Бывший муж

– Я быстро, – обещала я.

Дом был огорожен забором, на воротах домофон, но какие-то дети придерживают дверь, ожидая друзей, я проскользнула мимо, не глядя на них. Толкнула тяжёлую стеклянную дверь. В подъезде консьерж.

– К кому?

Я злюсь за задержку и снова глубоко вздыхаю. Терпение.

– В тридцать шестую.

Мужчина набирает номер, получает добро и указывает мне дорогу к лифту. Лифт так чист, что мог бы состязаться в чистоте с яйцами кота моей бабушки. Тот намывал их при любом удобном случае. Четвёртый этаж. Пешком бы быстрее добежала. Если Илья здесь, я… я просто обрадуюсь. Заберу домой. И никому его не отдам больше.

Дверь в нужную квартиру приоткрыта, Ярослав стоит на пороге, удивлённо на меня смотрит. С его влажных волос капает вода, на плечи наброшено полотенце, на нем – одни лишь брюки, даже носков нет. Он выглядит неожиданно по-домашнему, но сейчас это волнует меня меньше всего.

– Где Илья? – спрашиваю я. Толкаю Ярослава в голую грудь, прохожу мимо него в квартиру. – Илья!

– Тише, – говорит Ярослав. – Ты его напугаешь… он в душе.

– В душе?

Во мне бушует ураган противоречивых эмоций. Во-первых, облегчение, что мой ребёнок здесь, на расстоянии вытянутой руки, что он жив и здоров. А во-вторых, я просто в бешенстве.

– В душе? – переспрашиваю я и медленно иду на Ярослава.

Он кивает, а я взрываюсь. Все, что копилось во мне последние недели, гнев, разочарование, злость, ярость… все выплескивается наружу. Я бросаюсь на Ярослава. Стучу по нему кулаками. Мне хочется расцарапать его голые плечи, грудь, лицо. Я хочу сделать ему больно.

– Как? Как ты посмел?

Я кажусь себе невероятно сильной. Всемогущей. Мне кажется, что сейчас я запросто могла бы его убить. Но… Ярослав скручивает меня. Спиной в пальто, на котором тают снежинки, я прижимаюсь к его голой груди. Мои руки надёжно зафиксированы его руками. Устало думаю – я могу пнуть его пяткой по яйцам, но уже знаю – не стану. Выдохлась, только дышу тяжело, словно марафон пробежала.

– Тише, – снова просит он, говоря в мне прямо в ухо. – Он в ванной. Ему краска залилась прямо под шлем. Волосы длинные, слиплись. Я испугался, что если не смыть, то придётся отрезать. Возвращать его тебе грязным не хотелось, да и он сказал, что ты пойдёшь в ресторан.

– Почему ты не брал трубку? – жалобно спросила я.

Подняла взгляд и увидела её. Его жену, ту, что надела ему на палец обручальное кольцо. Она была… глубоко беременна. Минимум шестой месяц. Выглядит неважно. Глаза испуганные, смотрит на меня, словно вдруг под своей кроватью монстра обнаружила. С чувством превосходства, но одновременно – с опаской.

– Ярослав? – тревожно спрашивает она.

Я дёргаюсь, высвобождаясь из кольца его рук.

– В подъезде подожду.

И выхожу, слыша, как он что-то ей объясняет. Закрываю дверь. Прислоняюсь к стене, сползаю, так и сижу, словно гопник, оскверняя собой элитный подъезд. Дверь снова открывается, выпускает Ярослава, уже одетого.

– Извини, – говорит он. – Наверное, телефоны остались в машине.

– Никогда больше так не делай, – устало прошу я, закрываю глаза. А потом вдруг спрашиваю. – Кем ты стал, Ярослав? Роботом?

Щёлкает зажигалка. Смотрю на него из под неплотно сомкнутых век. Курит. Улыбается.

– Я стал тем, кем ты хотела меня видеть. Взрослым. Серьёзным. Состоятельным. Ты не рада?

– Мне плевать. Это теперь не мои заботы. Ты её любишь?

Я открываю глаза – мне и правда интересно услышать ответ на мой вопрос. Мы с Ярославом впервые говорим не как абсолютно чужие друг другу люди. Признаём, что у нас было общее прошлое. Одновременно я прислушиваюсь, не раздадутся ли в квартире шаги Ильи, но входная дверь не пропускает звуков. Мне остро хочется попросить у него сигарету, но я терплю – не для того бросала.

