Исповедь коралловой женщины

В книге Эльдара Рязанова о его поездке в Берлин на показ фильма «Карнавальная ночь» в 1957 году есть упоминание: «Я впервые увидел себя со стороны. Мы были одеты хуже всех, кто нас встречал. Боже, какими мы были нищими и даже не сознавали этого». А ведь я была одета во всё перешитое от мамы и бабушки и была счастлива.

Этот костюмчик перешит из бабушкиного платья.

7 ноября 2021 года вспомнили про праздник Октябрьской революции. Владимир Жириновский высказал умную мысль о развитии науки. «Кто будет поднимать науку? Вы же, коммунисты, эти мозги и выгнали из России. Умы убежали».

Присуждение Нобелевской премии проходит тоже в октябре – ноябре. Где русские имена? Вы давно их слышали за последнее время? И.А.Бунин, 1933 г., Б.Л.Пастернак, 1959 г., М.А.Шолохов, 1965 г., А.И.Солженицын, 1970 г., и И.А.Бродский, 1987 г. в области литературы. Далее – молчание. В науке: Н.Г.Басов и А.М.Прохоров .1954 г., П.А.Черенков, И.М.Франк, И.Е.Тамм, 1958 г., Л.Д.Ландау, 1962 г. в области физики. Н.Н.Семёнов в области хими. Л.В.Кантарович, 1975 г., в области экономики. П.Л.Капица, 1978 г., в области физики. А.Г.Сахаров, 1975 г., М.С.Горбачёв, 1990 г., премия мира. Ж.И.Алфёров, 2000 г., А.А.Абрикосов и В.Л.Гинзбург, 2003 г., К.С.Новосёлов, 2010 г. в области физики. Д.А.Муратов, 2021 г. – премия мира. А американцы бьют рекорды в области медицины, а потом оказывается, что это потомки русских и евреев, бежавших от советской власти.

Как встречали праздники

В основном в институтской группе были общежитские, а не москвичи, мальчиков совсем не было. А в соседних группах и на старших курсах учились: Пётр Носов (сын писателя), Алик Беленький. Впоследствии глупые мальчишки становились директорами школ, а умные девчонки – простыми учителями. Я никогда не хотела стать администраторским работником: ни завучем, ни директором, ни работником РОНО. Уходить хотела на большую зарплату в химическую лабораторию. Больничных никогда не брала. Класс доводила до выпуска. Поэтому привыкали, любили и уважали, никакого прозвища не давали, доску воском не намазывали и кнопки под мягкое место не подкладывали. И даже как в детстве Данцухой не обзывали.

Я забыла напомнить, что в каждом классе, когда я училась в школе и когда преподавала в последующем, проводились политинформации. А сейчас по 1-ой и 2-ой программе – одна политика… В институте были курсы марксизма-ленинизма, политэкономии, истории КПСС. Ну и что? Кто-нибудь что-нибудь помнит из этих курсов? Сколько потерянного времени. О Менделе и Моргане, и генетике я узнала только на курсах усовершенствования учителей. Всё повторяется… Зато о Лысенко и Вильямсе и о Мичурине читались лекции. Где теперь система земледелия по Вильямсу? Где теперь сорта ржи по Лысенко? Где теперь сорта плодовых по Мичурину? Зато мы научились клонировать животных, растения, а, самое главное, мы научились печатать органы с помощью 3D принтера. А леса, оказывается, сами себя клонируют.

Два курса института проходила в синем штапельном платьице, только меняла вязаный из ириса воротничок на органзовый с вышивкой – память о бабушке. Была очень скромной девочкой.

Факультативно у нас были занятия в фотолаборатории. Поэтому у меня очень много институтских фотографий.

Собирались всегда или у меня в общей квартире, или у Лены Левиной. Дружила я с девочкой из города Находки Риммой Борисовой. Помню как на день рождения Инна Топелева, из Белоруссии, и Жанна Городнянская, из Евпатории, принесли: одна – букетик крашеного ковыля, другая – малиново-красным окрашенные головки бессмертника. Никаких роз, фрезий девчонки не в состоянии были купить. А потом случайно на букетик попала вода и – конец скатерти. У Лены Левиной отмечали 5 декабря, День конституции. Как-то к ней попали два парня: один Роллан Сергиенко, другой – Микола Винграновский. Учились они во ВГИКе, на курсе Александра Довженко и Юлии Солнцевой. Микола снимался в фильме «Повесть пламенных лет». На курсе училась Лариса Шепетько.

