Окно ЗАМа

– Но… все ведь давно реализовано, – хмыкнула Катя. – Мы все давно живем по его лекалу, ему бы радоваться да коктейли попивать на далеких островах…

– Вижу, вы совершенно не знаете своего дядю. Впрочем, это совершенно неудивительно. Даже статьи в справочниках не способны в полной мере раскрыть все особенности его личности. Думаю, однако, что оставленные им бумаги помогут вам приобщиться, так сказать…

Михаил встал, подошел к противоположной стене, коснулся невидимой панели, и она тут же отъехала в сторону, обнажая темное углубление, в котором что-то беспорядочно белело. Он выгреб с полки охапку бумаг и перенес ее на столик.

– Все, разумеется, осталось в электронном виде, и вместе с бумагами я также передаю вам и жесткий диск. Просто многие особенно значимые для него заметки он записывал, и теперь все это ваше. Я уложу архив в пакет и помогу погрузить в аэротакси… – он скользнул ладонью в карман и в следующую секунду протянул Кате крошечный стеклянный диск размером с небольшую монетку – голубоватый и прозрачный.

Катя зажала его в ладони, привыкая к ощущению прохлады и округлости в руке, затем достала из сумочки телефон и вставила диск в паз.

– Вы не…? – переспросил Михаил, показывая пальцем куда-то в районе глаз.

– Нет пока, – тряхнула Катя головой. – Не думаю, что захочу это сделать в ближайшие годы, но так безусловно удобнее, согласна. Возможно, я и решусь.

– Там есть возможность блокировки. Это очень удобно. Можете пользоваться как голограммой, так и обычной техникой.

– Я периодически перевожу телефон в этот режим. Пока тестирую, откровенно признаться. Не подумайте, я не консерватор и не упертый ретроград…

– Ну что вы, это ваш личный выбор! – замахал руками в извиняющемся жесте Михаил. – Культура антиутопий, которая годами была частью нашей жизни, не смогла не отложиться в нашем сознании, пусть даже и конкретно мы с вами родились уже в эпоху победившего…

– …коммунизма, – выдохнула, улыбнувшись, Катя.

– Можно и так назвать, – не стал спорить Михаил. – Хотя ваш дядя в своих записях везде использует термин «утопия».

– Возможно, я затею цикл статей о вживлении в мозг электронного процессора, незримо помогающего нашему сознанию. Заодно выслушаю все за и против своих читателей. А по результатам уже приму решение, – примирительно добавила Катя. – Я ведь могу забрать бумаги и идти?

– Ну разумеется, – поспешно подскочил Михаил, принимаясь оборачивать стопку бумаг плотным материалом, по виду напоминавшим тонкий картон, а Катя тем временем вызвала аэротакси.

Уже у выхода она развернулась и произнесла, глядя Михаилу прямо в глаза:

– Вашего мнения я тоже буду ждать. Вот прямо сегодня и напишу первую статью. Наверное, и правда пора начинать идти в ногу с прогрессом, – и она скосилась в сторону зажатого под мышкой пакета с документами.

Михаил робко кивнул и только успел выкрикнуть слова прощания, как аэротакси уже мчало Катю из подъезда на улицу и дальше за город к ее дому Белоснежки.

Глава 2

Катя смогла облегченно выдохнуть, только когда сняла ненавистные босоножки, стянула платье, сбросила его на пол там же в коридоре и прошлепала босыми ногами в спальню, рухнула на кровать лицом в подушку и утробно застонала. Срочно ванночку для ног из прохладной воды и садиться за новую статью. Она мысленно пообещала читателям сенсацию, еще сама не догадываясь, что именно сенсацией и обернется ее визит к Казарцеву. Простая неприметная блогерша, пишущая о примитивных и малозначимых вещах, оказалась племянницей мировой знаменитости, величайшего ума современности Захара Меркулова. Под это дело и заголовок нужно придумать соответствующий. Катя пока еще лежала лицом в подушку, а в голове ее уже прокручивались варианты названия для статьи – разной степени скандальности. «Родная кровь на миллион», «Тайна смерти Меркулова», «Племянница гения». Текст статьи уже почти целиком вызрел в ее мозгу, осталось только перебрать его в блог, подобрать яркую иллюстрацию – можно для пущей убедительности сфотографировать ворох доставшихся ей в наследство бумаг – и отправить на суд читателей. Но что-то все же удерживало Катю от этого опрометчивого шага. Михаил не упоминал о том, как ей следует вести себя теперь, когда она знает, кто она такая на самом деле. Помалкивать о своем родстве с Меркуловым? Или, наоборот, раструбить о нем на весь мир? При жизни дядя отчего-то не стремился общаться с племянницей. Что и неудивительно: зачем ему столь недалекая и никчемная родня. Он смог изменить весь мир своими открытиями и разработками, а Катя ведет жизнь трутня и не испытывает при этом никаких угрызений совести. Возможно, именно по причине тех самых изменений, которые и спровоцировал однажды Меркулов своими открытиями.

