детьми, растолстевшую. Вот приходит муж, правда, она не могла представить себе конкретного мужа, виделся кто-то расплывчатый, слово такое есть… да, гипотетический. И вот приходит этот гипопо… тетический муж, а она вся зареванная и толстая, и дети цепляются за подол халата. Фу!

А он такой: «Я тебя разлюбил, давай разводиться!»

Первое, что пришло в голову.

– Да пошел ты! – сквозь зубы процедила Катя.

Вот так. Она без сожаления отказывается от мужа. Но ведь это и не муж вовсе, а какой-то гиппопотам, которого Катя знать не знает и в глаза не видела, и детей никаких нет, и вообще она никого не любит. А мама отца любит, поэтому на его «давай разведемся» скрутила фигу и сунула ему под нос «а вот тебе!». И отец ничего не сказал в ответ, проглотил, отстранил ее и в комнату прошел.

Ну, хорошо, допустим, все обойдется, и они не разведутся. Потому что: а как же тогда Катя и Ванька? Они-то ни с кем разводиться не собираются.

Катя закрыла глаза, но веки как будто не желали подчиняться хозяйке, они жили своей жизнью, глаза закрывать не желали, совсем наоборот, они их открывали, да еще и моргали постоянно. Катя всматривалась в темный потолок над головой, ворочалась, перекладывала подушку, взбивала ее – сон не шел!

«Слишком много всего, слишком много… – думала Катя. – Да еще эта толпа во дворе…» Она вспомнила, как стояла, не в силах сдвинуться с места, а на нее неслись молчаливые, вооруженные чем попало парни.

Они могли просто толкнуть ее и пробежать по ее телу, даже не заметив… Но ведь один все-таки остановился. Почему? Почему из всей толпы остановился только один, поднял ведро, извинился? Единственный вменяемый? Но вменяемый человек не может, не должен был бежать с безумцами! Во всяком случае, она, Катя, не побежала бы. Но это она, а то – он, мальчишка, парень… У них там иерархия, стадный инстинкт, что еще? Не побежишь, а тебя потом – вон из стаи. Чокнутые они, эти мальчишки!

Катя вздохнула и мысленно пожелала удачи тому, кто остановился, чтоб поднять ее ведро.

«Пусть у него все будет хорошо и он не пострадает…»

Заснула под утро.

Глава 3

В школе

– Ни фига не соображаю, – призналась Катя Милке на перемене после первого урока, – глаза закрываются, и все.

– Не выспалась? – спросила подруга.

– Да… мои вчера опять ругались…

– Папашхен опять перебрал? – Подруга понимающе кивнула, она знала о проблемах в Катином семействе.

– Не то слово! Да еще и мама отчудила, заставила его мусор выносить, представляешь?!

Милка хмыкнула.

– Ой, что там вчера было! – оживилась Катя. – Опять где-то драку устроили. То ли наш микрорайон побежал драться с соседним, то ли оттуда на наших напали… В общем, я не знаю. Но я как раз с этим ведром дурацким шла, а они на меня бегут, представляешь!

– Совсем озверели! – Милка покачала головой и уставилась на Катю. – Да ты сама-то как?

Она отмахнулась:

– Я – нормально, не тронули. Да и на фиг я им сдалась…

Милка покрутила пальцем у виска:

– Ну вы там со своим мусором, нашли время тоже!

– Да это все мама, – сказала Катя.

– А по-моему, у вас у всех крыша течет, – нагрубила Милка.

И Катя сдалась:

– Не знаю, может…

С Милкой она дружила давно, еще с детсадовского возраста. Ходили в одну группу. У них даже дни рождения почти в один день – в конце ноября. Из-за этого, кстати, они с Милкой пошли в школу не со своей группой, а на год позже. И теперь бывшие детсадовские друзья посматривали на них свысока, как старшие. А некоторые даже сочувствовали, мол, пришлось учиться с малолетками.

Милка все эти сочувствующие замечания игнорировала и держалась особняком, из-за чего ее недолюбливали в классе. А Кате по большому счету было наплевать, она общалась и с теми, и с этими. Хотя, если совсем честно, детсадовских девчонок не любила. Уж очень они кичились своей взрослостью. А с ребятами дружила: и с Мишкой, и с Серегой, и со Славкой. Был еще Игорек, но он учился вместе с подругами, тоже ноябрьский, бедолага. С ним у Кати не ладилось, он был влюблен в Милку, а Катю почему-то терпеть не мог.

Вообще, в классе периодически все были влюблены. Девчонки шептались на переменах, хихикали, забрасывали мальчишек эсэмэсками, все время ссорились, разыскивали ВКонтакте страницы тех, к кому неровно дышали, следили друг за другом и за парнями, то и дело на сайте появлялся какой-нибудь компромат, кто-то с кем-то объединялся, чтоб наказать еще кого-то. «Мышиная возня, одним словом», – так коротко выразилась Милка. Катя была с ней согласна. Милка утверждала, что никогда не влюблялась. «В кого, скажи на милость?!»

И действительно, в кого? Катя скользила равнодушным взглядом по лицам мальчишек и не понимала, как можно влюбиться? И, главное, зачем?

Летом она ездила к деду с бабушкой, так там тоже все словно с цепи сорвались! Парни резко вытянулись, и когда Катя попыталась по-дружески общаться, как раньше, то была разочарована. У бывших мальчишек, ее друзей детства, тех, с кем она воровала арбузы по ночам, играла в волейбол, без всякой задней мысли гуляла по лесу, у всех у них резко изменилось отношение к Кате, а может, и ко всем девчонкам. Собираясь по вечерам на скамейке у ворот чьего-нибудь дома или на бревнах, повзрослевшие мальчишки ломающимися голосами с надрывом пели блатные песни, пили пиво, курили, и все это на показ, бравируя. Со стороны выглядело смешно. Мальчишки неумело подражали своим старшим братьям и отцам, сплевывали, ругались, норовили приобнять или ущипнуть за руку повыше локтя. Фу… Противно!

Приятельница Раечка шепотом рассказывала о своем парне, которого она обещала ждать из армии. Они встречалась уже два года. Когда она рассказывала о нем, у Кати невольно расширились глаза и «челюсть отвисла». Она-то считала Колю – так звали Раечкиного парня – порядочным молодым человеком, чуть ли не самым порядочным из всех, кого знала. И вот – нате. Здрасьте пожалуйста!

– А ты что? – переспросила Катя у Раечки.

– А ничего! Послала его куда подальше! – ответила та.

– Расстались? – не поняла Катя.

– Вот еще! – фыркнула Раечка. – Я ему заявила: «Женись сначала!» А он мне знаешь что?

– Что?