Связаны прошлым

Только усевшись в кресло, позволяю себе расслабиться и пустить корни сознания в глубинные воспоминания:

– Анастасия Шестакова, – кручу на языке издевательски медленно, пробуя на вкус притупленную за годы боль. – Ну и во что ты на этот раз ввязалась?

Приятная неожиданность

Леха хоть и стал хорошим юристом, но глупость из головы не выветрил до конца. В очередной раз опаздывает на встречу с потенциальным клиентом. Интересно, как он умудряется приезжать в суд вовремя и подготавливаться к слушаниям со своим ритмом жизни? Не удивлюсь, если в столичных хоромах у него запрятана Марья-искусница с тысячей и одним умением.

На самом же деле мне глубоко плевать на то, как друг ведет свои дела, если они не затрагивают мои интересы. Но на этот раз некомпетентность Сушинского стоила мне пары-тройки часов отдыха и комфортного перелёта. А всё потому что я решил ранним утром заскочить в офис за дополнительным экземплятором договора. Теперь вместо плотного завтрака и крепкого кофе перед полетом меня ждет Лёхин клиент. Надеюсь, что время будет потрачено не зря, иначе кому-то не отделаться денежным вознаграждением.

Вхожу в малый конференц-зал, бросая папку с документами на стол.

– Добрый день! – сухо здороваюсь, одновременно располагаясь за длинным столом, чтобы поскорей перейти к делу.

– Добрый, – шепчет испуганно клиентка до боли знакомым голосом. Позаимствованная мной штемпельная ручка из арсенала вышедшей, наконец-то, с больничного Ангелины Петровны тут же с грохотом падает на стол и катится к противоположному краю. Я сосредоточиваю своё внимание на движении предмета, ставшего очевидным доказательством бушующих внутри меня эмоций, наблюдая за тем, как его останавливает чужая худощавая ладонь. Молниеносная реакция сбивает женское дыхание, заставляя грудную клетку сойти с отточенного ритма. Я поднимаю взгляд выше, наблюдая за подрагиванием длинных непривычно тёмных ресниц, окаймляющих миндалевидные голубые глаза. Словно загипнотизированный, протягиваю руку, чтобы забрать ненавистный офисный атрибут, попутно соприкасаясь с холодными женскими пальцами с ненавязчивым светлым маникюром. В этот момент мои нервные окончания сносит наповал шквалистый ветер с противоположной стороны. На какое-то мгновение наши частицы становятся единым целым, а потом отлетают друг от друга, будто бы сила притяжения оказалась недостаточной для движения в одном направлении. Оторвав свою ладонь, прислушиваюсь к собственным ощущениям. Шестакова проделывает одновременно со мной тоже самое. Мы синхронно встряхиваем пробитые статическим зарядом пальцы, и с недоумением поглядываем друг на друга. Наше недопонимание развивает по пространству грохот падающей на дубовую столешницу ручки, соскользнувшей с женской руки. Инстинктивно накрываю источник разрожающего шума и пододвигаю к себе.

Что она здесь делает? Спрашиваю себя я, поправляя манжеты на рубашке. И почему, чёрт возьми, её присутствие ощущается по-прежнему настолько ярко.

–Ты…То есть Вы, Анастасия, верно? – запинаюсь, как первоклассник, впервые взглянувший на свою учительницу. Если так дальше пойдет, то из этого стола я не выйду, а выползу, превратившись во младенца со стекающими изо рта слюнями.

– Да, а Вы? —интересуется клиентка, приподнимая вопросительно бровь.

Если бы не взволнованный тон её голоса в трубке телефона, то я бы никогда не подумал, что у этой эффектной тридцатилетней блондинки могут быть какие-то проблемы с законом, кроме разве что устроенных собственным отцом.

– Максим Громов. Адвокат. Друг Алексея, – отвечаю не колеблясь, за что получаю скромный кивок головы. – Он попросил меня встретится с Вами, потому что застрял в пробке – для пущей убедительности сцепляю руки в замок.

– А, – протягивает Шестакова, и тут же прячется в собственный панцирь. Я думал, что мы с этим покончили в прошлом, но нет. – Ну, я тогда пойду, наверное, да? – тушуется, резко вскакивая со стула.

