Трансформация – дорога домой. Воин Огня

– Ну так может подсобишь? – ухмыльнулся мужик. – Я и тебя научу.

– Хорошо, – сразу согласился я, скинул рюкзак и подошел к нему.

– Смотри, тебя как звать-то?

– Андрей.

– Так Андрейка, меня зови дядь Захар, ты мне будешь вон из кучи кирпичи подавать, и смотри как выкладываю. Заметано?

– Заметано! – кивнул и принялся за дело.

Надолго меня не хватило, через полчаса выдохся, первые-то кирпичи легко таскать, подавать, а чем дальше, тем больше мышцы на руках стали болеть, ныть, странное какое-то чувство, словно чем-то забиваются. Я с завистью смотрел на перекатывающиеся мощные мышцы рук дядьки Захара. Мне бы такие! Я б любой гопоте рыло бы начистил в раз!

Посмотрел на свои руки, они мне показались тощими лапами недокормленной курицы. Я тяжело вздохнул.

Дядька Захар, то ли услышав мой тяжелый вздох, то ли увидев мое наверняка ярко-красное вспотевшее мурло, то ли заметив сбивчивое громкое дыхание почти загнанного коня, прервал работу, сказал:

– Присядь, отдышись, и я перекурю.

Закурив сигарету, долго разглядывал меня. Под его пристальным взором мне стало несколько неуютно, наконец спросил:

– Чаво смурной такой? Колись, может чем подсоблю тебе.

Я не знаю с чего, но меня как прорвало, и я все ему о себе рассказал. Все как на духу выложил. Не знаю почему, я-то не шибко разговорчивый, особенно со взрослыми, от которых, кроме мамы, отродясь ничего хорошего не видел, а вот ему рассказал, ничего не утаивая: и о моей жизни, и о моих проблемах, и о моих тревогах.

Он слушал молча, не перебивая. Как только я закончил свой печальный рассказ, сказал:

– Тебя похоже Бог ко мне привел. Я тебе подсоблю.

– Нету никакого Бога, – буркнул недовольно я, – был бы Бог, не допустил бы ничего такого.

– Сопляк еще, а уже лезешь дела Божьи осуждать, меня слушай и мотай на ус. А то усов еще нет, даже пушка на рыле, молоко на губах не обсохло, а туда же, промысел Божий осуждать. Гордыню-то поумерь.

– Дядь Захар, да причем тут гордыня-то? – растерялся я.

– А при том, – строго сказал он, – вот, когда поймешь при чем, тогда может хоть чудок что-то поймешь. Ладно, я тебе не батюшка какой, на путь духовный наставлять эт не ко мне, а вот с деньгами помочь чудок смогу. Видишь, не сижу, сопли на кулак не мотаю, работаю, дома людям строю, или ремонты там внутри квартир. Видишь, как ладно мы с тобой, немного поработали уж сколько кирпичей выложили, а то одному долго, вдвоем быстрее и сподручнее. Приходи после школы, помогай, я тебе платить буду, не шибко много, так как и работать недолго сможешь, но на харчи хватит. Согласен?

– Еще как согласен! – энергично закивал головой, сердце взлетело от радости куда-то в горло и хотело вылететь окончательно и бесповоротно.

Я совсем как взрослый смогу зарабатывать и помогать маме! Я и мечтать о таком не мог.

– Чудненько, давай за дело.

Дядька Захар встал, и мы принялись за дело.

Вскоре он отпустил меня домой, я летел как на крыльях! Заработал первые деньги в своей жизни! Не украл, а честно заработал! Устал правда очень и голодный словно дикий зверь, но! Сейчас забегу в магазин и куплю еды и чего-нибудь вкусненького нам с Миленкой, и конфет, и мороженное! Ура!

Впервые в жизни я был так горд собой! И уверен, мама тоже будет гордиться! А жизнь-то налаживается!..

Только о том подумал, как в сердце кольнуло, все у меня в жизни так, только подумаешь: «Все хорошо!» Так сразу какая-нибудь ерупиндия и случается.

Теперь каждый день я работал с дядькой Захаром. Помогал ему строить сначала тот дом, потом многие другие. Мне очень нравилось строить, создавать что-то новое и хорошее. Дядька Захар всегда говорил:

– Строить надоть на совесть, дабы людям в глаза затем не стыдно смотреть было. И вообще все в жизни, по совести, надоть делать, тогда и будет все по Божьему: и в стране, и в семье, и в мире.

