Шоша

– Я попробую.

– У него должна быть жена и дети.

– Конечно.

– Пусть он разведется и женится на девушке.

– Разумеется.

– Но она окажется не в состоянии выбрать между мертвым музыкантом и живым хасидом.

– Правильно.

– И что тогда? – спросила Бетти.

– Она выйдет замуж за хасида.

– Ага.

– Но в ночь свадьбы музыкант не даст ей быть со своим мужем.

– Да.

– И она убежит с музыкантом.

– Куда же?

– Чтобы быть с ним в могиле.

– Сколько вам понадобится времени, чтобы написать пьесу? Мистер Дрейман готов снять театр. Вы можете стать знаменитым драматургом. За один вечер!

– Если это предопределено, то так и будет.

– Вы верите в судьбу?

– Конечно.

– Я тоже. Я не религиозна: вы же видите, как я живу, но я верю в Бога. Перед сном я читаю молитву. На корабле я каждый вечер молила у Бога, чтобы он послал мне хорошую пьесу. Все так неожиданно. Вдруг появляется молодой человек, Цуцик, с пьесой, которая способна выразить мою душу. Ну разве это не чудо? Вы не верите в себя?

– Как можно верить хоть во что-то?

– Вы должны поверить. Это и моя трагедия – у меня не хватает веры. Только начинает происходить что-то хорошее, я сразу предвижу трудности, несчастный случай, и он случается. Так было с моей любовью. С моей карьерой. А режиссер есть у вас на примете?

– Нет смысла искать режиссера, пока пьеса не кончена.

– На этот раз я не позволю себе сомневаться. Пьеса должна у вас пойти хорошо. Основную линию мы сейчас наметили. Сэм Дрейман даст вам аванс – пятьсот долларов, а здесь, в Польше, это большие деньги. Вы женаты?

– Нет.

– Вы живете один?

– У меня была девушка, но мы поссорились.

– Можно мне спросить почему?

– Она коммунистка и собирается ехать в сталинскую Россию.

– Почему вы не женитесь?

– Я не верю, что два человека могут любить друг друга вечно.

– У вас хорошая комната?

– Я должен съехать оттуда. Меня выгоняют.

– Снимите хорошую комнату. Отложите другую работу и сосредоточьтесь на нашей пьесе. Как она будет называться?

– «Девушка из Людмира и два ее диббука».

– Слишком длинно. Предоставьте это мне. Сколько вам понадобится времени, чтобы написать пьесу?

– Если все пойдет хорошо, недели три. По одному акту в неделю.

– Как вы себе представляете эти три акта?

– В первом акте девушка и богатый хасид полюбят друг друга. Во втором акте должен неожиданно появиться мертвый музыкант – создается конфликт.

– По-моему, музыканту лучше бы появиться в первом акте.

– Вы совершенно правы.

– Не соглашайтесь так сразу. Автору не следует быть таким уступчивым.

– Но ведь я не драматург.

– Раз вы пишете пьесу, вы драматург. Если сами не будете принимать себя всерьез, то никто этого не сделает. Простите, что говорю в таком тоне. Все это я могла бы сказать и себе. Сэм Дрейман верит в меня, даже слишком. Быть может, только он один и верит в мой талант. И вот почему…

– Я тоже верю в вас!

– И вы тоже? О! Благодарю. Чем же я это заслужила? Видимо, кто-то там не хочет, чтобы со мной было покончено. Наверно, Провидение привело вас ко мне.

Глава третья

1

Сэм Дрейман, как и обещал, предложил мне аванс в пятьсот долларов, но я отказался брать такую большую сумму. Мы договорились, что я возьму пока двести долларов. По валютному курсу их обменяли на тысячу восемьсот злотых. Мне начинало везти. Нашлась хорошая квартира на Лешно за восемьдесят злотых в месяц. Заплатив за три месяца вперед, я стал обладателем большой комнаты, оклеенной светлыми обоями, с центральным отоплением, добротной мебелью и ковром. Владелец Исидор Каценберг прежде был фабрикантом, но разорился из-за непомерных налогов. Дом этот, относительно новый и современный, находился недалеко от Желязной. Первый этаж занимала гимназия. Прямо против входа располагался лифт, и мне вручили от него ключ.

Все произошло необычайно быстро: только вчера Сэм Дрейман дал мне денег, и вот сегодня я уже переезжаю. Имущество мое поместилось в двух чемоданах, я упаковал их и сам отнес на новую квартиру. Горничная хозяев, Текла, молодая крестьяночка, уже натерла пол до зеркального блеска. В комнате стояли кровать, диван, мягкие стулья, а в конце длинного широкого коридора – телефон, и я мог им пользоваться за плату: восемь грошей за каждый разговор.