Кошка, которая гуляла сама по себе. Ох, и странные, эти русские! От сердца к сердцу мост

– Нет! – покачала головой Даша и выдала третий вариант, – Комне домой!

– либидо – одно из основных понятий психоанализа (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D1%81%D0%B8%D1%85%D0%BE%D0%B0%D0%BD%D0%B0%D0%BB%D0%B8%D0%B7), разработанных Фрейдом (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D1%80%D0%B5%D0%B9%D0%B4,_%D0%97%D0%B8%D0%B3%D0%BC%D1%83%D0%BD%D0%B4). Оно обозначает сексуальное желание (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B5%D0%BA%D1%81%D1%83%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B5_%D0%B6%D0%B5%D0%BB%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D0%B5) или половой инстинкт. Этот термин необходим для описания разнообразных проявлений сексуальности (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D0%B5%D0%BA%D1%81%D1%83%D0%B0%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%8C). Фрейд определил его как энергию влечения ко всему тому, что охватывается словом «любовь (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D1%8E%D0%B1%D0%BE%D0%B2%D1%8C)». Либидо лежит в основе всего поведения (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5), которое приводит к получению удовольствия (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A3%D0%B4%D0%BE%D0%B2%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B8%D0%B5) (из Википедии)

– создан художником и основателем Малой академии художеств В.В.Лубенко, а также его учениками. Адрес: ул.Чайковского, 2

– построен в 1899 году. Украшен штукатурной отделкой, кирпичной кладкой и многоцветными изразцами. Адрес: ул.Колокольная, 11.

5

Около четырёх утра Дашу разбудил настойчивый звонок телефона. Дмитрий Андреевич ответил глухим сонным голосом:

– Да! Слушаю!

И тут же, не отрывая телефон от уха, начал одеваться. «А ловко это у него получается, – подумала Даша, – видно, практика большая». По его отрывистым вопросам и напряжённому голосу Даша поняла, что произошла какая-то крупная неприятность. Но что-то выяснить у него не было никакой возможности. Он быстро собрался, не прекращая разговора, и ушёл, хлопнув дверью, не обращая на неё никакого внимания, как будто в квартире больше никого не было.

Так от Даши не уходил ещё ни один мужчина. Она, конечно, понимала, что стряслось что-то экстраординарное, но не до такой же степени, чтобы не найти секунды, чтобы сказать хотя бы: «Пока!»? Всё впечатление от вчерашнего чудесного дня и великолепной ночи было смазано. Всё-таки, его поведение в машине восемь лет назад, видимо, было ближе его натуре, чем галантность, которую он демонстрировал вчера. Да и в постели этой ночью он был больше захватчиком, чем услужливым любовником.

После расставания с Аркадием Семёновичем у Даши было несколько связей с мужчинами, но все они не дотягивали до заданной им планки. Пожалуй, Дмитрий Андреевич был первым, кто доставил ей такое же по силе удовольствие, только шёл он совсем другим путём. Аркадий Семёнович обволакивал Дашу своей нежностью, медленно, неторопливо, исподволь подводил к взрыву ощущений. А Дмитрий Андреевич навалился на неё всей своей тяжестью, так что ей стало трудно дышать, так же, как тогда, в лесу, взял в плен своего тела и так быстро потащил по лестнице эмоций, что она и опомниться не успела, как её затрясло в мощнейшем оргазме.

Второй раз они занимались любовью, практически, не выползая из сна. Так что Даша не могла с уверенностью сказать, было это в действительности или ей приснились его удовлетворённый то ли стон, то ли рык и её собственный хрустальный смех. Когда это она до этого смеялась во время оргазма? Да не было этого никогда! Значит, всё-таки, приснилось…

Даже если и так, она всё равно была бы не прочь продолжить с ним отношения. А он взял и убежал, даже не взглянув на неё, как будто она пустое место. Значит, для него она только случайный эпизод, сексуальная партнёрша на одну ночь… Странно, вчера ей так не казалось. А она уж за последнее время, благодаря профессии, научилась понимать людей… «Ну, и пусть катится в свой лес, к чертям собачьим!», – обиженно решила Даша.

У Дмитрия Андреевича действительно произошло крупное ЧП. Загорелся один из его самых больших складов с горюче-смазочными материалами в Красноярской области. Звонивший ему среди ночи руководитель Красноярского филиала сразу огорошил его тем, что есть человеческие жертвы и, возможно, их будет ещё больше, поскольку в горящем складе начали взрываться бочки и выстреливать как снаряды из пушки, а рядом находится село Успенка и уже есть информация, что несколько горящих бочек туда попало.

