Книжка с картинками

Книжка с картинками
Ирина Витальевна Собянина

В книге честно и искренне поведано о событиях, происходивших в центральной части России в последней четверти XX и первой четверти XXI века с точки зрения ребёнка, родившегося в СССР, дочери советских инженеров из маленького закрытого наукограда. Эта книга о том, как перемолачивают человека жернова истории, одновременно выбрасывая его на гребень судьбы, о том, как важно отдавать себя и не молчать о боли и несправедливости мира, чтобы сделать его лучше. В этой книжке читатель обнаружит симбиоз философии и культурологии, детского восприятия мира и его психолого-педагогического анализа, беспристрастный отчёт и детские воспоминания. Всё это в итоге рождает арабеску – картину мира на стыке столетий и тысячелетий.

Обоснование

Как появилась эта книжка и зачем она нужна?

Эта книжка – попытка дать честный взгляд на события, быть свидетелем которых и пережить которые мне довелось. Она о том, как девочка из маленького закрытого наукограда, дочь советских инженеров оказалась в круговороте событий последней четверти XX века и первой четверти века XXI в России: крах СССР, дикий капитализм, формирование олигархической модели государства, отчаянные и, конечно, напрасные, но губительные попытки сохранить эту модель полицейскими методами. Одновременно – становление гражданского общества в России, несмотря ни на что.

Моей задачей было максимально точно выразить словами то, чему я была свидетелем, то, что чувствовала при этом. В моём случае писательство – это подбор слов, наиболее точно отображающих смысл происходившего. Все события, люди, имена, места подлинные.

Одновременно, это взгляд художника на время, в котором довелось жить и людей, с которыми довелось общаться. То есть взгляд человека, мыслящего образами, картинками.

Это также и рассказ о том, как уязвим ребёнок в мире взрослых.

Ещё здесь есть взгляд на трагизм русской истории через призму парадоксальности русской ментальности. То есть, почему, говоря словами Вени Ерофеева, всё в нашей жизни и в жизни нашей Родины происходит «медленно и неправильно». Или быстро, но тогда ещё неправильнее.

Здесь нет ответов на три вечных вопроса русской интеллигенции.

Но, есть предположения, что:

1) Кто виноват? – Мы сами. Наша беда – это не дураки и дороги, а полное отсутствие чувства меры.

2) Что делать? – Быть строже к себе и снисходительнее к другим.

3) Где мои очки? – Скорее всего, на лбу.

Глава I Музыка

Музыка

Елена Григорьевна Капилевич – пышногрудая рыжая дама, мой первый учитель по сольфеджио.

Работать она не очень любила, а вот нас, детей, любила – да.

Рассказывая о чём-то, Елена Григорьевна могла есть, краситься и даже переодевать колготки, задрапировавшись занавеской у окна.

И вот однажды она поставила пластинку и, по своему обыкновению, вышла из класса. Тут же поднялся гвалт. А из динамика винилового проигрывателя на меня обрушилась музыка. Это была первая часть сороковой, соль- минорной симфонии Моцарта.

Желая слушать это, я встала на стул, прижалась ухом к динамику и закрыла глаза…

Очнулась от того, что Елена Григорьевна мягко обняла меня.

«Музыка», 2020 г.

Инструмент

Моим первым инструментом в Москве стало пианино «Родина». Старое, чёрное, прекрасно сохранившееся, с великолепной механикой, мягкой и глубокой клавиатурой, как у «Бехштейна».

Оно пришло ко мне чудесным способом.

Сняв квартиру, я расклеила в соседних дворах объявления следующего содержания: «Возьму в аренду фортепиано за 50 000 рублей в месяц». В 1995 году это было эквивалентно десяти долларам.

Отозвался дяденька, обстановка в квартире которого состояла из дивана в комнате, стола, газовой плиты и табуретки на кухне, множества пустых бутылок повсюду и той самой «Родины», огромной, чёрной и прекрасной.

Дальше возник вопрос – как перетащить «Родину» из одной халабуды в другую?