Микола влюбился в Риммку, Роллан влюбился в Лену, Лена стала Сергиенко. Роллан из города Славянска, откуда и Довженко. И яблоневые сады в фильмах Довженко оттуда. Роллан стал кинорежиссёром, снимал фильмы о Чернобыле. Два года тому назад он умер. Микола стал известнейшим украинским поэтом. Умер в 60 лет. Сейчас Славянск обстреливается Украинской армией.

Мой сосед по квартире Миньяр-Белоручев, сын известного художника, преподавал в Военной академии французский язык. Когда в Москву приехал Ив Монтан с Симоной Синьоре, я через соседа попала на его концерт в Театр эстрады.

Вся молодёжь увлекалась его песнями. Первый раз были раскрыты ворота культуры. «Большие бульвары», «О Пари, о Пари» кружили нам головы. Я собирала все вырезки из газет, купила книгу о нём. Увидеть Париж! – загорелась я этой мыслью, и два раза в жизни осуществила эту мечту. А Рая Вейцман говорила, что я похожа на Симону Синьоре. Фильмы «Тереза Ракен» и «Путь наверх» хотелось пересмотреть ещё раз. Когда Симона умерла, я ревела – это было прощание с юностью.

Про целину

На призыв Комсомола в 1956 году мы всей группой поехали на целину в Алтайский край, Бийский район. Мама провожала меня и всех общежитских.

Помню бескрайнее поле помидоров и огурцов. Нужно было прополоть длиннющую полосу. Огурцы уже перезрели, пожелтели, а помидоры были очень вкусные, в основном ими и питались.       Зерно веяли, в мешки загружали и на весы бригадиру… Ногу незаметно подставляли – ведь мы соревновались.

А однажды была экскурсия в Бийский заповедник. Вот и увидели слияние Бии и Катуни. Поток такой мощный, что дух захватывает, не дай Бог в него попасть, и брызгами обдаёт. Впервые увидела и попробывала аронию – черноплодную рябину. А уж облепиха совсем мне незнакома была, колючая, стерва. Но мы с Риммкой, благодаря моей хозяйственности, в молочных бутылках сделали наливку и привезли её в Москву. С целины на заработанные деньги я купила Подольскую швейную ручную машинку. Потом муж переделал её в электрическую. Рассталась с ней только, когда не смогла вдеть нитку в иголку. А так обшивала себя, маму и дядю Володю. Потом заплаты на простыни и пододеяльники пришивала.

Самой доброй, самой нежной и скромной среди нас была Рая Вейцман. Приехала она из Каменец-Подольска на границе Западной Украины, Белоруссии и Германии. По секрету она рассказывала о съёмках фильма «Белая крепость», а ещё о том, что я совсем не могла представить, и только сейчас понимаю, что там было полно украинцев-предателей, которые сдавали евреев немцам (2022 год). Тогда за эти мысли можно было попасть в тюрьму, а теперь – вы свидетели этого. Вышла замуж Рая в Нижний Тагил. Город грязный, отравленный газами металлургического производства. Преподавала в школе химию (а я – биологию), потом – в местном Пединституте. Писала мне: «Милая Ириша! Я всегда вспоминаю тебя и твою маму с самым тёплым чувством. Все мы, девочки из общежития, считали её своей мамой. Я с ней делилась своими секретами, а мама моя была далеко. Спасибо тебе».

А Риммка из города Находки – Дальний Восток! Тихий океан она видела! Я часто приходила к ним в общежитие и с удовольствием ела с ними чёрный хлеб с селёдочным паштетом и пельмени. Но чаще она была у меня дома. Эта была дружба-любовь. Я однолюбка. А Ленка в это время в МГУ на факультете журналистики купалась в друзьях, и на меня уже времени не хватало.

К Римме я относилась как к сестре, и мама разделяла мои симпатии. Но и влюбились мы в одного мальчика – в Миколу. Огромный лоб, огромные светящиеся глаза, незакрывающийся рот, из которого мягким медовым голосом льются рассказы о фильмах Довженко. Правая кисть без второго пальца – военное детство. Что-то тащил из костра… Покорил он меня. А влюбился он в Риммку. У Риммы глаза были как две вишни. «В твоих глазах два чёрных солнца…», – посвятил он ей.

