Месть до первой крови

В этот момент, наконец, появился автобус, и толпа уезжающих и провожающих сплошной стеной ринулась к дверям, будто опасаясь, что мест на всех не хватит. Лина тоже приготовилась поработать локтями. Краем глаза Катя заметила, что сумка подруги, болтавшаяся на ремешке, была сейчас самой легкой добычей для карманников. Но не успела она и моргнуть, как пристроившийся за Линкой парень рванул сумку на себя – подруга даже ойкнуть не успела – и галопом бросился через дорогу на красный свет.

– Эй! – крикнул вдогонку ему тот самый мужчина с газетой, в котором Катя минуту назад подозревала маньяка, и припустил следом.

– У меня сумку украли… – растеряно догадалась Линка.

По платформе прошел неодобрительный гул, некоторые не поленились вскочить с уже насиженных мест в автобусе и любопытно смотрели вслед убегающим.

– А второй-то куда побежал? – чуть не плача от обиды спросила Лина. – Кать, ты это видела?

– Схема у них такая, Лин, – не сразу ответила Катя, – один отвлекает, второй отбирает сумку. С каждым может случиться… Денег много было?

– Немного… меньше, чем сама сумка стоит… – у Лины на глазах выступили слезы. – Она новая совсем, всего два раза ее брала…

Обратно через дорогу шагал все тот же мужчина уже без газеты и держал в руках добытый трофей – аккуратную бежевую сумочку. Увидев его, Линка сама подбежала, обнялась с сумкой и принялась осыпать спасителя словами благодарности. Катя почти с удивлением признала, что ошиблась в его оценке.

– А грабитель где? – недоверчиво спросила она.

– Убежал. Или я, по-вашему, должен был его еще в полицию отвести?!

Кажется, Катя его обидела, потому что он, уже не слушая Линку, развернулся и вскоре скрылся из вида. Лина потерянно перебирала содержимое сумки – вроде все было на месте. У Астафьевой мелькнула мысль, что уезжает она сейчас действительно некстати – Лине бы не помешала ее поддержка. Себе она в этот момент пообещала, что при первой же возможности снова наведается в Старогорск, но, едва автобус тронулся, поняла, что лукавит. Она больше никогда сюда не вернется.

***

К первому в своей жизни настоящему интервью Лина готовилась обстоятельно. Первому, потому что свои практические занятия в Университете хоть сколько-нибудь серьезной работой назвать не могла даже она сама. Того московского ди-джея, например, подкинула Лине ее подруга-журналистка, во время беседы с музыкантом и он, и Лина были не совсем трезвы, а сама статья писалась «на коленке», потому что Лина в тот день опаздывала к маникюрше. В журнал статью пристроила все та же подруга-журналистка, а сама Лина, кажется, так и не взялась его перечитать… Но, видимо, она и правда талантлива, раз Игорек даже эту ее статейку похвалил.

Василий Катасонов с первого взгляда ей ужасно понравился: красавчик и симпатяжка. Особенно Лину умилили ямочки на щеках и вдохновленные, умные глаза. Картинка, а не чиновник!

Томить в приемной он ее не стал, а почти сразу пригласил в просторный и очень уютный кабинет, оформленный в постельных тонах.

– Вот уж не думал, что в вашей газете, – Катасонов слегка поморщился, – работают такие очаровательные сотрудники. Значит, вы и есть Ангелина Сухарева из «Чайковки»?

– Можно просто Лина, – невольно начиная кокетничать – уж больно хорош был этот чиновник – она протянула ему руку ладошкой вниз. Катасонов не растерялся и, прежде чем она сообразила, что это все-таки неуместно, с чувством поцеловал ее пальцы.

Лина растаяла. Когда чиновник, не выпуская ее руку из своей и ласково глядя в глаза, спросил, не хочет ли она пообедать с ним, та смогла только радостно закивать.

Пока доехали до ресторана «Сказка», где Катасонов ежедневно обедал, Лина все-таки сумела взять себя в руки: неуместно слащавый Василий Катасонов ее уже немного раздражал – хотелось перейти непосредственно к интервью. Не тут-то было. Любой ее вопрос Катасонов обращал в шутку, демонстрируя довольно плоское чувство юмора, а потом и вовсе заявил, что не хочет говорить о работе – пусть Лина перешлет вопросы его референту, а та на них подробно ответит. И начал рассказывать про какую-то сауну, до которой от ресторана две минуты езды. Лина так разозлилась, что даже сама оплатила свою часть счета – что делала крайне редко, обедая с мужчинами – и, гневно цокая каблуками, ушла.

Правда, обещание насчет интервью Катасонов сдержал – наутро от его референта действительно пришли ответы. Не все, самые интересные с Лининой точки зрения вопросы были проигнорированы – как и следовало ожидать.

Самое обидно, что поразить Игорька ей по-прежнему нечем.

Поскучав, Лина запустила базу данных редакции, ввела данные Василия Катасонова – и вот тут-то приуныла по-настоящему. Статей о нем было множество – едва ли не каждый месяц кто-нибудь да решался написать что-то. И всякий раз герой статьи показывался отнюдь не в лучшем виде: бабником, безответственным типом и продажным, как девица легкого поведения.

Лина Сухарева только вздыхала, читая статьи – неудачного героя для своих статей она выбрала. Написать о Катасонове что-то более сенсационное, кажется, уже невозможно.

