ДНК

Глава 15

У Хюльдара под глазами висели такие мешки, что, казалось, он видел их, когда смотрел вниз. Напротив него, на предназначенном для посетителей стуле, которым, впрочем, мало кто пользовался, сидел Рикхард. Он избегал смотреть Хюльдару в лицо; видимо, ему не хотелось с утра пораньше любоваться этим жалким зрелищем.

Сам он, по обыкновению, выглядел свежо и ухоженно, окутанный слабым ароматом зубной пасты и крема для бритья. Хюльдар не смог подавить чувство некоторого удовлетворения, заметив на щеке Рикхарда пропущенный во время бритья крохотный участок щетины. Это был уже второй раз за короткое время, когда его безукоризненность давала сбой. Раньше такого никогда не случалось. Возможно, Рикхард сделал это намеренно, так же как архитекторы в былые времена сознательно оставляли в идеально спроектированных зданиях крошечный изъян, чтобы не оскорблять Бога – ведь только Он один абсолютно идеален.

Хотя, скорее всего, у Рикхарда сейчас просто не было возможности быть таким же безупречным, как и раньше, – слишком много чего навалилось на него в последнее время, как на работе, так и в личной жизни. Хюльдар старался не подавать вида, но ему было совсем не радостно наблюдать, что творилось с его коллегой. Тем более что в развале его семьи, возможно, была и вина Хюльдара.

Злорадство от недобритости сменилось тревогой: а что, если Рикхард не выдержит и сломается? Управляющий по кадрам тоже высказывал беспокойство по этому поводу. А без Рикхарда следствию сейчас пришлось бы очень туго.

– Ты не планируешь взять отгул? – Эти слова выскочили из Хюльдара неожиданно для него самого и явно ошарашили Рикхарда.

– Отгул? Сейчас?! – Тот выпалил эту фразу как ругательство.

– Да это я так… Ты в курсе, что у тебя есть такая возможность? Мне тут прислали сводку отпускных по отделению – у тебя масса неиспользованных дней. Мы же не хотим, чтобы ты свалился с гриппом или из-за стресса… Лучше отдохнуть пару-тройку дней и собраться с силами, чем загреметь на несколько недель по болезни.

Может, то, что говорил завкадрами, просто ерунда и для Рикхарда было намного лучше закопаться в работе, чем сидеть дома в раздумьях о том, что он потерял? Наверное, тяжко бродить одному по дому, который он еще недавно делил с Карлоттой… Даже сам Хюльдар в последнее время все чаще ловил себя на мысли, как тоскливо просыпаться в одиночестве. Впрочем, на сегодняшнее утро это не распространялось. Какая угодно женщина собрала бы свои манатки и ушла, проснувшись рядом с такой распухшей от усталости рожей. В душе снова зашевелилась досада на себя за то, что он так по-идиотски испортил отношения с Фрейей. Ну почему он просто не сказал ей правду? Не то чтобы их разговор в тот вечер что-то значил – стоявший в баре неимоверный гвалт перекрывал каждое второе сказанное ими слово, так что она, скорее всего, даже толком и не расслышала бы его слова о работе. Но нет! Вместо того чтобы проснуться у нее под боком и признаться во всем как на духу, свалив вину за вранье на бухло, он на цыпочках прокрался из ее дома, как вор. После такого будет трудно вернуться к ней. А скорее – невозможно.

Лицо Рикхарда скривилось в гримасе:

– Нет, спасибо, никакой отгул мне не нужен.

– Ну и прекрасно. Мне не хотелось бы потерять тебя даже на пару дней, но ты же понимаешь, я был обязан указать тебе на эти чертовы неиспользованные дни.

Рикхард кивнул, махнув рукой так, будто хотел выбросить все свои отгулы в раскинувшийся за окном Факсафлоуи[12].