Мир тесен. У входа в подворотню моей школы на Кутузовском барельеф Александру Довженко, он там жил. И каждый день, когда я ходила на работу, я, конечно, вспоминала Миколу. Тайно я его любила, но всё понимала, и, только, когда Риммка уехала на родину и вышла замуж, стала Шевченко, а Микола приезжал на совещания поэтов в гостиницу «Юность», он мне звонил. Он уже был женат на какой-то стюардессе… Одна родительница из 56-ой школы была знакома с поэтом Соснорой. Через него я передала поздравления Миколе в связи с выходом сборника стихов. В ответ сам Соснора прислал мне газеты с журналами с заметками о Миколе. Риммку он, как поэт, не интересовал. Он нравился ей как юноша, мужчина. А Лена Левина с Ролланом прожила всю жизнь в радости и печали. Родили двух детей. Сын тоже стал кинооператором, дочь была женой режиссёра Розовского, родила девочку Сашу, теперь известную актрису Молодёжного театра. А Света снова удачно вышла замуж за политика-экономиста Нечаева, домашняя хозяйка. У Лены уже двое правнуков. В основном нянчится с ними в коттедже. В Дом кино на премьерные фильмы Лена приглашала меня, Галю Минееву и Аню Луговскую.

Из москвичей были в группе Света Ушакова и Наташа Микоян. Да, из знаменитой семьи Микояна. Три брата: Сергей, Анастас и Артём. Стас Намин – это её двоюродный брат. Работала Наташа одно время в музее, который располагался в церкви на Новом Арбате. Света работала учительницей химии, а потом перешла в Министерство просвещения. Дружбу они пронесли через всю жизнь. И даже сейчас, немощные, приезжают друг к другу на день рождения.

Собирались мы в дату 10-летия и других –летий у Светы. У неё большая квартира на Войковской, да и душа широкая.

А Риммка после окончания института металась между Леной и Наташей. Когда приезжала в Москву, ночевала у них.

Переписываться перестали. Однако только я в 2020 году узнала, что Риммы уже 2 года нет на свете. Галка Минеева работала в химической лаборатории. С мужем живёт по сей день. Её дочка, которую я грудничком держала на руках, каждую неделю звонит мне. Для неё я тётя Ира. Я всегда даю советы. Галка прикована к инвалидному креслу. Когда-то в институте Галка посвятила мне стихи:

«Сижу за решёткой в неволе, друг мой,

И Данцига голос я слышу с тоской,

Сей Данциг о чём-то учёном твердит,

В мозгу ж моём бедном как будто сверлит:

«Скорее на волю, скорей на простор,

Скорей бы цветами усладить усладить свой взор!

Терпеть я не в силах! Пощады прошу!

Кончай же, Ирина, а то укушу».

Когда-то Галка написала послание директору МГПИ им.Ленина от первокурсников-биологов. А моя мама отпечатала его на машинке. Машинки уже нет, а мамин почерк «машинковый» я храню до сих пор. У мамы была любимая книга Анны Коптяевой. Героиня там Динка-льдинка-холодинка. Иногда я считала себя ею.

Когда я была замужем, то научила Виталия поздравлять всех своих девочек. Ни одна не научила своего мужа поздравить меня. Они же знают, что я одинока. Вспоминается интермедия Райкина про учительницу (соседи обижали), случайно встретила бывшего ученика. Он представился бандитом и сказал, что будет жить в этой квартире… Легко обучить знаниям, а душевные качества воспитать – тонну гороха съесть. Но я никогда не была благоразумна, равнодушна, всегда давала советы и одалживала деньги. Не делай добра – не получишь зла. Боря так и не научился поздравлять.

РАБОТА В ШКОЛЕ

Школа № 589 на Усачёвской улице

Я окончила институт в 1959 году. Устроиться на работу было трудно. Первый год я проработала в интернате на Малой Сущёвской (Гена-ассириец, антикварный магазин, см. «Мир тесен»). Потом до 1972 года была школа № 589 на Малой Пироговке, напротив завода «Каучук». Район рабочий… Многое понятно. Из нашей школы вышел известный актёр Анатолий Папанов. В саду Мандельштама (теперь усадьба Трубецких) была теплица. Там мои подопечные проходили обязательную сельско-хозяйственную практику. Огромный яблоневый сад чистили осенью от листвы. Кроликов кормили на ферме (4-5 клеток). До сих пор помню, что агронома звали Раиса Ефимовна.

Пруды были заросшие. Иногда можно было увидеть большую рыбу. Мандельштам – это революционный деятель. Модно было переименовывать дворянские места, национализировать дворянские усадьбы и превращать их в конторы или коммунальные квартиры. В доме Трубецких жил мой ученик. Сейчас сад восстановлен, пруды прочищены, усадьба реставрирована. В ней находится учебный центр. А рядом с усадьбой, до трамвайного депо, стояли бараки, бараки, бараки. Вот там-то и жили мои ученики. Потом бараки сломали, на Усачёвке построили массу кирпичных домов, и последующее поколение моих учеников жило там. А в 2000-ых годах !-й Медицинский переселился туда, ближе к Фрунзенской, продовольственные ярмарки проходили там. И завод «Каучук», выпускавший резиновые изделия на весь Советский Союз, имевший свой собственный клуб «Каучук», сломали и возвели фешенебельный квартал на всю Малую Усачёвскую. Сломали и трамвайный парк, и 5-ти этажный дом, где жили все дети трамвайщиков, и вплоть до Хользунова переулка возвели аристократический квартал.