Ранним субботним утром я пошла к метро «Кузьминки». Там уже маялись с похмелья местные. Я сказала, что у меня есть 3 бутылки водки и надо перенести инструмент. Дядьки не поняли (как сами потом признались), что за инструмент и радостно согласились, решив, что это что-то слесарно – плотницкое. Увидев пианино, компания ошарашенно переглянулась… Но, три бутылки водки!!! Пианино стащили с четвёртого этажа, перекатили через двор. И стали поднимать на седьмой этаж. Грузового лифта не было, пролёты и лестницы были очень узкими. Мужички выпили две трёхлитровых банки воды. Конечно, это было очень жестоко с моей стороны подвергать таким испытаниям людей с похмелья. В своё оправдание могу лишь сказать, что тогда была с алкоголем на «Вы» и, поэтому, даже близко не представляла себе глубины их страданий и масштабов их усилий.

Через два часа моя «Родина» стояла на месте. Вдобавок к трём бутылкам водки, дядьки вытребовали у меня стакан и луковицу. Хотели ещё хлеба, но хлеба не было.

Для нас с «Родиной» наступили золотые времена. Играть можно было ночами напролёт. С одной стороны моя халупа соседствовала с шахтой лифта. Крысы, деловито шнырявшие по ней вверх и вниз, ничего против звуков фортепиано, видимо, не имели. С противоположной стороны была кухня и соседка претензий не высказывала. Внизу никто не жил. А в квартире сверху ютилась беженка из Грузии, преподаватель музыкального училища в Тбилиси. Она приходила ко мне по утрам часто с такой просьбой: «Пожалуйста, ноктюрн Шопена, который сегодня в два часа ночи играла, повтори ещё раз». А ещё она говорила: «Да вы здесь счастливые. У вас электричество есть. И вода». В Грузии тогда не было и этого.

Миланская консерватория

В кино и мультиках важные, переломные моменты обязательно подчёркнуты музыкой. Жаль, что эта опция не включена в данную нам здесь и сейчас версию жизни. Было бы ещё занятнее. В один из моментов моей жизни невероятно не хватало такого вот «бздынь!», которое сопровождает некоторые гениальные идеи кота в мультике «Том и Джерри».

Дело было на конкурсе имени Дино Чиани в Милане в 1999 году. Надо сказать, что в мире пианистов по-русски не говорят только англичане, французы, итальянцы, испанцы и скандинавы. Остальные все говорят. Китай, Бразилия, Ближний Восток – учатся у нас, в России. США, Израиль, Германия – это преимущественно музыканты с русскими корнями, то есть выходцы или дети выходцев из СССР. Про сами страны бывшего СССР и страны Варшавского договора и говорить нечего – итак всё понятно.

После отборочного тура мы большой компанией сидели на полу в коридоре Миланской консерватории около батареи, грелись. Из средств для согрева, кроме батареи, была ещё большущая бутылка виски из duty free. На закуску – одна шоколадка на всех.

Рассказывали по очереди о своих ощущениях. Когда очередь дошла до меня, я рассказала о каком-то чрезмерном, диком волнении перед выходом на сцену, таком, что в голове мелькнуло: «Господи, зачем мне это надо?!» В ответ на это признание мои новые знакомые один за другим восклицали: «Ой, и я чувствовал, чувствовала тоже самое!»

– Ребят, а что дальше?

– Как что? Немного отдохнуть – и следующий конкурс.

Вот здесь и было время и место прозвучать тому самому «бздынь!» из мультика про мышонка и вечно гоняющегося за ним кота. Ощущение, как будто проживаешь определённый момент жизни и смотришь на него со стороны одновременно. Так выскакиваешь из колеса, если случилось завертеться в нём, как белке…

Глава II Рождённые в СССР

Дунькина радость

Снаряжали меня родители в дорогу, в муз. училище, как могли.

Шёл 1990 год. Мама дала денег и велела идти в магазин, к открытию после обеденного перерыва и «купить то, что выкинут».

Минут за 20 до окончания обеденного перерыва около всех дверей всех магазинов СССР, и продуктовых, и вещевых, плотная толпа, не протиснешься. Особенно рискуют те, кто в первых рядах: рискуют быть не на шутку придавленными о двери напирающей толпой товарищей.

Участвовать в этом, когда тебе пятнадцать – странно и смешно, и кажется глупым. Наверное, это не кажется ни тем, ни другим, ни третьим, если тебе нечем кормить детей.

Продавщицы эту толпу боятся, и, есть ощущение, что ненавидят. Хотя, я могу ошибаться.

И вот, двери открываются, толпа врывается, продавщицы выталкивают тележку со снедью и мгновенно захлопываются дверью подсобки.

Толпа катает эту тележку по магазину минуты три.

Тележка пустеет, толпа теряет к ней интерес.