– На самом деле я застрял; с какой стороны ни подойду – никакого прогресса. Даже, кажется, наоборот. Никаких пикантных секретов, похоже, ни у Элизы, ни у супруга нет; ни он, ни она никогда никого не подсиживали, ни с кем не конфликтовали. Ее подруги говорят то же самое и о соседях, и о коллегах. Я начинаю склоняться к тому, что убийца либо выбрал Элизу случайно, либо ошибся адресом. Поэтому трудно что-либо предполагать о следующей жертве. Если она вообще будет.

Они замолчали. Хюльдар чувствовал во рту кислый привкус, чувствовал, как тянет и сжимается его желудок. Он пытался отогнать мысль о том, что, возможно, ему так и не удастся поймать убийцу, но она становилась все назойливее и будто набиралась откуда-то сил, так что подавить ее становилось все труднее. На это накладывалась тревога по поводу следующего убийства, которое могло произойти в любую минуту, и ни Хюльдар, ни его команда были не в силах его предотвратить. Каждый раз, когда звонил телефон, невидимые тиски сжимали ему грудь – и снова отпускали, когда выяснялось, что новых жертв нет. В данный момент ему больше всего на свете хотелось, чтобы слова девочки оказались ошибкой.

В дополнение ко всему у Хюльдара закончилась никотиновая жвачка. Ему стоило немалого труда сохранять спокойствие, пока подчиненные докладывали о проработке версий. Но один раз он все же по-настоящему вскипел – когда внезапно пропала связь с сервером, а потом выяснилось, что проводилось плановое обновление системы, о котором его забыли уведомить. В тот момент, если б в их здании оказался ларек с сигаретами, вся его табачная завязка могла пойти насмарку. Но ларька не было, и Хюльдару пришлось успокаиваться, ломая надвое карандаши и нецензурно обкладывая обшитый стандартными панелями потолок.

Рикхард поерзал на стуле, расправляя затекшую спину.

– А что с дочкой? Сказала она что-нибудь новое, более вразумительное? От ее описания черного человека с огромной головой пока мало толку.

– Не знаю. Печальнее всего, что она – наш единственный козырь. Если б ее у нас не было, положение было бы еще хуже. – Хюльдар поморщился, снова почувствовав жжение в желудке. – Надеюсь, она нам поможет, если мы найдем преступника. Вполне возможно, она видела его в лицо во дворе своего дома. Если, конечно, это не детские фантазии, как считает ее отец.

Рикхард нахмурился – то ли при мысли об отце девочки, то ли об убийце во дворе ее дома.

– Да, Эртла упоминала что-то об этом… Надеюсь, у нас появится возможность проверить слова девочки; нам это совсем не помешало бы.

– Это точно…

Хюльдар сдержал тяжелый вздох, хотя поводов для него было предостаточно. Вещдоки не валились на них пачками, анализ всей массы скотча не дал абсолютно ничего, так же как и обследование тела. На записи из камеры видеонаблюдения у банкомата была видна ведущая в квартал Элизы улица и множество проносившихся по ней машин. Однако ни одного номера прочесть не удалось, и ничто не привлекло внимания Рикхарда, когда тот просматривал запись временнóго отрезка, когда там мог проезжать убийца. Содержание цифровой записки так и оставалось загадкой, и никаких новостей по поводу шифра из Интерпола не поступало. Если это, конечно, был шифр.

– Может, пора допросить Маргрет обычным способом?

До этого момента Рикхард не высказал своего мнения по поводу ситуации с Домом ребенка – в отличие от всех остальных в отделении, разделившихся на два лагеря: «за» и «против». Лагерь «за» был заметно малочисленнее. Среди тех, кто не клинился на негативном отношении к Дому ребенка, была и Эртла – присутствие на последнем опросе Маргрет не поколебало ее убежденности.

– Нет, лучше пока этого не делать. И я хотел бы это подчеркнуть. Думаю, если мы сильнее на нее надавим, она может угодить в систему и застрять там. Лучше дать Дому ребенка еще один шанс. – Крошечное пространство кабинета не было рассчитано на долгое сидение в нем двух мужиков, и Хюльдар потянулся к окну. Хлынувший внутрь воздух немного освежил его, и он, слегка взбодрившись, снова повернулся к Рикхарду: – Сейчас рассматривается целесообразность помещения девочки на время расследования в учреждение госопеки.