Во дворе школы, вместо снесённого одноэтажного флигеля, я заложила сад. Сейчас в этом здании факультет Пединститута. Сада нет. Кабинет биологии находился на 4-ом этаже. У меня лаборантская комната, где я завела живой уголок. Ребята в основном любили там сидеть. И вот однажды из террариума исчез уж…

На 1-ом этаже моего Педагогического института, с выходом на Хользунов переулок, смотрели огромные окна. Это был Музей Дарвина, куда я водила своих учеников на экскурсии по темам: «Происхождение видов», «Происхождение человека», «Естественный отбор»… Музей был недалеко от школы. Впоследствии, Музей выехал из этого помещения, а Педагогический институт занял весь корпус. И Институт мой теперь называется университетом (было МГПИ, а теперь МПУ).

Мои первые ученики Алёша Вишняков и Валя Котова, Коля Лобанов, Лида Волохова очень долго после окончания школы приходили ко мне в гости. На Трубецкой и Доватора жили дети рабочих завода «Каучук» (Доватор – герой Отечественной войны). Очень часто я ходила с ними в походы, сначала – по местам боевой славы, потом – знакомились с местным производством. Звенигород – деревянные игрушки, Сергиев-Посад – совсем другие деревянные игрушки, Дмитров – чулки, носки.

Я даже начальником турлагеря по Рижской дороге в Холщевиках была. В лесу, на поляне, поставили палатки… Вспоминаю Мурашова Сашку, который мог съесть весь котёл макарон… Я плачу, т.к. на таких обжор рацион не рассчитан. Мама ко мне в лагерь приезжала – девочке всего 23 года. Комиссия приезжала из РОНО.

И за все походы, за все соревнования по азимуту ни одного несчастного случая. Одна с группой 20-25 человек. А самокрутки из травы и сухих листьев, а дымок из девчачьей палатки?

Долгое время я дружила с родителем одного моего ученика. Он помогал оформлять газеты, у него были «золотые» руки. Работал он слесарем в Институте витаминов (серое конструктивистское здание напротив памятника Льву Толстому). Сейчас там возводится японским архитектором целый квартал.

Так вот был у меня в семье театральный веер из пластин слоновой кости, расписанный цветочками, скреплённый шёлковой тесёмкой. В театре тесёмочка лопнула, веер рассыпался. Попросила починить… С тех пор веера не видела.

Школа № 39 в Кузьминках

Потом была в Кузьминках школа № 39 (улица Юных ленинцев, напротив Ветеринарной академии). Вставала я в 5 утра, добираться надо было на метро и на автобусе. А здесь – дети преподавателей, лаборантов Академии, обслуживающего персонала и были дети из Капотни. От школы можно было дойти до Церкви Влахернской иконы Божией Матери. Построена она была однофамильцем Матвея Казакова Родионом Родионовичем Казаковым.

Снова заложила сад. В вестибюле, на полу, поставила сотни цветов в горшках. Под Новый 1972 год 31 декабря сломала ногу и попала в Институт скорой помощи им.Склифосовского. У меня всегда были активистки девочки. Там – Валя Котова и Лида Волохова, здесь – Таня Гордеева и Наташа Абуладзе. Был у меня и трудный Володя. Прятался в шкафу для щёток и кукарекал оттуда, срывал уроки всем учителям, кроме меня. А эти девочки и Марина Досталева навещали меня в больнице, а позже – и дома. Обязанность классного руководителя – посещать детей на дому. Я знала трудности каждой семьи. Поэтому и через 10 лет после выпуска, когда я уже работала в другой школе, взрослые ребята пригласили меня в ресторан «Баку» на вечер встречи. Проверка дневников, план внеклассной работы, дежурства, педсоветы, профсоюзные собрания… и всё это за 54 рубля в месяц. Таких дураков-учителей сейчас не найдёшь. Регина Степановна, директор этой школы-новостройки, и завуч Регина Витальевна были преподавателями нового типа. Все ладили в коллективе, никаких дрязг не было. Вдруг совсем молодая Регина Витальевна умерла. Хоронили её на Кузьминском кладбище всей школой.

Школа № 56 на Кутузовском проспекте