– Почему? – спрашиваю, вставая следом. – Стойте. Я могу Вам помочь, —произношу и сам того не понимая, подбегаю к девушке, успевшей за короткий промежуток времени добраться до двери. В тот самый момент, когда я инстинктивно хватаю Блонди за предплечье, пытаясь задержать, меня снова прошибает мощный заряд энергии, что заводит все мысленные процессы, заставляя работать мозг на полную катушку. В голове раз за разом возникают интересные идеи по возвращению испуганной лани обратно за стол переговоров. Очевидно импульс отзывается ни во мне одном, потому что, вздрогнув, девушка затихает и, опустив голову, протяжно выдыхает:

– Извините, это личное.– В какой-то миг её грудь начинает подниматься всё чаще и чаще, а подбородок будто в замедленной съемке тянется вверх, открывая мне взор сначала на чужие ресницы, а потом и сами глаза. Всего секундное замешательство со стороны Шестаковой расставило всё по своим местам. Попытка обрести мнимую уверенность провалилась. – Для решения личного я привыкла привлекать только близких мне людей, —мимолетная слабость в зрачках моментально превращается в злость, но не лично ко мне, потому что пока я еще ничего не сделал, а к случившемуся, – а Вы в этот список явно не входите, – страх неизвестности заставляет молодую женщину дрожать словно ивовая ветвь на ветру.

Стреляя глазами в разные стороны, чтобы избежать повторного зрительного контакта, Настя прячется в собственный кокон, в котором, по её мнению, куда безопаснее.

– Анастасия, дайте мне пять минут, – прошу, поднимая руки. – Всего пять, – со стороны я кажусь уязвимым и слабым, но на деле же использую классический психологический приём. – Вы можете рассказать мне то, что произошло без подробностей и каких-либо фактов, – медленно и чётко произношу слово за словом, – Я не буду осуждать и постараюсь помочь.

Моя убедительность подкупает её. Посеянное зерно истины прорастает в головке, рождая закономерную мысль «похоже этот нервный сухарь – неплохой адвокат». Мне не нужно гадать. Я считываю это с языка её тела, что теряет на сотые доли секунд свою привычную собранность. Ну, и да, я чертовски уверен в себе. Но просветление в чужом взгляде быстро угасает, снова напрягая тело, превращая его Эверест, который покориться лишь самому-самому.

– Не уверена, что Вы сможете мне помочь, – сомневаясь в собственных словах, Шестакова хватается за дверную ручку, порываясь сбежать.

Предсказуемо. Придется действовать грязно, иначе не сносить мне головы.

– Вы мне даже не дали шанса, – понижаю голос до едва различимого шёпота. – Чтобы человек Вам помог, Вы должны ему довериться. Кому как ни Вам об этом знать, – обрываю мысль на полуслове, надеясь, что прежняя Настя до сих пор сидит внутри этой самоотверженной женщины и сможет понять, что к чему.

– В смысле? – Блонди поднимает голову, вопросительно уставившись на меня. Мысленно ликую, растягивая рот в улыбке от уха до уха. Десять лет назад она вышвырнула меня из своей жизни как обертку от съеденной конфеты, и забыла не только вкус, цвет, но и сам фантик. А я как дурак лелею в памяти все воспоминания о ней. – Что Вы имеете в виду? – слегка отстранённо спрашивает, убирая белокурые пряди с лица, пытаясь спрятать интерес. Ха! Попалась. Я не дам тебе снова проехаться по мне танком девочка.

– Юрист связан с потенциальным клиентом юридической тайной. Всё, что будет произнесено, показано или рассказано в этой комнате, останется здесь. Алексей не случайно Вас пригласил именно в этот зал. Это единственное помещение для переговоров, не имеющее прослушек и камер наблюдения, – для пущей надежности стреляю глазами в слабые точки комнаты.

– Почему Вы мне это рассказываете? – интересуется, поднимая подбородок выше, чтобы видеть мои глаза. Я не тушуюсь под уязвимым и одновременно пронзительным взглядом, хотя мог бы легко повестись на их обсидиановый блеск. Понижаю голос до шёпота и словно змей-искуситель произношу:

– Хочу, чтобы Вы мне доверились.

Как всё же занятно использовать проверенные годами тактики. И как же офигенно ставить эксперименты над той, что сотни раз проделывала с тобой тоже самое.

– Вы считаете, что сможете меня убедить? – противостояние во взгляде и надежда в голосе, что может быть прекраснее неподдельной яркости чувств?

– Искренне хочу верить в Ваше благоразумие, – отвечаю тем же тоном.

Главное не улыбаться, говорю себе я, изо всех сил сдерживая рвущиеся наружу эмоции.

– Вы возненавидите меня, – сопротивляясь из последних сил, очаровательная маленькая женщина впивается ногтями в собственную ладонь и неотрывно смотрит на меня.