– Что?! – пораженно вскинулся Рикхард.

– Да-да. Посмотрим, что из этого выйдет. На самом деле мне эта идея не кажется такой уж плохой. Одна газета уже разнюхала историю девочки, и им, естественно, горит ее опубликовать – хотят быть первыми. Нам чудом удалось приостановить эту Голгофу. Статью пока законсервировали, но боюсь, что отсрочка продлится недолго. Тут только вопрос времени, когда подключатся другие СМИ.

– Кто выболтал?

Хюльдар пожал плечами:

– Да кто ж его знает… Многие в курсе происходящего: мы, Дом ребенка, куча родственников, судмедэкспертиза, Комитет защиты детей… Удивительно, что это не просочилось в прессу в день происшествия. В маленькой стране трудно что-то держать в секрете… Короче, посмотрим; по крайней мере, предварительное решение о ее содержании есть. Но, как мне сказали, в этом не будет надобности, если следствие пойдет быстрее. – Хюльдар скривился в кислой улыбке. – Может, мы нападем на его след до принятия окончательного решения?

– Я бы не стал слишком надеяться на это.

Хюльдар почувствовал, как в нем снова поднимается раздражение, но постарался не подать виду. Установившееся неловкое молчание подсказало Рикхарду, что нечего тут рассиживаться; но не успел он выйти, как в дверях нарисовался Алмар:

– Тут все сообщения, электронные письма, фотографии и фейсбучные посты, которые мне удалось найти. Я отсеял все, что явно не имело значения, ориентируясь на последние шесть месяцев. Если нужно, могу копнуть дальше по времени. – Протягивая Хюльдару флэшку, Алмар покосился на валявшиеся на столе обломки карандашей. – Было очень много информации.

– Есть какие-то зацепки? – Хюльдар попытался смягчить злобное выражение лица, но оно, казалось, прикипело к нему в момент, когда пропала связь с провайдером. – Хоть что-нибудь, что могло бы указать на убийцу?

– Не уверен. В предварительном обзоре мы много чего упустили, но все равно я не нашел ничего такого, что бросалось бы в глаза. Хотя кто его знает… Когда просматриваешь тысячи сообщений, глаз замыливается.

Алмар стоял перед столом Хюльдара, переминаясь с ноги на ногу. Он был одним из самых молодых в отделении; его необычайные способности по части компьютеров привлекли внимание начальства общей полиции, которое и инициировало его перевод к ним в уголовную полицию. Однако, по слухам, настоящая причина перевода заключалась в том, что Алмар был абсолютно непригоден для обычной полицейской работы. Училище он закончил с самыми низкими показателями в физподготовке и тактике, но ему удалось дотянуть до проходного бала исключительно высокими оценками по всем теоретическим дисциплинам.

Он оказался неплохим оперативником, но все равно действовал всем на нервы, часто был рассеян и подолгу во все врубался. Впрочем, этому имелось объяснение – его уши были постоянно заткнуты наушниками, и он воспринимал лишь часть происходящего вокруг. Шеф даже как-то вызвал его по этому поводу на ковер, но взбучка не возымела нужного эффекта, так как закончилась совместным просмотром нового приложения в телефоне Алмара.

Сегодня, направляясь в кабинет Хюльдара, он вежливо вытащил из ушей наушники.

– Я поделил все на две папки. В папке «А» собрано то, что показалось мне потенциально важным, а в папке «Б» – то, что, по моему мнению, особого значения не имеет. Ну и, как уже сказал, то, что явно не имело к делу отношения, я опустил.

– Например?

Что Алмару могло показаться важным или незначительным, угадать было трудно.

– Например, в папке с не особо важным собраны письма от вдов нигерийских военачальников, рассылки интернет-магазинов, всякие рекламные рассылки, уведомения из школы и детсада…

Алмар перевел дух, собираясь продолжить перечисление, но Хюльдар перебил его:

– Хорошо, я посмотрю. А что с телефонными сообщениями? Они тоже здесь?