– Не так, как тебя когда-то. Но надеюсь, она этого не узнает. – столбик пепла падает на пол, Ярослав не обращает внимания. – Зато она любит меня. Таким, какой я есть.

– Просто ей ты достался готовеньким, – хмыкаю я и поднимаюсь. – Такого легко любить.

И наконец дверь открывается. Выходит его жена. Я наконец понимаю, кого она мне напоминает – важную гусыню, что идёт рядом со своим гусаком, гордо ведя за собой выводок гусят. И смотрит она на меня… её взгляд говорит – о чем бы вы не шептались, что бы вас не связывало, этот мужчина мой. Я снова хмыкаю.

– У него волосы влажные, – говорит она, но смотрит теперь на мужа. – Полчаса ничего не решают. Я думаю…

– Родишь своего и будешь думать, – грубо отрезаю я.

Я вижу, что за её спиной возится, обуваясь, Илюша. Смотрит на меня виновато. Волосы и правда влажные, понимаю я, но ждать здесь больше невыносимо. Наконец тёплая ладонь сына в моей руке. Глажу пальцем, чувствую, как подушечки у него сморщились от воды. Улыбаюсь. Теперь все хорошо.

– Пойдём скорее, нас дядя Антон ждёт.

Ухожу, не оборачиваясь, даже не думая о том, смотрят ли они мне вслед.

Глава 5. Ярослав

Антон? Антон, мать вашу? Дядя Антон? Неожиданный приступ ревности резанул по нервам, отдался почти физической болью. Я скрипнул зубами – терпение. Ты не имеешь права. Немного успокоился, но легче не стало. Вернулся в квартиру, схватил ключи от машины, куртку.

– Ты куда? – испуганно спросила Дашка.

– У него рюкзак в моей машине остался. Отдам.

Колено щёлкнуло и заболело так яростно, что я едва не выругался. Я упал сегодня. Все падали – полоса препятствий была сделана от души. Не заметил даже в угаре неожиданного веселья, споткнулся и грохнулся прямо на больное колено. На некоторое время даже дышать перестал – такой силы была боль. Но… взял себя в руки. Пугать ребёнка не хотелось. Пара принятых недавно таблеток чуть утихомирила колено, но сдаваться так просто оно не желало.

Я не жалел, что привёз сюда Илью. Я хотел, чтобы он знал, как я живу. Чтобы успел познакомиться со мной до того, как родится девочка. Жаль только, что все вышло так незапланированно. А все чёртовы душевые. Одно длинное помещение, пахнущее влагой, хлоркой, полное сырого тепла и пара. Несколько человек. Раздевались до белья, складывали одежду в шкафчики и затем шли в кабинки. Я не стеснялся, нет. Это слишком… по-детски. Но вспомнил, как выглядит моя нога. Бедро и колено, исполосованное десятками кривых розовых рубцов. К чужим взглядам я привык, но сын… Я не хотел, чтобы он видел. Пока я не готов.

– Тут очередь, – подмигнул я. – Ждать будем целую вечность. Поехали ко мне? Тут близко.

– А мама?

– Отдадим ей тебя чистого, даже не заметит.

Смешно было думать, что не заметит. Сила её ярости впечатляла. Но она же показала мне – где-то в глубине этой взрослой, серьёзной женщины живёт моя Янка. Безудержная, чокнутая, яркая. Та, которую я знал. И сейчас я спешил за ними, не щадя больное колено, отдать рюкзак, конечно же, вовсе не для того, чтобы посмотреть на дядю Антона…

– Яна! – крикнул я.

Успел, они стояли у калитки. Она недоуменно обернулась, я в сотый раз подумал, как она красива, даже в ярости. Волосы тёмные, на них падают снежинки, не тают – холодно. Чуть поблескивают, отражая свет фонарей.

– Рюкзак, – напомнил я.

Илья нерешительно шагнул ко мне. Я открыл машину, достал его рюкзак, колено вновь обиженно щёлкнуло. Отдал. Провожать его до калитки было необязательно, но я все же пошёл. Увиденное… не порадовало. Хотя, какой мужчина мог бы порадовать рядом с твоим ребёнком и твоей женщиной, пусть и бывшей? Холеный мужик, породистый. Знающий себе цену. Я, чтобы стать таким, работал над собой больше десяти лет, не всем везёт родиться с серебряной ложкой во рту. Здороваться мы не стали, только внимательно друг на друга посмотрели.