То, что это поджёг (уж к системе пожарной безопасности Дмитрий Андреевич подходил даже строже, чем инспекторы пожарной безопасности), было ясно сразу. И то, что ущерб огромный, тоже не подлежало сомнению. Но не это волновало Дмитрия Андреевича. А вот то, что погибли люди, и что, возможно, количество жертв ещё возрастёт, это заставило его забыть обо всём и сосредоточиться только на том, чтобы быстрее добраться до места происшествия и оценить ситуацию собственными глазами.

Только через трое суток, когда пожар был окончательно потушен (сгорело под чистую всё, так что поджёг это был или что-то другое, разобрать не было никакой возможности), и Дмитрий Андреевич добрался до постели, он, засыпая, вспомнил о Даше, так поспешно оставленной им в питерской квартире, и теплая волна нежности и желания прокатилась по его телу. «Дашенька!», – улыбнулся он и так и провалился в сон с этой улыбкой.

6

Через два месяца Дмитрий Андреевич смог вырваться в Питер. Волокита с дознанием о причинах пожара, подсчёт ущерба, генетические экспертизы жертв пожара, выплата компенсаций семьям погибших и пострадавших, строительство новых домов для жителей Успенки, сгоревших из-за вылетевших со склада бочек (хорошо хоть жертв среди жителей не было) – всё это пришлось решать на месте. И только когда все проблемы встали на рельсы, он позволил себе вылететь сначала в Москву, а потом и в Питер.

Дмитрий Андреевич не записал номера телефона Даши, поэтому никак не мог её предупредить о происходящем. Хорошо хоть адрес её дома и номер квартиры запомнил. Купил шикарный букет из белых роз (на красный цвет теперь даже смотреть не мог) и изящную брошку, над которой Даша зависла, когда они были в салоне Андрея Ананова, и с волнением нажал кнопку звонка её квартиры, надеясь, что она выслушает его, всё поймёт и простит. А иначе она – не его женщина! А он очень хотел, чтобы она была именно его…

На его звонок дверь открыл высокий тощий мужчина и, с удивлением уставившись на крупного коренастого мужчину с огромным букетом в руках, спросил по-английски:

– You to whom?

– К Даше, – ответил на автомате Дмитрий Андреевич.

– Кташье? – переспросил мужчина, – I'll live here until the twenty-eighth. And whoever lived before me I do not know

.

И только тут до Дмитрия Андреевича дошло, что это съёмные апартаменты, а не Дашина квартира. А, значит, она была такая же приезжая в Санкт-Петербурге, как и он. Дмитрий Андреевич отдал ошарашенному иностранцу свой шикарный букет (не тащить же его с собой) и поспешил в аэропорт.

И с чего он решил, что это её квартира? – огорчённо рассуждал он в самолёте, – Разве коренная петербурженка могла ему жаловаться, что не может никак попасть в Алексеевский дворец? И как теперь её искать? Он даже фамилии её не запомнил, а название её журнала вообще пропустил мимо ушей.

Дмитрий Андреевич, всё-таки, несколько раз внимательно просмотрел каталог журналов по экономике, издаваемых в России, в надежде, что что-то всплывёт в памяти, но их было столько с похожими названиями, что он оставил это безнадёжное занятие и пришёл к выводу: «Значит, не судьба!»

– Вы к кому?

– Я тут буду жить до 28-го. А кто жил до меня я не знаю.

7

Даша пришла к похожему выводу ещё тогда, в день его бегства, но через два месяца уже так не думала. Она случайно услышала в автобусе разговор двух женщин, одна из которых жаловалась подруге, что на какой срок не возьмёт путёвку на море, обязательно попадает на менструации. Как там её утешала подруга, Даша уже не слышала, потому что её прошиб холодный пот – ведь с Питера у неё месячных не было, а прошло уже целых два месяца!

Она заполошно выскочила на ближайшей остановке, заметалась по улице в поисках аптеки, купила там тест на беременность, заскочила в ближайший Макдональдс (благо, что и аптек, и Макдональдс в Москве теперь на каждом углу не меряно), прямиком прошла в туалет и… И ещё минут десять не вставала с толчка, пытаясь осознать, что она беременна. И это абсолютно точно, и абсолютно однозначно!

Ещё не придя ни к какому выводу, как ей относится к своей беременности, Даша пришла к Зое Игнатьевне и молча протянула ей, как эскимо на палочке, свой тест с двумя красными полосками на белой бумаге.