Алмар удивленно поднял брови, глаза его при этом заметно округлились.

– Нет… Вообще, тут интересное дело. В телефоне полно сообщений, но все они двухмесячной давности. Будто в один момент, два месяца назад, она вдруг перестала посылать и получать сообщения. Может, телефон сломался?

– Вот как? – Хюльдар заинтересованно выпрямился. – Ты уверен, что это телефон, которым она пользовалась?

– Да, в нем была сим-карта; я думаю, это ее телефон. Я получил его вместе с ее десктопом и ноутбуком. О других телефонах мне ничего не известно.

– Может, других и нет?.. – Хюльдар вздохнул и потер макушку. – А как со звонками? Были недавние?

– Я на них не заострялся. – Алмар выглядел потерянно, будто его уличили в сознательной халатности. – Я должен был проработать картинки и тексты. И всё.

Хюльдар отложил в сторону флэшку.

– А что у нее за телефон?

– Четвертый «Айфон». Довольно старая модель, если уж на то пошло…

Не желая пускаться в дискуссию с Алмаром, Хюльдар решил позвонить мужу Элизы. Представившись и выслушав в ответ более чем сдержанное приветствие, сообщил ему о продвижении расследования. Это не заняло много времени – надо было просто в достаточно вежливой форме сказать, что никакого продвижения нет. Когда Сигвалди принялся изливать свое возмущение по поводу Маргрет и опеки, Хюльдар поспешил перебить его:

– Это делается для ее безопасности, вы же сами одобрили эти меры. Если вы передумали, мы можем это пересмотреть, но я не советовал бы вам сейчас что-то менять. У нас есть основания опасаться за ее жизнь, вам это хорошо известно.

– Так делайте что-нибудь! – Голос Сигвалди срывался с верхних регистров на нижние и обратно. Откашлявшись, он овладел эмоциями; голос снова стал плоским и пустым. – Вам должно быть это под силу.

В его словах не чувствовалось убежденности.

– Мы сделаем всё. Я обещаю…

Это вырвалось у Хюльдара неожиданно для него самого. Перед ним на столе лежала сводка о травмах Сигвалди, составленная Рикхардом после посещения им травматологии. По словам врача, все соответствовало описанным событиям: никаких следов борьбы на теле Сигвалди не обнаружено – ни царапин, ни синяков, ничего, что могло бы указать на попытки жертвы вырваться или оказать сопротивление. Но Хюльдар почему-то не особо доверял этой сводке. Сигвалди и осматривавший его врач были коллегами и, возможно, приятелями, хотя и работали каждый в своем отделении.

– Вообще-то я звоню по другому поводу. Какой телефон был у Элизы?

– У нее был новый «Айфон», я подарил ей его на Рождество.

– Какая модель?

– Шестая.

– Не четвертая?

– Нет. У нее некогда был такой, но она перестала им пользоваться, когда появился новый. – Сигвалди помолчал. – А почему вы спрашиваете?

– У нас только ее старый телефон. Может, ее новый в ремонте?

Хюльдар открыл список изъятых для расследования вещей Элизы. Там был записан лишь один мобильник – «Айфон 4».

– Не думаю. Во всяком случае, мне ничего об этом не известно. Он был в порядке, когда я уезжал. Я позвонил ей из аэропорта, и она мне ответила.

– Понятно… Однако сим-карта была в старом телефоне. Может, новый сломался уже после вашего отъезда и Элиза переставила карту в старый, пока новый находился в ремонте?

Конечно, сейчас большинство телефонных компаний одалживает клиентам на время ремонта свои телефоны, но, возможно, по какой-то причине Элиза не захотела пользоваться их телефоном?

– Нет, вряд ли, в них разные карты. Для нового телефона она получила новую симку, намного меньше той, что стоит в старом.

Хюльдар положил трубку. Алмар ожидал, нервно накручивая на пальцы тоненький шнур от наушников.

– У нее есть еще один телефон – шестой «Айфон», а этим она перестала пользоваться некоторое время назад. Не помнишь, где нашли этот?

