Спящие Боги. Роман

Мартин и Маша проследовали за ним. Сумрачная обстановка холла сменилась светлым и уютным кабинетом: большое окно почти во всю стену, письменный стол, за ним шкаф, набитый медицинскими книгами и справочниками. С правой стороны – низкий столик и диван из коричневой кожи, на который они и присели.

Пока доктор возился с чаем, Мартин смог его наконец рассмотреть. Лет пятидесяти, невысокого роста, с небольшой, чуть тронутой сединой бородкой и такого же цвета короткими густыми волосами, он больше походил на пасторального живописца, чем на врача районной поликлиники. Тем не менее вид его вызывал доверие.

На стене кабинета висел большой демонстрационный плакат с изображением то ли китайского воина, задрапированного в тогу и с секирой в руке, то ли мудреца, так как другой рукой он опирался на посох с головой дракона. Его тело испещряли черные точки, рядом с которыми стояли китайские иероглифы.

Далее взгляд Мартина привлекли странные предметы, лежащие на отдельной полке в шкафу. Назначение и функции большинства из них понимал, вероятно, лишь сам доктор. Там лежали упаковки серебристых игл, непонятные пружинные устройства, эбонитовые круглые шары, игольчатый молоток, каучуковые модели человеческого уха и кисти руки, утыканные точками и надписями, а также зеленоватые полынные сигары. Рядом с ними стояли необычной формы часы. На аспидной, отполированной до блеска подставке возвышалось три круглых циферблата: два внизу и один наверху, все они показывали одинаковое время, отчего создавался интересный оптический эффект – в глазах троилось. Венчала всю эту экзотическую коллекцию разборная модель человеческого мозга на пластиковой подставке.

Доктор то и дело изучающе поглядывал на Мартина. Казалось, он что-то проверяет, и его предположения не оправдывались.

Мартин не удержался. Он сделал то, что по своей сути было ему гнусно и омерзительно, но любопытство одержало верх – он сконцентрировался и настроился на мысли доктора.

Результат его огорошил:

– Вы видите то же, что и я? – воскликнул Мартин.

– Почему вы так считаете? – аккуратно спросил доктор.

– Потому что вы думаете об этом.

Захар Борисович остановился. В тишине закончил размешивать сахар. Затем подошел к журнальному столику, поставил на него чашки и, откинув полы халата, опустился в кресло.

– Немудрено, – сказал он. – Вы должны еще не то уметь.

– Что вы хотите этим сказать?

Доктор прищурился и наклонил голову.

– А вы что, голубчик, сами ничего не понимаете?

– Нет, – ответил Мартин. – Это началось только сегодня.

Повисла тишина. Пару секунд доктор напряженно вглядывался в невидимую точку на полу. Затем вскочил, подошел к шкафу и достал с верхней полки обветшалую от времени книгу. Долго и молча читал какой-то абзац, потом закрыл и сел обратно в кресло.

Дождь снова усилился. На этот раз в небе загромыхало. Ветер за окном с силой трепал деревья, их ветки скрежетали по стеклу. Крупные капли дробно барабанили по подоконнику.

– Послушайте, Мартин, – наконец проговорил доктор. – Я могу сказать лишь то, что знаю сам. Но если вы и вправду ничего не понимаете, то будете шокированы. Далеко не каждый готов об этом услышать и тем более понять.

Он критически посмотрел на Машу.

– Обо мне не волнуйтесь, – торопливо произнесла она, пытаясь скрыть растерянность. – Мартин – мой близкий друг, почти брат! Я же журналист, поэтому готова ко всему: секретные эксперименты, неизученные заболевания мозга…

– Да нет, – доктор махнул рукой, – это не заболевание. У него дар, который на земле есть лишь у немногих. Вопрос в том, почему он сам ничего не понимает.

– Но ведь и вы тоже видите, – вступился Мартин.

– По всей вероятности, – доктор понизил голос, – и у вас и у меня имеется одна из редчайших способностей – психическое видение. Да, я вижу особое поле, которое окружает человека. Но у каждого есть несколько полей: электрическое, тепловое, акустическое, и я могу видеть лишь одно – биополе нашего физического тела, в котором видны заболевания еще до того, как они проявятся наяву. Я долго жил у даосских монахов, кропотливо и тщательно изучая все тайны их древней медицины. Семь лет я добивался обретения именно психического зрения, так как я врач и хотел научиться правильно диагностировать болезни.