– Господи, какое счастье! – всплеснула руками Зоя Игнатьевна и обняла Дашу, – У тебя будет ребёнок!

И Даша тут же поняла, что это, действительно, огромное счастье, огромное-преогромное! У неё будет сын (почему именно сын, а не дочка, она не понимала, но чувствовала, что именно сын)! Её сын! Её ребёнок! Только её ребёнок! И никто нам больше не нужен, да, Стёпушка? – обратилась она к нему мысленно.

Дальше всё закрутилось как в убыстрённой съёмке. На Дашу, которая прекрасно себя чувствовала, пока не узнала о своей беременности, напал жутчайший токсикоз. Вот буквально всё, что может происходить с женщинами в период беременности, у неё было. И рвота до желчи, и круглосуточная изжога, и обмороки, и опухший нос, и коричневые пятна по лицу, и отёкшие ноги, и невыносимое желание вот именно сейчас, срочно, ночью съесть лимон. Она знала, что от лимона ей будет только хуже, но ничего поделать с собой не могла. Вылезала из тёплой постели, одевалась и топала в круглосуточный магазин, благо, что он был не далеко, и в него не надо было тащиться через весь город. Тащиться самой, поскольку рядом никого не было.

Но ничто было не в силах отравить Дашино счастье! Господи, подумаешь, токсикоз! Всё пройдёт, пройдёт и это! Главное, что у неё будет сын, Стёпушка!

8

Дмитрий Андреевич возвращался ночью домой в жутко раздражённом состоянии. Раздражало буквально всё: и эта мерзкая погода – то ли дождь, то ли снег, на дороге гололедица пополам с грязной кашей. И это начало марта! Да что – март! Он же и февраль был точно таким же. Зима называется! Раздражали китайцы, в деловые отношения с которыми он вляпался девять лет назад, и все эти годы они наматывают ему нервы на кулак. Так и хотелось мазануть по их вежливым раскосым лицам этим самым кулаком. Вежливые-то они вежливые, но всё это только видимость. Свою выгоду они никогда не упустят, да ещё норовят и облапошить. Так и держи ухо востро. Даже сам себя Дмитрий Андреевич раздражал – ну какого чёрта попёрся на ночь глядя в загородный дом? Не мог в офисе на диванчике прикорнуть? В первый раз что ли?

Не смотря на раздражение, Дмитрий Андреевич успел заметить сгорбленную фигуру женщины около обочины дороги, выхваченную светом фар его автомобиля. Женщина, почему-то, держала зонт не над собой, а в сторону, как будто голосовала им. Раздражаясь на себя ещё больше, Дмитрий Андреевич тормознул и вышел из машины.

Когда подошёл к женщине поближе, стала понятна странная поза, в которой она стояла. Женщина обхватывала одной рукой свой огромный живот, так что голосовать ей приходилось второй рукой, в которой был зонт.

– Помогите, пожалуйста! – попросила со стоном женщина, – Рожаю.

Дмитрий Андреевич подхватил женщину под локоть, держа над ней свой зонт, и попробовал отвести её в машину.

– Сейчас…, минуточку…, схватка закончится… и я смогу идти…

Дмитрий Андреевич бережно усадил женщину на заднее сиденье, определил по навигатору ближайший роддом, чертыхнулся про себя, что придётся разворачиваться через две сплошные или наматывать километры до ближайшего разворота. Решил, что разбираться с ГАИ проще, чем самому принимать роды, и ударил по газам.

Через полчаса они с ветерком въехали на территорию роддома. Он успел довести женщину до стойки приёмного покоя, пока у неё не началась очередная схватка.

– Ой, мамочки! – остановилась женщина, – Кажется, рожаю!

«Полчаса назад на дороге она была уверена, что рожает, – удивился Дмитрий Андреевич, – а сейчас уже сомневается?»

Из-за стойки выскочила медсестра и крикнула кому-то в глубину коридора:

– Каталку! Срочно! Воды отошли!

Дмитрий Андреевич хотел сказать, что это они просто промокли под дождём, но вовремя прикусил язык. С процессом родов он не был знаком ни практически, ни теоретически, а по жизни предпочитал не вмешиваться в неизученные досконально дела. Да и чем быстрее он переложит ответственность за эту незнакомую женщину с себя на другого, тем скорее доберётся до кровати. Он так бесконечно устал за сегодняшний день, что готов был рухнуть прямо здесь, на кафельный пол приёмного покоя.