– Хммм… кажется, в рапорте указано, что он лежал в ящике стола на кухне. Клянусь, там не упоминалось ни о каком другом телефоне.

Алмар снова бросил быстрый взгляд на карандаши, словно опасался, что один из них может застрять в нем самом. Видимо, известие о случившемся с Хюльдаром припадке бешенства уже разнеслось по отделению. Рикхард, например, всегда следил за собой; его взгляд никогда не фиксировался ни на столе Хюльдара, ни на его лице. Алмару до такого мастерства было далеко – его глаза лихорадочно шарили по комнате, стараясь зацепиться хоть на чем-то, кроме карандашных обломков.

– Если бы был другой телефон, то я, конечно, проработал бы его.

– Я не говорю, что это твоя вина. Свяжись с технарями, кто прочесывал дом, уточни, действительно ли не было другого телефона, и, если нет, передай им от меня, что нужно вернуться на место и просмотреть все по новой. Если телефон не найдется, нужно установить его локацию. Ты мог бы этим заняться?

– Можно попробовать, но если он выключен, то вряд ли получится. Для этого должен быть включен вай-фай или подключена сеть GSM.

– То есть, если убийца по какой-то непонятной причине забрал телефон с собой, он должен его включить, чтобы мы смогли его отследить?

Алмар сокрушенно кивнул, будто технологические заковырки были его виной.

– Ясно. Тогда это маловероятно… Но все равно организуй это.

Хюльдар помахал рукой, «выпроваживая» Алмара из кабинета, и подключил флэшку к компьютеру. Ему стало немного совестно за свой тон, когда он увидел, какую гигантскую работу проделал Алмар, систематизируя всю информацию. Он добросовестно перелопатил все приндлежавшие Элизе устройства. Каждому перечню в папке «A» соответствовало пояснительное название, так что теперь было легко выбрать именно то, что интересовало следователя в данный момент. Хюльдар погрузился в просматривание – и тут же напрочь забыл о молодом подчиненном с залитым краской смущения лицом.

Перед ним открылись последние месяцы жизни Элизы. Не проходило и дня, чтобы она не общалась с внешним миром через компьютер. Несомненно, то же самое обнаружится и на другом ее телефоне, если тот будет найден. Хюльдар был поражен количеством личных писем и сообщений. Он сам получал письма, не связанные с работой, очень редко и нерегулярно – обычно это были упреки сестер либо за то, что он никогда не выходил с ними на связь, либо за что-то другое, что им в нем не нравилось. Довольно часто от них приходили телефонные сообщения о совместных подарках детям или другим родственникам в честь конфирмации[13] или каких-нибудь круглых дат, но, как правило, все опять же заканчивалось гневными упреками в его адрес за то, что он не прислал ни одного предложения по поводу подарка.

У Элизы все было по-другому. Она, похоже, приветствовала абсолютно каждое сообщение и любое предложение. К примеру, на одну эсэмэску о встрече бывших одноклассников ответила так: «Здóрово! Я приду! Приду! Приду!» Хюльдар не помнил, чтобы хоть раз в своей жизни воспользовался восклицательным знаком.

Он отметил у себя дату встречи, в ходе которой собирался проверить, не было ли у Элизы в школе какого-нибудь заклятого врага. Выписанная на бумагу дата смотрелась одиноко и несуразно, но наводок у них было и так кот наплакал, и Хюльдар решил, что пока и это сойдет.

Бедственное состояние следствия вынуждало Хюльдара сосредоточенно просматривать собранную Алмаром информацию. Он вовсе не фанател от соцсетей, ему это было совершенно неинтересно. У него имелся аккаунт в «Фейсбуке», но заходил он туда крайне редко – просто не понимал, что там делать, не знал, что писать на «стене», не горел желанием глазеть на фотографии знакомых и приятелей в отпусках или на горных прогулках. С детьми своих сестер ему было интереснее встречаться в реальной жизни, тем более что все они были мальчишки, а это уравновешивало игру после жизни один на один с пятью девчонками.

