Другая реальность, или По ту сторону снов. Сборник рассказов

– Сказывай, от чего слегла-то? – приступала с расспросами бабушка.

– А я знаю, от чего? Плохо мне было…

– Ну, а сейчас-то хорошо?

– Да вроде…

– Вроде Володи, а похож на Петра…

– Да замолчишь ты когда-нибудь, колода старая!

Маша улыбнулась. Ей нравилось ехать – под бабушкины бесконечные расспросы, под дедушкино незлобивое ворчанье, на тряской телеге, заваленной по ободья душистым сеном. Маша поворошила сено рукой и увидела засохшую красную земляничину.

– Ба, смотри! Я ягодку нашла!

– А чего на неё смотреть-то? Ешь, коли нашла! – засмеялась бабушка.

Земляничина сладко растаяла во рту. Маша поискала и нашла ещё одну, потом ещё… Маша представила, как зимой, когда деревню завалит снегом по самые крыши, бабушкина Милка будет лакомиться душистым сеном с земляникой и синими звездочками васильков.

– Ба, а Милка… всё болеет?

– А чё ей болеть-то, здорова твоя Милка. Со стадом она, на выгоне. Вечером домой придёт, свидитесь.

***

– Коля! Коля!! – позвала Марина, почувствовав, как под её рукой шевельнулись дочкины пальцы, мгновенье назад холодно-безжизненные. Вслед за пальцами дрогнули губы, пытаясь что-то сказать. Марина склонилась над кроватью, но не услышала ни звука. Щёки девочки слегка порозовели. Или ей просто хотелось, чтобы они порозовели?

– Машенька, доченька, мы здесь, с тобой! Мама с тобой, и папа, – шептала Марина, не отпуская дочкину руку, словно могла удержать, остановить, не дать ей – уйти…

***

– Врачи-то чё говорят? Говорили, тоись…

– Ничего они не говорили, только уколы кололи, больно, – пожаловалась Маша.–

Во-во, лечить не умеют, колоть токо умеют, сами не знают от чего. От уколов-то полегчало?

– Нет, не полегчало… Ба, а Мишка тёти Нюрин дома? – забывшись, спросила Маша. И услышала – невозможное.

– Дома, куды он денется. Счас приедем, щец похлебаешь да свеклу полоть пойдёшь, заросла свекла-то, пропадёт не то… И смородину собирать пора, осыпается. У меня у одной-то рук не хватает на всё, а деда помочь не допросишься, то ему на рыбалку, то лодки смолить с мужиками, то сети чинить, то табачок курить… Ты уж грядки табашные выполи, не забудь!

– Ба, я не забуду. И грядки выполю, и смородину соберу, я только к Мишке сбегаю, я быстро…

– Я кому сказала? Аль ты не слышала? Мишка твой никуда не денется. Грядки выполешь, дак полить не забудь. Да картоху в подполе перебрать надоть, мелкую себе оставим, а которая покрупнее, на рынок свезём, продадим. К Мишке ей надо, разбежалася… А работать – баушка с дедом будут?

***

Маша закрыла глаза и длинно вздохнула – в последний раз. С лица исчезло страдальческое выражение, уголки губ приподнялись, словно она улыбалась кому-то, словно видела что-то…

Врач бессильно развёл руками. Лица родителей исказились, глаза смотрели с немой мольбой – так, наверное, смотрели назаретяне на Иисуса Христа. Но врач не был богом и не мог сотворить чудо. Торопливо прошёл по коридору и скрылся за белой дверью.

***

С трудом передвигая гудящие от усталости ноги, Маша толкнула знакомую калитку.– Машка!! А я с утра тебя жду… Чё ж ты раньше не пришла? Сильно занята была?

– А то ты бабушку мою не знаешь, – вздохнула Маша, – я свеклу полола, потом смородину собирала с бабушкой, потом за водой ходила, потом картошку перебирала в подполе. Там холодина такая! До сих пор пальцы не разгибаются, – пожаловалась Маша.

