777

– Я не жалуюсь, я всего лишь спрашиваю, что это за настойка. Толченые мухоморы?

– О нет, все гораздо хуже. Индейцы называют его напитком правды – выпьешь и увидишь реальность такой, какая она есть. Но у них и состав его был несколько иным.

– Хочешь сказать, мне все это не привиделось?

– Вы же и сами понимаете, что нет, – бармен устало улыбнулся.

Через несколько минут, взлетев на семнадцатый этаж, Павел ворвался в зал, растолкав охранников, и схватил Мурова за руку.

– Пойдем, ты должен это увидеть. Хайдеггера они тут читают, понимаешь ли. Улитская тоже тут?

– Вроде я ее видел, – пробормотал Алексей, осматривая сидящих в зале.

Они заметили ее на одном из последних рядов. Она сидела, откинувшись на спинку, глаза ее были закрыты. Павел охнул, подбежал к ней, не взирая на возмущенный шепот в президиуме, и потряс за плечо. Тело писательницы было уже холодным. Первым его порывом было закричать на весь зал, но он тут же осекся и потащил за собой совершенно обалдевшего Алексея.

– Так и есть, бармен сказал правду. Ты должен это увидеть собственными глазами, словами это не объяснить.

– Но она мертва, надо вызвать скорую!

– Не сейчас. Позднее они сами все сделают, а нам не нужно привлекать лишнего внимания.

Очутившись перед знакомой стойкой, Павел попросил два стакана того напитка. По его подсчетам, эффекта должно было хватить на несколько часов.

– Пей, – протянул он один из стаканов Алексею. – И ничему не удивляйся.

В считанные секунды бар опустел, превратившись в темный безлюдный холл. Лишь кнопка лифта маячила невдалеке неровным красноватым светом. Павел затащил изумленного Мурова внутрь и нажал на минус семнадцатый.

– Ты решил накачать меня наркотиками?

– А ты когда-нибудь принимал наркоту? Напивался до полусмерти? Я да. Это не наркота и не алкоголь, это нечто иное. Чувствуешь ясность в голове? Чувствуешь, как быстро работает твой мозг? Как будто с глаз сняли повязку, вынули из ушей беруши, а изо рта – кляп.

Муров кивнул и потер виски. Лифт остановился, издал предупреждающий сигнал, и двери открылись.

Кровавое пиршество в зале продолжалось.

– Леша, держись, – прошептал ему на ухо Марков. – Не издавай ни звука, и тогда нас не заметят. Просто воспринимай все как должное, – и он затолкал его в зал.

Когда они вошли, Подвальный как раз обрабатывал тесаком видного театрального режиссера Золотникова, а разъяренная толпа рвала на куски его волосатую плоть. Когда последний кусок одного из гениев современности исчез в утробах, откуда-то издалека послышался удар колокола.

– На сегодня все! – устало произнес Подвальный, снимая красную маску. – Следующее заседание по традиции пройдет ровно через месяц, и нам, как и обычно, нужны будут три добровольца. О, Алексей! – вдруг заметил он в толпе Мурова. – Приятно вас здесь видеть. Никак не ожидал, что вы и ваш друг столь преданны нашему общему делу. Вы тоже участвовали в пиршестве? Ну согласитесь, что это гораздо увлекательнее Хайдеггера? – и толпа вдруг безумно захохотала.

Все принялись разоблачаться прямо там, обнажая свои неприглядные тела, и тут Марков поднял взгляд на то место, где в прежнем мире был президиум. Теперь там красовалось огромное кроваво-красное изображение доллара, словно написанное кровью восторженных добровольцев, преданных на заклание.

– Вы что-то одеты не по форме, – Подвальный подошел прямо к Мурову и похлопал его по плечу. – Но на первый раз это разрешается. В дальнейшем прошу соблюдать дресс-код. Ну что же вы тянете? Или вам есть что скрывать от ваших товарищей? – Алексей обвел рукой толпу нагих тел и пристально посмотрел в глаза обоим опешившим захожанам.