Впрочем, насчет угрызений совести Катя явно пыталась приукрасить ситуацию даже для собственного сознания: разумеется, времена цензуры как таковой давно канули в Лету, а с введением процедуры лицензирования писательства в ней отпала даже самая призрачная надобность, и никто никогда и не подумает упрекать ее за то, что вместо произведений искусства она строчит развлекательные статейки в блоге и ваяет бижутерию для личного пользования. Но именно и только угрызения совести и заставляли ее каждый день мучительно искать тему для будущего романа, чтобы он получился непременно чем-то значимым и выдающимся, а не бульварным чтивом на пару вечеров. Не для того ей, в конце концов, выдали лицензию. Доверие необходимо было оправдать, но прошло уже пару лет, а Катя так и не написала ни строчки. Каждый вечер она садилась у компьютера, мучительно пялясь в экран. Потом валилась на кровать, решив надиктовать голограмме, если что-то посетит вдруг голову, но сюжет все не рождался. Точнее… на ум все время приходило что-то банальное, сто раз повторенное. И вот, наконец-то, жизнь подкинула ей нечто интересное, нечто, из чего при грамотном подходе можно будет вытянуть осмысленную историю. Так стоило ли тратить ее на статейки для блога? Что она там пообещала давеча Казарцеву? Цикл статей про чипы и голограммы? Вот на них-то она и потратит следующие несколько вечеров, а Меркулова и его записи прибережет для будущего романа.

Катя провела ладонью по корешкам аккуратно сложенных на столе тетрадей и задумчиво щелкнула пальцами в воздухе, вызывая голограмму. Надиктовывать текст она, по правде сказать, не любила, предпочитая по старинке набирать его на клавиатуре, но сейчас ей совсем не хотелось тратить на все это время, и она принялась четко проговаривать фразы, одновременно достав из стопки первую тетрадь и открывая ее.

Сладкие мои мандаринки! – было первое, что, ни на секунду не задумываясь над текстом, произнесла Катя.

Периодически меня посещало (и продолжает посещать) желание стать продвинутой пользовательницей современных высоких технологий.

Я иногда сижу вот так и думаю: хватит с меня этих громоздких планшетов, подключенных клавиатур, дурацких мониторов и этих смартфонов-лопат. Отныне, как все приличные люди, вживляю себе чип и перестаю пугать почтенную публику голограммами. Буду вся из себя такая высокотехнологичная, интеллектуальная, идущая в ногу со временем. Научусь, наконец, надиктовывать текст напрямую из мозга, чтобы не тратить время на набор или проговаривание…

А потом вспоминаю про свои «высокие» отношения с любой техникой чуть сложнее простой сковородки и понимаю, что освоение голограммы – мой предел. Никуда мне от нее не деться. Потому что чипом, котятки мои, надо тоже уметь управлять! Недостаточно всего лишь захотеть заполучить себе его в свою светлую или не очень (как в моем случае) головушку. С ним еще необходимо подружиться.

А природа наградила меня способностью довольно связно изъясняться и сносно плести бусики из бисера и не только, а вот с техникой подружить забыла. И мой вполне себе в среднем пригодный для выживания организмик никак не хочет переходить на следующую ступень развития, наотрез отказываясь сотрудничать с чипом. Ну или мне чипы такие упрямые попадались.

И это еще полбеды. Вторые полбеды – черепно-мозговая, которую меня угораздило заполучить еще в раннем детстве. Меня прилично подлатали, по виду так и не скажешь, но вот общение с чипом было затруднено. Сотрудники НИИ мозга, правда, уверяли меня, что стоит лишь немножко поднапрячься, и барьер будет преодолен. И я им тогда искренне поверила и с усердием взялась за дело.

Как вы знаете, сахарные мои коврижки, перед постоянным вживлением чипа вы проходите обязательную процедуру примерок, по итогам которой вам подбирается максимально подходящий вам чип, которым вам проще всего управлять, с которым вам удается-таки подружиться.

Еще до получения лицензии на писательскую деятельность я подумывала, чем бы мне заняться в этой жизни. Годы обучения бежали, некоторые из моих однокурсников были успешно чипированы, и я никак не хотела отставать и, сцепив зубы, принялась всячески над собой измываться. Я явилась в центр чипизации и доблестно сдалась в умелые руки специалистов. Начались долгие и изнурительные примерки.

Думаю, многие из вас проходили через них, но многие пока не решаются, а кому-то это предстоит в ближайшие дни. У кого-то, возможно, не получилось вживление так же, как и у меня. Наверное, для вас я и пишу всю эту банальную, в общем-то, историю.