Мишка взял её руки в свои и подышал на пальцы, смешно выпятив губы. От его дыхания пальцы согрелись, но Маша не отнимала рук: ей было необыкновенно хорошо, словно внутри неё зажглось маленькое тёплое солнышко. Как здорово, что Мишка не утонул, выплыл! Тётя Нюра, наверное, так радовалась! И на радостях всыпала Мишке…

– Сейчас разогнутся… Тебе сдавать. На что играем, на желание?– Ага! – моментально забыв о своих бедах, Маша взяла из его рук карты и, перемешав, начала сдавать…

***

Марина дышала на ледяные Машины пальцы, пытаясь их согреть и чувствуя ледяную безжизненную пустоту внутри, словно там погасло маленькое тёплое солнышко.

Другая реальность

Я расскажу вам невероятную историю.

Пришла я с работы домой, предвкушая приятный вечер, а вечер оказался недобрым. Всё одно к одному: на работе очередной аврал, устала страшно, дома ещё добавила: сделала зарядку, чтобы снять усталость, и устала ещё больше. И замёрзла. Похоже, что меня знобит. Ох, не надо было зарядкой заниматься с открытым окном, для приведения себя в чувство. Утром делала, так потянуло на подвиги, ещё и вечером сделала. Мозгов-то нет! Чаю надо было напиться горячего, со сгущёнкой, ради такого случая, запоздало поняла я.

А ещё я поняла, что мне надоело мёрзнуть. Влезла в тёплы      й свитер и любимые джинсы, но меня знобило всё сильней, и я как была – в свитере и джинсах – залезла с головой под ирландский мохеровый плед и нечаянно там заснула.

Думаете, мне там было хорошо? Да ни фига! Одни неприятности.

Мне приснился… самолет, в который меня пригласил знакомый парень (я его впервые видела, но по странным законам сна понимала, что просто его забыла и мы знакомы).

Я неприлично долго кочевряжилась (это я умею), потом устала сопротивляться, и он меня всё-таки уговорил. И мы побежали – через лётное поле, далеко, к самолёту… Ветер был тёплым, как плед, он держал меня за руку и смеялся. Я запомнила его смеющимся…

Уже сидя в салоне, я долго и мастерски ныла: почему не предупредил заранее, я не взяла таблетки от укачки, я не так одета и без вещей (он говорил, что там всё купим, я говорила – ещё не факт, что я это надену, я и во сне умудрилась быть невыносимой).

Он меня утешал и был доволен – что я рядом, и как бы ни ныла, я никуда от него не убегу.

Потом самолет тряхануло, а кресла почему-то оказались без спинок, и мы с ним упали на задние кресла, я башкой треснулась во сне… Даже во сне было больно. Разозлилась я – не дай господи (это я умею).

(«Да пошёл ты! Больно как… Кресла без спинок, не мог места нормальные купить, урод! Сколько заплатил? Я отдам, раз такой бедный. Сквалыга ты. Денег пожалел на бизнес-класс…»)

Со злости я от него ушла. Во сне это легко – вышла из самолета, и всё. И не из-за кресел, кресла тут ни причём, я потерпела бы. А потому что тот, кто меня пригласил, летел в командировку, и с ним его товарищи – парень и девушка. Они сидели впереди, и девушка все время оглядывалась на него. Во мне проснулась ревность и смутные подозрения. Девушка явно не ждала моего появления и явно была огорчена. Впрочем, я тоже.

Потом – провал во времени.

Потом – я узнала о катастрофе и ужаснулась. Как же теперь жить? Что теперь будет? Во сне я резво вскочила с дивана и помчалась за билетом…

…На месте падения самолёта я обнаружила три камня-надгробия, стоящие рядом. С фотографиями всех троих: ФИО, дата рождения, дата смерти (у всех троих одна). Там лежали цветы, кто-то принёс, а у меня даже цветов не было, я так торопилась, словно могла вернуть, изменить, повернуть время. Я могла это сделать, но не сделала. Или всё-таки сделала? – и оказалась здесь, а моя прежняя жизнь – стала сном…

Моя жизнь стала сном, и мне её не вернуть.

Был и четвертый камень – мой. Никто ведь не знал, что я вышла и не летела со всеми, вот и поставили… Без ФИО и даты рождения, безымянный.