Евангелие от покойника

– А тебя как звать?

– Лёфа, – прочавкал он.

– Лёшенька, – распевно произнесла Клара. – Ну ладно, здорово, что ты к нам попал. У нас неплохо. В других Домах, говорят, гораздо хуже, хотя кто знает.

Она грустно посмотрела в маленькое запотевшее окно, на миг застыла и, отогнав мысли, смущённо улыбнулась.

– А что за таблетки, которые мне дали? Это наркотики какие-то?

Поглощённый едой, Лёша даже не понял, насколько нелепо прозвучал вопрос.

– Наркотики?! – Смущённый смех. – Ну в каком-то смысле, может, конечно, и наркотики, но мы скорее считаем их витаминками и энергетическими добавками. Ты скоро всё узнаешь. Не задумывайся пока об этом, ты всё равно всё сразу понять не сможешь. Вот помню я свой первый день, думала, что просто свихнулась. Все эти Дома, Матвей с причудами, остальные. Я решила, что с ума сошла от переживаний о сынишке.

Её глаза заметно увлажнились, она шмыгнула носом и продолжила:

– А потом ничего, привыкла. И ты привыкнешь. Ты лучше сейчас поешь и иди поспи, хоть голова отдохнёт.

– Но мне надо… – дожёвывая последнюю картофелину, возмутился Лёша.

– Ничего тебе не надо! – не оставляя пространства для манёвра, перебила его Клара. – Отстань! Запомни главное: здесь не любят слишком любопытных и надоедливых, они долго не живут. Молчи да мотай на ус. Придёт время – всё расскажут.

– Как-то я начинаю слышать эту фразу слишком часто, – проворчал обиженный Лёша.

– Не сердись, милый, не всё сразу. Пойдём, я тебя отведу. – Повариха с удивительной лёгкостью обогнула стол и направилась в коридор, попутно протянув руку к фруктовой вазе и сунув яблоко гостю.

Лёша больше не чувствовал себя нашкодившим тинэйджером, теперь он ощущал себя скорее пятилетним ребёнком, которому мама не хочет покупать мороженое. Всё же он последовал за Кларой, которая, пройдя метра три, остановилась у двери, достала из кармана передника связку ключей и, повозившись, открыла замок. В комнате стояла узкая кровать с балдахином, шкаф и пара стульев.

– Поспи, пока Матвей не решит, что с тобой делать. Потом нормально поспать уже не удастся. Я тебя закрою снаружи, чтобы к тебе никто не вошёл. Ты пока защитить себя толком не сможешь. Если что – позвони в колокольчик. – Она указала на бронзовый колокольчик, лежавший на столе.

– А вы придёте?

– Ну конечно, приду, милый. Ты на моего сына похож, глаза такие же… – вдруг призналась она.

Клара вышла из комнаты, раздался звук поворачивающегося ключа и её удаляющихся шагов. Лёша расстроенно вздохнул, поняв, что он заперт в неизвестной комнате неизвестного дома, где даже окон не было. Он совершенно не догадывался, что с ним происходило. Никто ему ничего не хотел объяснять, а самое интересное, что это всё как-то его не заботило. Осознав, что сейчас всё равно ничего не может придумать, он лёг на кровать и, понадеявшись, что «утро вечера мудренее», заснул мёртвым сном.

Он проснулся от звука распахивающейся двери и топота ног по деревянному полу. В комнату вбежала Клара, бросилась к его кровати и начала его трясти.

– Лёша, просыпайся, просыпайся! Надо торопиться, она уедет, ждать не будет!

Веки слиплись. Мозг отказывался работать и воспринимать реальность.

– Лёша, Лёша! – Клара начала бить его по щекам.

Он нехотя открыл глаза, зевнул и проворчал:

– Да встаю я, встаю.

– Давай быстрее!

Он встал, хотел уже потянуться, но встревоженная Клара схватила его за предплечье пухлой маленькой ручкой, которая оказалась поразительно холодной, и поволокла вслед за собой. Она вытянула его из комнаты, потащила вдоль по коридору, толкнула зелёную дверь с надписью «Джентльмены, удачи!» и понеслась вниз по лестнице. Они спустились на два пролёта, остановились перед ещё одной дверью. Повариха повернулась и затараторила:

– Дальше я не пойду. Выйдешь через эту дверь, попадёшь в холл, там вешалки, возьмёшь синюю куртку. Именно синюю, понял? И иди на улицу. Там будет стоянка, на ней найди чёрную тойоту, дальше будешь действовать по ситуации. И осторожнее: не зли Лику, это может быть крайне чревато.

