Вариации на тему судьбы. Семь мини-триллеров

Но помимо погибших, были и те, кому ещё можно было помочь. Людей, лежащих на полу в собственных испражнениях, пытались откачать всеми возможными способами, потом грузили в машины и отправляли в больницу.

Некоторым из посетителей ресторана, сидевшим за другими столами, тоже понадобилась медицинская помощь. У парочки дам началась форменная истерика, пожилой мужчина свалился с сердечным приступом, а у спортивного вида парня никак не заканчивалась нервная икота. Да что там говорить – все свидетели этого происшествия были шокированы и испуганы изрядно. Для них в дело пошёл кому нашатырь, а кому и успокоительные уколы. Пострадавших от нервного срыва скорая тоже быстро увезла, разрывая летний вечер воплем сирены.

Оперативная группа Следственного комитета и криминалисты огородили место гибели молодой пары, а оставшихся в нормальном состоянии гостей ресторана попросили задержаться для дачи свидетельских показаний.

«Барби и Кен просто», – думала молодая девушка криминалистка, глядя на трупы двоих молодых привлекательных людей. Но сразу отогнала эту мысль, посчитав её неуместной, но многие бы с ней согласились. Она – миниатюрная блондинка лет тридцати пяти, неброско, но дорого одетая, в розовом платье и перламутровых туфельках, лежала на полу, раскинув руки и ноги, и смотрела в никуда своими серыми, широко распахнутыми глазами. Просто сломанная кукла. Он – красавец-брюнет с карими глазами и лёгкой модной небритостью, мощно и атлетически сложенный, был нереально хорош. Раньше. Сейчас же, лёжа в неестественной позе с подломанными ногами и вывернутыми руками, он был похож на выброшенную за ненадобностью игрушку. Видимо, полученная этой парой доза яда была самой большой, они почти не мучились – смерть была почти мгновенной. Поэтому их внешний вид практически не пострадал, что и навевало ассоциации с любимыми персонажами девичьих игр, символизирующими идеальные отношения, идеальную семью, идеальную жизнь…

* * *

За две недели до этих событий в кабинете следователя Гульнары Абаевой, сидящей за компьютером в тесном кабинете городского полицейского участка, раздался звонок.

Гульнара – невысокая, спортивная, отлично сложенная молодая женщина двадцати четырёх лет от роду, несмотря на молодость, уже была в звании капитана. Она быстро продвигалась по карьерной лестнице после окончания юридической академии. Этому способствовали не только её цепкий и быстрый ум и победы в спорте – Гульнара была чемпионкой города по пятиборью, – но и умение слушать, доброжелательность и приятная улыбка с ямочками на круглом лице с высокими скулами и весёлыми узкими красивого выреза глазами. Гульнара с рождения жила в старинном городе Уральск, что расположился в живописной степной равнине европейской части Казахстана, на правом берегу реки, отделяющей Европу от Азии.

Когда телефон зазвонил, Гульнара посмотрела на часы и улыбнулась. «Всё-таки дисциплина – великое дело. Звонит ровно в то время, как договаривались». Когда Абаева снимала трубку, то была уверена на сто процентов, кого услышит. И была права. Правда, нежный капризный голосок младшей сестры, восемнадцатилетней Жылдыз – Дили по-домашнему, звучал сегодня несколько напряжённо.

Когда несколько дней назад младшая сестра Абаевой собралась погостить в Саратове у своей бывшей одноклассницы, переехавшей с семьёй в Россию после окончания школы, Гульнара не возражала. Саратов был недалеко – шесть часов на автобусе. Дала денег на поездку с условием, что Диля будет звонить каждый день. После смерти родителей десять лет назад они остались жить со старенькой бабушкой со стороны мамы – никого из близкой родни больше не было, а как бабушка умерла, так Гуля стала за старшую, хотя разница в возрасте с сестрой была не такая большая – всего шесть лет. Последнее время они с сестрой постоянно ссорились. Жылдыз взрослела, ей хотелось самостоятельности – это Гуля понимала…

Дел на работе у следователя Абаевой было невпроворот. Она рассчитывала на дежурный короткий разговор типа «это я, у меня всё в порядке, пока», но услышав в телефонной трубке новость, которую никак не ждала, отложила папку и насторожилась.