Для первой примерки меня подключили к какому-то гигантскому прибору и управляли моим чипом извне. Убедившись в его работоспособности, меня начали обучать взаимодействию со своим новым «другом». Насколько я поняла процедуру, команды чипу отдавались мозгом в точности так же, как любой части тела – руке или ноге. Сложность состояла в том, чтобы отловить сам момент «команды», зафиксировать его в памяти и воспроизвести то же самое уже для чипа – вначале медленно, а затем довести до того же автоматизма, который достигается при ходьбе или написании текста. И вот на этом-то мы с чипом и сломались. Мне никак не удавалось поймать за хвост собственный мозг, заставляющий мои ноги передвигаться, а пальцы – набирать текст на клавиатуре. Мне внутри меня казалось, будто ноги сами принимают подобное решение, как, собственно, и пальцы, будто мозг – всего лишь наблюдатель, а никак не оператор, не центр управления. После долгих безуспешных попыток чип так и оставался в моей голове лишь бесполезным куском наносиликона, который извлекли из меня, в недоумении разводя руками. Сама для себя собственную беспомощность я попыталась списать на давешнюю ЧМТ и пообещала себе потренироваться отлавливать сигналы, исходящие из мозга, но тут же благополучно об этом позабыла, так и оставшись старомодной дамой с экранами, планшетами, клавиатурами и смартфонами.

Успокаивает меня только то, что нас таких много. И пока мир наш адаптирован как к продвинутым, так и к отсталым слоям населения, мы будем продолжать коптить это небо пыльными выхлопами из вентиляторов наших ноутбуков, гремя клавишами, из-под которых периодически придется выгребать крошки, и страшно, до позеленения завидуя тем, у кого с чипами подружиться все-таки вышло. Ибо меня и до сих пор посещают жуткие мысли о том, что и у меня могло бы это получиться, постарайся я чуть настойчивее. Что всему виной моя природная лень, а отнюдь не гуманитарный склад ума, и тем более не ЧМТ.

Ну а вторая причина заключается в том, что я просто боюсь пихать себе что-то в голову.

Катя удовлетворенно потерла ладони и щелкнула пальцами, отключая голограмму с текстом. В виде вводной развлекательной статейки вполне потянет. И рухнула на кровать, погружаясь в чтение первой попавшейся ей записи Меркулова. Текст начинался явно откуда-то с середины, но отыскать исходную тетрадь было трудно – записи не датировались, поэтому Катя нахмурилась, но продолжила чтение, надеясь со временем вникнуть и попытаться разобраться хотя бы в малой части текста.

Согласно первоначальным расчетам, по которым планируется запускать производство пробного образца, переформатирование сознания должно происходить практически моментально. Точнее, для стороннего наблюдателя изменения, произошедшие с испытуемым, не займут, вероятно, и секунды, но вот что переживет в этот миг сознание самого испытуемого, остается пока для меня загадкой. Именно для ее разрешения и набираются контрольные группы в Англии, Индии и Бразилии. Прежде чем запускать прибор в массовое производство, необходимо понимать, с чем нам придется столкнуться и не вызовет ли столь резкое переформатирование массового помешательства. Мы уже чрезвычайно рискуем, начиная эксперимент со столь многочисленными группами добровольцев, однако, мои расчеты не могут дать сбой, слишком много лет было потрачено на их выведение и корректировку.

Согласно имеющимся договоренностям, я буду лично присутствовать при производстве четырех пробных приборов, а также на мне лежит обязанность сформировать группу добровольцев в Советском Союзе. Мы никак не можем остаться в стороне, когда другие страны с такой готовностью откликнулись на наш запрос.

Безусловно, всей правды о целях исследования мы не могли раскрыть даже Индии с Бразилией. Если уж по-крупному, то и из моих коллег, входящих в группу наблюдателей, о целях этих не знает никто. В официальном заявлении говорится об общем снижении уровня агрессии в целом по популяции, что в перспективе прибор благотворно повлияет на развитие общества и взаимоотношения между людьми. Такая размытая формулировка не вызывает лишних вопросов даже у самых высокопоставленных товарищей. В их умах, вероятно, сразу рисуются образы законопослушных и трудолюбивых рабов, покорно переносящих любые изменения к худшему. Закрадись хоть малейшие сомнения в их головы, заподозри они хоть что-нибудь, уж, по крайней мере, Англия точно завернула бы этот эксперимент в самом истоке. И я прекрасно осознавал перспективы и возможные последствия, когда формулировал «показания к применению» прибора и желаемые результаты его работы.

Для краткости во всей сопроводительной документации он обозначается отныне как «прибор ЗАМ-1» – таким образом, наша наука решила прославить его создателя, то есть меня. К началу серийного выпуска название наверняка будет доработано, и ненужная аббревиатура с моим ФИО скорее всего исчезнет, что будет только к лучшему – какая разница, кто именно сумел правильно воспользоваться наработками прошлых лет, чтобы направить их на исполнение самых сокровенных желаний всего человечества?