– А что это за Лика?

– Торопись, торопись! – Она вытолкала Лёшу в холл, который обилием курток, головных уборов, зонтиков и прочей одежды больше напоминал гардероб Большого театра, нежели комнату в жилом доме. Лёша быстро нашёл синюю спортивную куртку, взял её с собой и направился к выходу.

Глава 2

Из комнаты, служившей тренажёрным залом, раздавались глухие удары по боксёрской груше. «Она оттуда уже третий час не выходит, больная», – пронеслось у Матвея в голове. Он ещё минуты две постоял, вслушиваясь в звуки, доносившиеся из помещения. Затем тихо вошёл в комнату и неподвижно замер, прислонившись к стенке и скрестив руки на груди.

Помещение было достаточно просторным и светлым – несколько окон выходили на заснеженную улицу. Его с трудом можно было назвать тренажёрным залом, скорее, как и весь дом, складом, в данном случае спортивного инвентаря. На стене висела шведская стенка с металлическим уголком для упражнений на пресс, на полу валялись прохудившиеся маты, одинокие гантели, потерявшие пару, разноцветные скакалки, разномастные мячи и кегли. В дальнем углу собрались старые тренажёры и гимнастические снаряды.

В центре комнаты спиной к входу молодая девушка била боксёрскую грушу. Длинные, огненно-красные, уже мокрые от пота волосы были собраны в хвост. Подтянутая, но женственная фигура в потрёпанных тренировочных штанах и свободной майке. Уши заткнуты пуговками плеера. Казалось, что она способна целую вечность без устали наносить удары и уклоняться от атак воображаемого противника.

Матвей усмехнулся. Конечно, её стремления были похвальны, но, по его мнению, она всё-таки проводила в этой комнате слишком много времени. Он прищурился, губы дрогнули, и груша, качнувшись, сильно ударила девушку по правой стороне бедра, чуть не сбив с ног. Спортсменка, застигнутая врасплох, с животной грацией смогла восстановить равновесие и погасить полученное от спортивного снаряда ускорение в изящном прыжке.

– Достаточно было просто позвать… – спокойно констатировала она, поворачиваясь и вынимая наушник из правого уха.

У неё было миловидное лицо, которое, однако, сильно портили слишком серьёзные и сосредоточенные глаза. Недостаток хитрости и жизненного опыта она пыталась компенсировать напором и стремлением зажать противника в угол. Пухлые бледные губы слишком часто сжимались в тонкую струнку, на них были заметны укусы от белых некрупных зубов, а на лбу уже наметилась вертикальная складочка.

– Не хотел тебя отвлекать, – отозвался Матвей. – Да и надо как-то оживить твоё тихое уныние. Почему ты здесь столько торчишь?

– Как ни банально звучит, это помогает сконцентрироваться и избавиться от лишних эмоций.

– Лика, не уверен, что хоть один вид спорта сможет тебе в этом помочь.

Её губы сжались.

– Что ты хочешь?

– Стакан хорошего виски, тайский массаж и поспать часов тридцать.

Она сняла боксёрские перчатки, перевязала хвост и взяла со стула полотенце.

– Не пытайся меня разжалобить. Ты мне ещё должен десять таблеток.

– Вечно ты о долгах, да о долгах. Нет бы посочувствовать старику.

Матвей изобразил наигранную обиду. Она осуждающе покачала головой.

– Лови три! – Он кинул ей небольшой свёрток. – Остальные – потом.

Лика поймала свёрток, внимательно осмотрела и бережно убрала в карман штанов.

– Для тебя есть задание, даже два, – он продолжил деловым тоном. – Первое здесь. – В его руке материализовалась картонная папка. – Второе будет ждать тебя у машины. Парень должен походить с тобой и посмотреть на то, как ты работаешь. Остальные заняты. Заплачу десять таблеток, когда он сможет выполнить задание сам.

– Почему ты решил, что я соглашусь? – возмутилась Лика.