Доктор говорил быстро и немного нервно.

– Теперь я точно знаю, что при определенной концентрации сознания научиться «видеть» может абсолютно каждый. Здесь нет ничего таинственного, эта способность находится в пределах человеческих возможностей. Вопрос в том, что я никогда прежде не встречал такого излучения, как у вас, Мартин. Судя по нему, ваша психическая сила огромна! Вы сейчас просто не осознаете весь тот потенциал, которым обладаете.

– Такие способности заложены в каждом? – переспросил Мартин.

– Да, они скрыты глубоко внутри, и раскрыть их может только сам человек. Чем, вы думаете, занимаются монахи в монастырях или отшельники в горах? Они скажут вам, что молятся Богу, и будут отчасти правы. Но на самом деле путем особых практик они достигают такой высокой степени, если хотите, духовности, что в итоге способны повелевать стихиями природы. Вспомните, святые всех религий сначала уединялись и предавались аскезе, а затем выходили в народ и творили чудеса! А чудеса – это не что иное, как сверхспособности, прикрытые духом Господним.

– Но Мартин не уединялся ни в какие пустыни, – вмешалась Маша. – Его способности стали проявляться только сегодня, причем спонтанно.

– Это то и странно. Возможно, тайна кроется в глубинах его мозга. Наше сознание так устроено, что в нем заложено гораздо больше, чем мы предполагаем.

Он озадаченно покрутил головой.

– И все же ваш случай весьма и весьма неоднозначен. Люди годами, десятилетиями, а порой и целыми жизнями накапливают такой потенциал. Вам же все открылось внезапно!

Мартин отрешенно откинулся на спинку дивана.

– Я наблюдаю за вами все это время, – продолжил доктор, переведя дыхание, – и цвет вашего излучения еще ни разу не поменялся. Обычно любой мыслительный процесс или эмоции сразу отражаются в его переливах еще до того, как мысли высказаны вслух. Но ваше свечение остается ровным и чистым, словно вы ничего не чувствуете, ничего не ощущаете и ни о чем не думаете.

– Это не так, – возразил Мартин.

– Я верю вам, – кивнул доктор. – Повторюсь, я никогда в своей жизни не встречал ничего подобного.

Маша в упор смотрела на Мартина, пытаясь разглядеть тот самый невообразимый ореол, о котором говорил Захар Борисович. Но, как бы она ни старалась, ничего, кроме белой стены за его головой, увидеть не могла.

– А какого цвета его излучение? – спросила она.

– Ярко-голубого, – промолвил Захар Борисович. – Нечто подобное можно увидеть, сжигая в темном пространстве вату, пропитанную чистым спиртом. Представляете себе этот цвет? И оно все искрится, словно зажженные бенгальские огни. Вы можете его не видеть, но чувствовать должны точно. Протяните свою руку к его плечу. Не бойтесь, давайте.

Маша недоверчиво вытянула руку.

– Чувствуете? – настороженно спросил доктор.

– Я чувствую тепло. Здесь… здесь горячо. Боже, да он весь горит!

– Именно. Вокруг него – пламя!

– Что все это значит? – голос Маши упал до чуть слышного шепота.

Захар Борисович покачал головой, разводя руками.

Внезапный порыв ветра с грохотом распахнул окно. Потоки дождя хлынули на письменный стол. Небо прорезал вибрирующий разряд молнии, и вслед за ним раздался оглушительный раскат грома.

Маша вскрикнула. Захар Борисович бросился закрывать окно. Но не успел он добежать, как створки в момент закрылись сами собой, сразу заглушив шум грозы.

– Не утруждайтесь, доктор, – монотонно проронил Мартин.

Вода, успевшая пролиться на стол и подоконник, вмиг испарилась, вздыбив и растопырив промокшие страницы книг.

– Да-да, вы правы, – пробормотал Захар Борисович, возвращаясь к креслу. – Зачем дергаться, когда можно все вот так, усилием воли… мысленным приказом… действительно.