В Бога я не верил, но перечить не смел, а то затянет свою проповедь всерьез и надолго, а оно мне надо? А оно мне нисколечко не надо. А вот деньжат заработать, ох как надо! Оттого и молчал себе тихо в тряпочку.

Первое время мышцы от постоянных ношений тяжестей болели неимоверно, дядька посматривал искоса, да тихонько посмеивался. Затем не выдержал, сказал:

– Хиленький совсем, – приподнял мою тощую руку, посмотрел, цокая языком.

– Ниче, – обиженно вытер сопливый нос рукавом, – я вырасту, не меньше тебя, дядька Захар, стану.

– Расти, расти, – усмехнулся он, поглаживая свои пышные, немного закрученные вверх, усы, – эт дело хорошее и нужное… Будешь мне опосля помогать?

– Еще дом строить будем?

– Нам и тут еще делов эге-гей сколько! Фундамент, стены, только начало. Но да, мой первый заказ. А что делать? Работы не стало, производство наше тю-тю, закрыли, куды итить? От я и решил в стройке себя попробовать. А что? Отцу сколько раз в деревне дом латал? А брату какой домище справил?! Что ж я и чужим людям не построю? А деньжата ой как нужны, жена – молодая красавица, двое пацанов растут, малы еще, два и пять годов тока от роду. Но вот подрастут, как ты, их тоже к делу приставлю, неча с гопотой да шпоной якшаться, пусть при деле будут. Я так разумею. Дело пойдет, бригаду соберу, будем дома под ключ ставить, пойдет дело у нас, сердцем чую. Но сначала этот дом построим. Там как Боже углядит. Доделываем стену, завтра крышу крыть начнем.

И тут я услышал тихий шепот, больше похожий не на речь человека, а на шелест ветра в листве.

– Empezar la casa por el tegado,[1 - Перевод с исп. – Начинать строить дом с крыши. Устоявшийся фразеологизм. Примерно означает, что ничего не получится, если строить дом с крыши. Сначала нужно построить фундамент, затем – стены, а потом крыша. То есть соблюдать определенный порядок действий для реализации задуманного.] – и тихий мужской смех.

И тень промелькнула за левым плечом. Снова моя смерть? Опять рядом, опять ждет или собирается меня прибрать к себе прямо сейчас?! Мне стало так страшно! И так до ужаса обидно! Ну вот, как всегда, только что-то получается, сразу конец всему. Ну почему?! Навернувшиеся слезы я с трудом загнал в глубь, прошептал:

– Еж твои крокодиловы трусы… – радовало, что свои не заморал, а то совсем стыдоба бы вышла.

– Ты чего? – взял меня за подбородок и внимательно стал рассматривать лицо, поворачивая то влево, то вправо, дядька Захар. – Чаво бледный такой аки поганка белая?

– Страшно мне, дядь Захар, не стал ни обманывать, ни скрывать я, – смерть за мной ходит, за левым плечом, так мамкины бабы сказали, мерещится всякое.

– Бабы сказали, – передразнил, сгримасничав, он, – ты энтих баб слушай поболе, они и не такое понарассказывают. Бабы они такие… Плюнь, да и разотри!

– Плюю, дядь Захар, каждый раз, плюю по три раза! Вот тока не растирал.

– А ты разотри! Знаешь что? – задумчиво посмотрел он на меня и, словно решившись, сказал. – Познакомлю-ка я тебя с моим другом. Молодыми были, вместе тренировались, а у меня теперя семья, работа, не до того, а он тренером стал, пацанов тренирует, правда не бесплатно, где ж в наше время бесплатно-то? Но я слово замолвлю за тебя, думаю возьмет, попрошу, не откажет. Как говорится – в здоровом теле, здоровый дух! А ты вона какой тщедушный. Ниче, спортом займешься, человеком станешь, пойдешь?

– Пойду, – радостно кивнул я.

– От и договорились. В субботу сходим. Ты не боись, все мы под Богом ходим, и за каждым из нас плетется наша смерть, и за малым, и за старым, и у каждого свой день и час, когда она примет его в свои смертельные объятия.

– Хотелось бы не сейчас, а опосля, – буркнул себе под нос я.

Моему счастью не было придела. Жизнь не просто налаживается, а просто жуть какая замечательная становится. И денежки завелись, мамке помогаю. И Друг у меня появился – друг другу помогаем. Учеба подтянулась, училкам придраться не к чему. И не трогают более ни меня, ни Милену, боятся бесноватого меня, и пущай боятся! Если ж я еще и борьбой какой займусь, так меня, или моего кого, совсем никто тронуть не посмеет!!!

От, только батька…

И он не заставил себя ждать.