Впрочем, с мая этого года ни одной статьи о Катасонове уже не было – как отрезало. В майском номере было напечатано опровержение, в котором Игорь лично приносил ему извинения, и сетовал, что в прошлом номере его журналист воспользовался непроверенными данными. Лина, конечно же, не утерпела и разыскала тот самый предыдущий номер.

Извиняться там было за что, хотя на фоне остальных статей о Катасонове ничего «убойного» здесь не рассказали.

– Поэтому я и говорю, что прежде чем сдать номер в печать, нужно пять раз перепроверить информацию. Иначе, получится, как с Катасоновым… – неохотно ответил Игорь на Линин вопрос. – В тот раз я ошибся: статья вышла, а на следующее утро Софья Патрова во всеуслышание заявила, что написанное в нашей «Чайковке» – клевета, и что она подает в суд.

– Подожди, а причем здесь Патрова?

Игорь поморщился:

– Ну, официально, конечно, в суд подает Катасонов, но всем же понятно, что без команды Патровой он и чихнуть не смеет.

Игорь вздохнул – видно было, что ему даже вспоминать об этом тяжело – и начал издалека.

Подмосковье, как известно, богато на старинные церкви и усадьбы – наверное, трудно найти здесь город или село, не наделенное хотя бы одним памятником зодчества. Правда, едва ли это существенно отразилось на благосостоянии горожан. Старогорск же в своем роде был уникальным: церкви и усадьбы здесь тщательно реставрировались, строились гостиницы для туристов, рестораны, супермаркеты. Не скупились на рекламу. Только занималось этим отнюдь не государство, и не министерство культуры.

В середине девяностых годов прошлого века состоятельный московский делец Александр Патров, про которого небезосновательно говорили, что он близок к криминальным кругам, купил приличных размеров поместье недалеко от Старогорска. И, будучи человеком предприимчивым, вскоре понял, что на культурном наследии этого города можно очень неплохо заработать. Патров действительно сумел сделать из города культурный центр, куда с мая по октябрь ежегодно тянулись туристы. Город разрастался, облагораживался, зеленел. Строились комфортабельные гостиницы и рестораны, некоторые из которых ничуть не уступали столичным. Патров много сделал для города, и его здесь почитали вполне по праву. И когда Александр Патров был убит своими партнерами по московскому бизнесу, его именем назвали местную школу, а его вдова Софья Павловна до сих пор лелеяла мечту увековечить имя мужа в названии одной из улиц Старогорска.

Софья Павловна – женщина с железной волей и светлой головой – это можно заключить хотя бы из того, что после смерти ее мужа компания «Старогорск-тур» не развалилась и не перешла в чужие руки. Хотя и пришлось тогда несладко – в то время компанию хотели прибрать к рукам очень многие. Софья Павловна, одетая в траур, поддерживала старогорцев по телевидению и обещала, что вместе они выстоят. Решал вопросы с конкурентами Евгений Павлович Перегудов – правая рука ее покойного мужа. Тогда по городу прокатилась волна заказных убийств. Отголоски той борьбы за передел собственности звучат и до сих пор.

– Но где-то полгода назад кто-то начал активно влиять на бизнес Патровой. Мешать ей. Взять хотя бы открытие гостиницы – Катасонов не случайно его задерживает, его перекупили. Я это точно знаю, – убежденно закончил Игорь.

– То есть в твоей статье действительно… все правда?

– Да, но у меня нет доказательств. Были, но теперь их нет.

Лина слушала Маликова, в ужасе распахнув глаза. Рассказ заставил ее не на шутку побеспокоиться об Игоре – с какими страшными людьми он имеет дело!..

– Но ты же написал опровержение! – воскликнула она. – Какие еще могут быть к тебе претензии?

– Написал – публично извинился перед Патровой, но теперь она уже требует возместить ущерб. Моральный и материальный. Денег у меня свободных нет, все вложено в газету… Только редакцией я и могу с нею расплатиться. Она знает, куда бить.

– Ну а продать что-нибудь? Да хотя бы здание, в котором расположен офис «Чайковки» – он же в центре, большие деньги заплатят. Можно ведь и в здании попроще газету выпускать.

– Это не мое здание – я его арендую. Что я еще могу продать? Квартиру? И оставить семью без крыши над головой? Не бери в голову, Лин, – торопливо отмахнулся Игорь, – я что-нибудь придумаю. Лучше расскажи, как прошло интервью с Катасоновым?

– Никак. Урод он и больше ничего, – надулась Лина, вспомнив вчерашнее, – да и стоит ли писать о нем, после всего, что ты рассказал…

Взгляд Лины упал на темно-синюю «Шевроле-Лачетти» – в Старогорске таких было немало, но Лина готова была поспорить, что видела именно эту на автовокзале, когда провожала Катю.

– Что? Что случилось? – проследил за ее взглядом Маликов.

– Игорек, у меня паранойя, наверное, развивается. Мне кажется, что за мной следят…

Игорь посмотрел на «Шевроле», потом на Лину:

– Уверена? – с сомнением спросил он. – Ну и во что же ты успела вляпаться, дорогая моя?

Игорь ей поверил. Даже позвонил каким-то своим приятелям и выяснил, что машина зарегистрирована на некую Агату Мелконян, жену коммерсанта – даму сорока восьми лет.

– Значит, показалось, – пожала плечами Лина, – разве преступники такими бывают?

– Почему сразу преступники – ты же не знаешь, с какой целью тебя преследуют? Если вообще преследуют. И потом, Линочка, на эту даму зарегистрирована машина, но ты же не видела, кто сидит за рулем? Стекла тонированные.