– Значит, так, – торопливо говорила Диля в трубку. Чувствовалось, что девушка специально тараторит, чтобы старшая сестра не успела вставить ни слова: – Я остаюсь в Саратове, я нашла работу, ты не представляешь, как мне повезло, пошла по объявлению, горничных искали, и слушай, сижу на собеседовании, девчонка передо мной выскакивает в слезах, мол, не прошла, ей сказали, что семейных не берут, а тут как раз моя очередь, я им сказала, что сирота, никого нет из родственников, детдомовская, меня и взяли, зарплата такая, по сравнению с твоей прямо космическая, и не отговаривай меня, я всё решила, всё, я кладу трубку.

Жылдыз выпалила всё это как из пулемёта, но Гуля успела выкрикнуть:

– Пожалуйста!

Диля замолчала, но звонок не сбросила.

– Дилечка, я тебя прошу, не надо! Возвращайся, это всё как-то подозрительно! – умоляюще попросила Гульнара, а потом не выдержала спокойного тона и закричала: – Возвращайся немедленно! Я тебе запрещаю!

И, конечно, всё сразу испортила.

– Если ты не забыла, мне уже восемнадцать! И я сама имею право принимать решения! Не надо включать полицейского, поняла?!

В голосе Жылдыз слышались слёзы и ярость, и Гульнара сразу пожалела о том, что не сдержалась. Она сменила тон и заговорила просительно:

– Диля, просто пойми, это как-то странно, ты не считаешь? Такие условия необычные, почему? Зарплата опять же огромная, это неспроста. Давай подумаем…

– Ты просто завидуешь! И я уже подумала…

– Хорошо, хорошо, может, я напрасно волнуюсь, – торопливо ответила Гульнара. – Скажи хоть название агентства и адрес, где будешь работать, пожалуйста. И обещай мне звонить каждый день, как договаривались.

Записав название рекрутинговой компании и адрес работы, из которого Диля знала только название посёлка – какая-то Елшанка, Гульнара положила трубку. Беспокойство не отпускало, она уговаривала себя, что её профессиональная деформация и стремление к сверхопеке перебивают разум, но в глубине души чувствовала, что права. Добром это не кончится. Так и оказалось…

Диля уже четыре дня не выходила на связь и не отвечала. Точнее, её телефон был отключён. Такого никогда не бывало – как бы сёстры ни ссорились, ежедневные звонки – это было святое. И Гульнара поняла – дело плохо. Надо ехать. Она взяла на работе отгулы, хотя ей только дали новое дело, и отправилась в путь. Решила, лучше на машине, как чувствовала, что без неё будет прям никак! Гнала всю дорогу под сотню и уже через пять часов была в Саратове. В полицию она не пошла. По собственному опыту знала – дело сразу не откроют, а действовать надо было быстро.

Поселилась у старушки, что возле вокзала комнату предлагала, купила интернет, местную симку и начала своё расследование. Агентства, как она и думала, под таким названием не было. Стала просматривать в местной газете объявления о найме на работу горничной, всё было не то. Но через пару дней обнаружила странное объявление – нужна молодая женщина до двадцати лет, одинокая – сиделкой с проживанием в отдалённом коттеджном посёлке. Её сразу насторожило: двадцать лет – сиделкой?! Для этого молоденькие не сильно подходят. Ей, конечно, не двадцать, но спортивное, тренированное тело и гладкое выразительное лицо – сойдёт. Собеседование проходило в комнате в торговом центре. «Сняли на день», – поняла Гуля. Сыграла как по нотам. Сирота, нужна работа, готова с проживанием, да, полная конфиденциальность.

А как адрес получила, сразу в машину и в эту Елшанку. Дом в лесу, не в посёлке даже. Высокий забор, охрана, собаки лают. Просидела пару ночей в машине на опушке, видела, как к дому съезжались дорогие тачки. Все с личными водилами. Оставались часа на три, потом назад.