Далее следовало многостраничное полотно громоздких формул, изредка сопровождавшихся красными и весьма эмоциональными пометками на полях вроде:

Демонстрационная версия, помнить об этом!!!

Пройден тест Тьюринга, вся документация у Озерова

Закон Марцева?! (еще раз все просчитать)

Продублировать на диск

Дать на проверку Казарцеву

На данной фразе Катя вздрогнула и перевела взгляд на основной текст. Она никогда прежде не увлекалась физикой и благополучно забыла всю школьную программу буквально в первый же год учебы в университете на искусствоведа, и все равно формулы показались ей несколько странными. Кто вообще такой этот Казарцев? Тоже физик? Но тот утверждал, что он простой экономист. На вид ему было никак не больше сорока, и к моменту его появления на свет мир уже обрел те формы, что имеет сейчас. Получается, он никак не мог быть соратником Меркулова. Или…? Катя нахмурилась. В последние десятилетия медицина сделала огромный шаг вперед, и как раз после сорока старение организма постепенно притормаживалось. Повсюду говорили о новых революционных открытиях, в перспективе способных радикально продлить жизнь, поэтому и Меркулов нынче отнюдь не считался долгожителем, да и судя по последним его фотографиям, которые Катя сумела накопать в сети, и сам перед смертью выглядел едва ли старше 50. Выходит, Казарцев вполне мог принимать некое косвенное участие в разработках дяди, поэтому именно ему Захар Александрович в итоге и доверил свои старые записи.

Звонить самому Казарцеву Катя не решилась – если он изначально представился соседом, значит, особенного желания распространяться о своей роли во всей этой истории у него не было. А если роль эта все-таки существовала и была сыграна, значит, следы ее легко можно было обнаружить. Поисковик моментально выдал длинную статью про Казарцева Михаила Андреевича, которому на сегодняшний момент и вправду было уже за 100. Он прекрасно сохранился, вероятно, исключительно благодаря тому, что не игнорировал открытия медицины последних десятилетий, а активно пользовался ее достижениями, в отличие от своего соратника. Судя по информации, указанной в словаре, Казарцев получил экономическое образование, и именно к нему в свое время обратился за консультацией Меркулов, давно забросивший на тот момент физику и увлекшийся общественным преобразованием.

Давно забросивший физику? Катя нахмурилась и снова перевела взгляд на открытый разворот тетради. Записи были сделаны еще в годы существования Советского Союза. Имелась вероятность, что комментарии на полях добавлялись уже позднее, но это как минимум свидетельствовало о том, что никакую физику Меркулов не забрасывал и обсуждал свои наработки с Казарцевым. Либо о том, что Казарцев появился в его жизни значительно раньше сроков, упомянутых в статье словаря.

Впрочем, не все ли ей равно? Катя усмехнулась собственной подозрительности. Во всей этой истории ее интересовал всего один вопрос: почему она? Зачем ей нужны кипы бумаг с текстом, добрую половину которого ее мозг просто не в состоянии переварить, а информации из второй половины явно недостаточно для формирования верных выводов о роде деятельности ее дяди. Ну разрабатывал он какой-то прибор, ну собирался тестировать его на группе добровольцев… Судя по всему, как раз в тот момент случился развал Советского Союза, отменились госзаказы и госзакупки, предприятия встали, и собственные эксперименты Меркулову провести так и не удалось. Вот он и переключился на экономику, подружился с Казарцевым и… получается, падение страны, ставшей отдаленной бледной тенью, своего рода слабым предтечей нынешнего отчества, и зародило в дяде стремление все исправить.

Катя пролистнула несколько страниц скучных формул и снова принялась вчитываться в текст.

Согласно этим выкладкам, нестабильность ДНК, спровоцированная туннельным эффектом, заставляет мозг человека работать совершенно иначе, более революционно. По сути, ЗАМ-1 при благоприятном раскладе сможет перевести человечество на новую эволюционную ступень развития. Если только все сложится как нужно. Неделю назад были произведены четыре пробных образца, и три из них сразу же были отправлены в указанные выше страны для тестирования, в соответствие со всеми предварительными договоренностями. Англия и Индия уже подтвердили получение приборов, обратной связи от Бразилии пока нет, и это вызывает у меня некоторое беспокойство. Создание ГКЧП также не добавляет оптимизма ситуации в целом. Поговаривают о предстоящем на днях госперевороте, и это может поставить под угрозу наши исследования, но Озеров отказывается переносить дату начала испытаний на более ранний срок. Мы все еще продолжаем собеседовать добровольцев. Их не так много в условиях нестабильной ситуации в стране. Многие боятся совершать лишние телодвижения, а кто-то и просто не верит в научный потенциал умирающей страны.