– А это обязательно? – дрожавшим голосом переспросил Муров. – Может, мы просто уйдем да и все?

– Ну кто же вас отпустит просто так? – хищно усмехнулся Подвальный. – Позвольте мы вам поможем… – и он потянул Алексея за рукав.

Тонкий свитер как-то удивительно легко соскользнул с его тела, вслед за ним последовали и джинсы, и через несколько мгновений Муров стоял абсолютно голый, тщетно пытаясь прикрыться ладонями.

– Оставьте это, – ударил его по ладоням Подвальный. – Вы не барышня на балу. Идите лучше приятеля своего разденьте, а то он опять ускользнет, как в прошлый раз.

Муров повернулся и увидел, как Паша медленно продвигался к выходу.

– А ну стой! Хочешь бросить меня здесь одного и голого? Не выйдет!

Он дернул его за рубашку, и та слетела на пол в мгновение ока, словно была простым газетным листом, обернутым вокруг торса. За ней последовали джинсы, и Павел тут же сел на корточки в попытке хоть как-то прикрыть срам.

– Муров, ты мне за это ответишь, – сквозь зубы пробормотал он.

– Теперь мы квиты! – ехидно процедил Алексей и с высоко поднятой головой направился к выходу.

– Постой! – услышал вдруг он у себя за спиной. – У меня идея! Надо выкупить у бармена бутылку этого снадобья. Может, она поможет нам понять, куда пропал этот чертов самолет!

5

Андрей встал и принялся тормошить едва отключившегося Тимура.

– Хьюстон, у нас проблемы.

Тимур открыл глаза. Бледный Ветров обмякшим мешком полулежал на сиденье: наверняка началось заражение и требовались антибиотики. Впрочем, в ближайшие четыре часа ситуация так или иначе разрешится в какую-нибудь сторону. Николай с невозмутимым видом поигрывал пистолетом, угрожающе осматривая салон самолета, и пассажиры не издавали ни звука, сжавшись каждый в своем кресле. Ли по-прежнему что-то строчил в своей тетради, словно самолету не грозила катастрофа.

– Джин катапультировался.

– В каком смысле? Вот же он, – Тимур изумленно уставился на Ли.

– Ли уверяет, что отправил его в небытие. Говорит, избавился от него, наконец-то, спустя столько лет. Вас точно в армии не учили с самолетами управляться?

– Я не в тех войсках служил и в самолетах понимаю не больше твоего, – буркнул Тимур.

– Ну что ж, – Андрей опустился в кресло рядом с ним, – значит, самое большое через четыре часа все мы погибнем. Что там полагается делать перед смертью? Вспомнить всю свою жизнь? У меня она была дерьмовая, прямо скажем. Ничего выдающегося, да даже по-настоящему ценного я не создал. Коптил небо, грабанул нескольких капиталистов, да на том и все. Кто вспомнит обо мне после смерти? Разве что эти самые капиталисты и вспомнят.

– Ларка еще, – пробормотал Тимур. – Она тебя помнит вот уже много лет.

– Пф! Дура твоя Ларка. Где я и где ты. Нашла с кем меня сравнить.

– Да я сам долго пытался понять, чего ей не хватает, что не устраивает. Но так и не смог. Она все время чем-то увлечена, все время куда-то бежит, и я не успеваю понять, что ей нужно от этой жизни. Направления постоянно меняются, а я неизменно оказываюсь у разбитого корыта.

– Она ведь твоя жена при этом, не моя.

– Ты сам ее оттолкнул, так ведь?

– Жалко стало девчонку, что тратит жизнь свою на потенциального уголовника, вот и оттолкнул.

– Можно подумать, жизнь со спецназовцем, у которого поехала крыша, гораздо комфортнее…

– Повезло ей, ничего не скажешь, – усмехнулся Андрей. – Еще и хоронить обоих придется. Еще и тела наверняка раскурочены будут, если только не сгорят.