В первую же ночь она всё поняла. Рядом с забором была высокая ель, она забралась и увидела… Такое можно было представить в голливудских ужастиках, но в Саратовской области? Наяву?! Окно было зашторено, но не слишком плотно, и то, что ей удалось разглядеть, заставило сердце замереть, а тело – покрыться холодным потом…

Огромная зала – почему-то ей в голову пришло именно это слово – зала – была обита дорогим деревом снизу до потолка. Вычурные завитушки, заканчивающиеся раздвоенными языками с жалом посередине, обхватывали змеиными извивами каждую деревянную балку на высоком потолке. Жуткие горгульи венчали высокие колонны из чёрного монолитного камня, стоявшие в каждом углу этого мрачного помещения. Сверху свисала огромная металлическая люстра с лампами в виде свечей, которые были включены на минимум и лишь зловеще поблёскивали кроваво-красным. Основное освещение шло от старинных факелов, в которых горел настоящий огонь. Факелы были закреплены на металлических стойках, плотно опиравшихся своими когтистыми лапами на каменный пол. Гульнаре достаточно было взглянуть один раз, и этот жуткий зловещий интерьер навсегда отпечатался в её памяти.

В центре залы стоял огромный деревянный стол. Вокруг стола в деревянных креслах, практически небольших тронах с высокими резными спинками, сидели люди. Все – голые. Лишь в масках, скрывающих верхнюю часть лица до рта. Что её поразило, это были и мужчины, и женщины. Гости ели неторопливо, болтали, смеялись. Канапе, маленькие шашлычки, морепродукты, овощи, фрукты на шпажках – всё подано было так, что можно было взять руками, без приборов. И всё бы ничего, если бы угощения не лежали на обнажённых, покрытых красными кровоточащими полосами худеньких девичьих телах. Гуле удалось увидеть лишь часть стола и только одну из девушек целиком. Она лежала на животе, волосы были собраны плотно в пучок, голова повёрнута набок, затылком к окну. На смуглой коже ног и рук девочки взбухли алым следы от ударов. Вторую девочку было видно лишь от ног до шеи, и она лежала на спине. Девушка была белокожей, и поэтому её раны выглядели ещё более страшными. Нежные холмики небольших грудей с розовыми сосками были исполосованы особенно зверски. Все раны наносили участники этой дьявольской трапезы. У каждого из гостей был личный кожаный чёрный хлыст, и все они не лежали без дела. Звуков Гуле слышно не было, и от этого было ещё страшнее. Если вдруг еда на теле девушки дрожала или падала, эти уроды хватали своё орудие пытки и били жертву по конечностям и местам, где не было еды. Судя по пропорциям помещения и размерам стола, в невидимой для Гульнары зоне находились ещё как минимум два тела.

Вино в металлических чашах гостям подавали еще несколько обнажённых фигур в масках. Это были мужчины, и к ним гости явно относились куда благосклонней – не били, но трогали где хотели и когда хотели, не стесняясь.

Вся эта картина была настолько немыслимой и напоминала постановочную сцену где-нибудь в театре или кино, что Гульнара сначала не хотела верить своим глазам. Она зажмурилась, тряхнула головой, потом посмотрела вновь… Ничего не поменялось…

Кровь бросилась ей в голову: «А если это Диля?! Лежит там на столе! Фигура похожа, брюнетка, смуглая…» Гульнара была готова разбить окно и ворваться туда, чтобы перегрызть глотки всем этим гадам. Но она себя сдержала.

Внизу зарычали собаки, послышались крики охраны, вооружённые люди явно спешила к дереву, где она находилась. Грозно лаяли доберманы, подняв к ней длинные узкие морды в разъярённом оскале.

Гуля бесшумно соскользнула с дерева с обратной стороны ограды, добежала до машины, захлопнула дверь и замерла, пытаясь отдышаться и осознать то, что она сейчас видела. «Что же делать, что делать?!» – мысли метались, как загнанные зайцы, но сразу ничего придумать она не могла. Надо было, как на работе, убрать эмоции и прислушаться к разуму и интуиции. Пока не получалось.

Тогда она решила позвонить в полицию. Так… на всякий случай… А вдруг… Набрала службу помощи, описала, что видит, дала адрес и затаилась в машине. Полиция появилась где-то через полчаса. Вместо вооружённого спецназа с мигалками – местный елшанский уазик с участковым. Его даже во двор не пустили. Он постоял, покурил с охраной и уехал. А что она ожидала? Она бы тоже не поверила такому звонку. Всё правильно. Никто ей не поможет. Надеяться было не на кого. Эта мысль отрезвила её и заставила думать и действовать. Битва предстояла нешуточная.