В отличие от него, Элиза постила очень добросовестно – чаще всего о детях. Она в подробностях описывала их затеи и выдумки, что, без сомнения, было интересно всем, кто умилялся детьми. Хюльдар таковым не являлся. Еще труднее ему было постичь бесконечные фотографии тортов и всякой другой снеди, которую Элиза готовила, пекла или заказывала в ресторанах. Однако ее подругам все это, видимо, казалось исключительно интересным, и каждый такой пост собирал множество комментов.

Хюльдар быстро пролистал все публикации – убийство Элизы вряд ли было связано с затеями ее детей или предпочтениями в еде. То же самое относилось и к работе в следственном отделе налоговой службы. Ее начальник уверил, что, хотя недоброжелателей их службы существует немало, исключено, что их месть могла быть направлена конкретно против Элизы. Она работала в бэк-офисе, не имела прямого контакта с подследственными и не давала показаний в суде. Те, кем занимался следственный отдел, вообще не знали о ее существовании.

Тем не менее, просматривая Элизину ленту, Хюльдар вскоре понял, что Маргрет сильно отличается от своих младших братьев. Элиза редко описывала ее забавы или смешные оговорки. Если она и писала о дочери, то, как правило, о чем-то серьезном – о чем родители обязаны сообщать миру: например, о выпавшем зубе или успехах в учебе. Постов о школьных достижениях было много, но в остальном, похоже, Маргрет была не особо веселым и жизнерадостным ребенком. Хюльдар почувствовал угрызения совести по поводу планов о передаче ее в учреждение опеки. Если у девочки и без того тяжелый характер, сейчас не самое лучшее время выбивать у нее из-под ног почву.

Следователь напомнил себе, что Маргрет сама не захотела находиться с отцом – что бы это ни означало. Может, она передумает в последнюю минуту? Вполне может быть…

Оторвавшись от компьютера, он уставился в окно – на море и Эсью[14], отстраненно царящую над заливом и всей человеческой суетой. Наверное, хорошо быть горой, никогда не сталкиваться с проблемами и не получать под свою ответственность дел, с которыми тебе не под силу справиться…

Вздохнув, Хюльдар тряхнул головой. Может, они зря беспокоятся о безопасности Маргрет? Одно дело убить взрослого, и совсем другое – ребенка. Но, опять же, одно дело убить традиционным способом – дубиной, ножом, пулей; и совсем другое – высосать из человека всё с такой силой, чтобы лопнули втянувшиеся внутрь барабанные перепонки. Такое свидетельствовало об отсутствии милосердия.

Он снова вернулся к фотографиям – тем, что были выставлены на «Фейсбуке» или хранились в компьютере Элизы. Зеленоватые глаза Маргрет на почти бесцветном лице, окруженном ярко-рыжими локонами, казалось, следили за ним. Она была единственной в семье, всегда смотревшей в объектив; другие будто и не замечали, что их снимают. Маргрет, похоже, была привязана к матери больше, чем ее братья, – на большинстве фоторгафий она либо держалась за мать, либо стояла рядом, плотно прижавшись. Ему даже показалось, что на последних снимках эта привязанность усилилась, будто Маргрет предчувствовала, что должно произойти в ближайшем будущем.

Почему-то Хюльдару было неловко копаться в семейных фотографиях, явно не предназначенных для чужих глаз. Он уже просмотрел достаточно, чтобы предположить, что Сигвалди и Элиза были обычной, радующейся жизни парой; она улыбалась или смеялась почти на каждом снимке, и, глядя на них, напрашивался единственный вывод: между супругами царили любовь и дружеское взаимопонимание. Хотя, конечно, это могла быть просто игра на публику.

Просмотр фотографий занимал много времени, но Хюльдар решил, что это было важно сделать, и сосредоточился на социальной жизни Элизы. Материалов на эту тему было предостаточно – у нее имелось много друзей, все активно контактировали и регулярно встречались. Постоянно обсуждались приглашения на обеды, дни рождения детей, лекции о разных диетах, посещения спа-салонов, и практически на все это Элиза отвечала с радостной готовностью.