–Чтобы начать «ненавидеть», нужно хотя бы любить. Уже и на философствования потянуло. Непорядок, нужно возвращать диалог в прежнее русло, а то мы так далеко не уедем.

– Хотя бы? – Блонди часто моргает, очевидно переваривая только что услышанное, а затем спрашивает, – что еще так необходимо?

– Если Вам, действительно, интересно мое мнение на этот счет, то я Вам отвечу. После того, как Вы опишите проблему в общих чертах: область деятельности, результат, конкретная статья закона. Не важно, с чего Вы начнёте. Любая фраза расширит понимание и сузит поиск решения.

– Не думаю, что, – в который раз заводит шарманку белокурая Бестия, вынуждая поступать меня крайне бестактно. Перебиваю девушку, не давая закончить, что бы завершить раунд в никому ненужной эмоциональной игре.

– А Вы не думайте. Просто начните. После мы вместе подумаем. И по поводу моего мнения на Ваш счет, – начинаю, вспоминая молодую девчонку, озабоченную людскими умозаключениями, – я сам решу, как и к чему относиться. Каждый из нас склонен терять объективность при оценке собственных действий.

– Через пару недель мне будет официально предъявлено обвинение в сокрытии улик, а также в причастности к убийству. Что Вы на это скажете? – глаза Белоснежки мечут молнии, разряжая воздух вокруг.

Восполнив недостаток кислорода несколькими мелкими вздохами, буднично произношу:

—Бывает, – для пущей убедительности киваю головой, как тот болванчик с приборной панели автомобиля. В нашем общем с Шестаковой прошлом они были почти в каждой машине. Казалось бы никому не нужные пыльные игрушки. А на деле же мощный инструмент для отвлечения внимания.– Давайте всё же присядем, – предлагаю, галантно указывая рукой на стол позади. – По-моему, нас ждет долгий разговор.

– Вы будете со мной говорить? – с интересом поглядывая на отодвигаемый для неё стул, девушка задаёт глупый вопрос, но так и не получив на него ответа, присаживается на своё место. Обойдя стол, располагаюсь напротив и включаю проффесионализм на максимум:

– Я адвокат. И моя главная задача – защитить клиента. Раз Вы пришли за помощью, значит она Вам необходима. Причина, по которой Вы оказались в данной ситуации не имеет сейчас значения. Поэтому, если Вы не возражаете, мы перейдем к сути,– откидываюсь на спинку кресла, скрещивая руки на столе. Оборонительная позиция.

– Я глава муниципального образования в одном из центральных субъектов нашей страны. На данный момент полномочия мной официально не сданы, но по информации, поступившей от компетентных лиц, уполномоченных разрешать данные кадровые перестановки, это вопрос времени. На моё место готовят другого человека.

Неужели она стала частью того, что ненавидела всю свою жизнь?

– Меня интересуют существенные факты и обоснования.

– Когда оказываешься у власти, давлеющая сторона всегда хочет взять над тобой верх. Выбранная на старте роль неприступной крепости долгое время будет работать, вселяя в сердце уверенность, что ты непременно сможешь выстоять в изначально неравном бою. И у тебя даже получится играть не фальшиво.Но однажды ты станешь свидетелем ужасающей правды, которая перевернет небо и землю и намертво привяжет выбранную социумом театральную маску к твоему лицу. И ты будешь жить с ней изо дня в день, зная наверняка, что кто-то на раннем этапе твоей профессиональной карьеры решил играть грязно, проникнув в твою крепость не снаружи, а изнутри. Ему даже подкоп не потребовался.

И всё это будет работать исправно день за днём. Пока Ваши пути с режиссером-постановщиком не разойдутся. И у тебя не станется другого выбора, как подчинится тем условиям, что он выдвинет. Но как только ты сменишь амплуа, отказываясь играть по правилам, таинственный «незнакомец» обставит всё так, что ты даже не заметишь, как собственными благими намерениями проложишь себе дорогу в ад.

Столько слов, а толку?

– Вы сейчас говорили слишком абстрактно и чересчур завуалированно. Суть я, конечно, понял, но мне бы хотелось услышать больше конкретики. Если это возможно.

– Наверное, – протягивает девушка, в задумчивости поглаживая собственные пальцы, – да. Только скажите для начала, в Вашей довольно короткой карьере были подобные случаи?

Снова по кругу. Нужно выбить из неё всю спесь, иначе далеко не уйдем.