Хозяев она идентифицировала этой же ночью. Когда гости разъезжались, переодевшись в цивильное, их провожали эти двое, оставшиеся после отъезда остальных. Хороший фотоаппарат с зумом и ночным видением – это вещь! Как и ноут с правильными программами.

…Красивая пара. Не сходили со страниц местных газет. Ольга и Владимир Камаевы – элита Саратова, она дочь местного нефтяника, он – из номенклатурной семьи со связями. Деньги и происхождение. Сволочи.

Номера машин гостей она тоже сфотографировала, все номера блатные – три шестёрки, три девятки и прочие выкрутасы. «Лучшие люди города», – вспомнила она любимого Шварца. Теперь она Ланселот, и надо биться с драконом, другого выхода нет.

Понаблюдав за домом, она выяснила, что когда хозяева отсутствуют, охраны остаётся всего пара человек, и хотя собак на ночь выпускают, она придумала, как их нейтрализовать. Пару ночей она приезжала с мясом, и тройка доберманов уже знала, что их подкармливают сочными кусками, прилетающими с неба в определённое время в определённом месте участка.

План родился после того, как она прочитала объявление, что Камаевы открывают в Саратове новый японский ресторан, где будут подавать фугу – самую ядовитую рыбу в мире. На торжественную церемонию и первый ужин приглашена вся элита города. Специальный повар уже нанят и будет готовить это чудо, гарантируя безопасность гостям. Открытие планировалось через неделю, и сейчас они добирают персонал. С её раскосыми глазами Гульнара получила эту работу без проблем. Сейчас она знала о фугу всё. Должно было сработать как по нотам, главное, чтобы Диля продержалась!..

* * *

…Пока опергруппа работала в зале ресторана, служащие и гости ожидали первоначального опроса.

Персонал ресторана собрали в секретарской комнате директора заведения. Повара, помощники шефа сидели молча, уткнувшись глазами в пол. Официанты жались друг к другу тесной испуганной воробьиной кучкой в своих форменных коричнево-золотистых кимоно с чёрными поясами, перешёптываясь и поглядывая с жалостью на работников кухни. Всем им велели ждать дальнейших распоряжений, и ожидание проходило в вязкой, чуть оживлявшейся тихим шёпотом тишине.

В соседнем же помещении – кабинете начальства, наоборот, не молчали.

– Господи! Я не понимаю, как можно так рисковать?! Что, не попробуешь эту фугу, и все? Жизнь не удалась? – дама средних лет пила мелкими глотками воду, продолжая всхлипывать время от времени. Женщина обращалась то ли к себе, то ли к другим собратьям по несчастью – гостям ресторана, которым «повезло» сидеть за другими столиками во время недавних кошмарных событий. Их было немного – восемь человек, дорого одетых людей разного возраста. Их удобно расположили в кабинете директора ресторана, где они приходили в себя в ожидании предварительного опроса.

– Некоторые без риска жить не могут. Пощекотать нервы и потом в тикток выложить – это ж какой хайп, – ответил ей парень с креативной стрижкой.

– Хайпанули так хайпанули. Теперь по всем новостям про них будут гудеть, только они уж не увидят, – продолжил тему качок в обтягивающей майке «Гуччи».

– А вот я слышала, что большинство фугу в Японии сейчас выращены в искусственных условиях без яда. В такой фугу никакой опасности нет, – с апломбом знатока заявила молоденькая девушка, не отлипавшая от своего новенького айфона последней модели.

– Нет, здесь в том и цимес, что подают дикую фугу, в которой яд! Для этого и повара позвали за немереные деньги с разрешением работать с этой рыбой, – небрежно заметил пожилой мужчина, сидевший на соседнем кресле. Он полировал свои ногти алмазной миниатюрной пилочкой, не поднимая глаз на остальных.

– Вот и доработался! – язвительно отозвалась дама, начавшая этот разговор. – Людей угробил.

– И это весьма и весьма странно, – отозвался пожилой господин. – По статистике, с 2008 по 2017 год включительно в Японии зафиксировано всего шесть смертей от яда фугу. Люди сами вылавливали рыбу удочкой, жарили и ели, неправильно разделав. Так что история весьма подозрительная. Весьма.