Жизнь и страх в «Крестах» и льдах. И кое-что ещё

Однако правило, которое я тогда для себя вывел, всё ещё остаётся для меня в силе. Поэтому я сказал Саше, что тоже полезу под водопад, хотя, на самом деле, не очень-то это люблю. Но надо признаться, что это было прекрасно, может даже ещё лучше, чем скольжение на попе по снежному склону. Вот Саша совершает свой подвиг:

https://tinyurl.com/2p9dr6vd (https://tinyurl.com/2p9dr6vd).

А вот и я пытаюсь от него не отстать:

https://tinyurl.com/2p8ddyf6 (https://tinyurl.com/2p8ddyf6).

Простите мои крики – у меня ведь нет в теле столько жира, сколько у Саши, который его неплохо согревает. И если скольжение на попе всё-таки было ожидаемо, то купание под водопадом наверняка было подарком судьбы и наградой за моё решение совершить спуск по моему любимому маршруту. После такого омовения мы за разговорами почти не заметили, как проскочили те самые 5 км горной дороги.

Здесь следует заметить, что мы не только не увидели следов снега на всём её протяжении, но поняли, что его там уже нет, как минимум, целую неделю, а может и две. Как вы помните, мы из-за этого вынуждены были подниматься по менее интересному маршруту. Честно говоря, не ожидал я от Америки такого раздолбайства! Кстати, когда мы подошли к нашей машине, которая была припаркована совсем рядом со шлагбаумом, который закрывал путь наверх к моему любимому маршруту, мы увидели двух рабочих, которые возились с замком этого шлагбаума – очевидно приехали его открывать, когда нам это было уже не нужно. Сработал закон подлости.

На ходу заскочив в итальянский ресторанчик, чтобы откушать итальянского супчика «minestrone», мы помчались ко мне домой, куда прибыли в 10 вечера понедельника. Дома, при взвешивании выяснилось, что я при моём обычном весе в 67.5 кг, за эти 3 дня потерял 4 кг. Жаль только, что за последующие 10 дней мой вес почти пришёл в свою норму.

Таким образом, главная задача, которая была перед нами поставлена, была решена, и Саша благополучно улетел к себе в Питер с Шастой «в кармане».

Не берите в горы незнакомого человека – это может плохо кончиться

Введение

2018 год – ничем не примечательный, кроме того, что он для меня 79-й год рождения и мне, как и в предыдущие годы очень хотелось отметиться на вершине Mt. Shasta, что должно было быть моим 21-м по счёту восхождением на неё. Я уже говорил, что восхождения в горах я никогда не совершаю в одиночку. Желающих напарников на такое мероприятие с каждым годом становится всё меньше. 15–20 лет назад с этим не было проблем совсем, поскольку многие из моих друзей были либо сами молодыми, либо имели детей-студентов, но теперь все эти студенты сами стали родителями, а их дети ещё не подросли до нужного возраста. Поэтому здесь будет уместно сказать, что в этом году проблема эта разрешилась совсем не традиционным способом.

17 июня я был приглашён в Сан-Франциско на празднование 50-тилетия одним из своих альпинистских приятелей по имени Стас. Там Стас познакомил меня с женщиной по имени Лена. Лена – близкая подруга жены Стаса, Жени, с которой они все трое серьёзно занимаются танцами. Стас мне сразу объявил, что Лена просится на Mt. Shasta и что он мне её очень рекомендует, т. к. она взошла с ним в прошлом году за один день до вершины и обратно. От машины до машины на Bunny Flat они прошли без рюкзаков за четырнадцать часов. Тут бы мне спросить: «а какая цель у человека идти на ту же гору второй раз по тому же маршруту с той лишь разницей, что теперь это будет с рюкзаками»? То, что я сам совершаю именно это из года в год – не в счёт, потому что я законченный мазохист и очень люблю над собой издеваться. Кроме того, альпинизм – моё жизненное хобби и бацилла эта сидит у меня глубоко внутри.

Но вот передо мной стоит симпатичная уже не молодая (лет 35), но физически хорошо сложенная (явно видно, что она регулярно посещает спорт клуб) женщина. Вопрос этот следовало задать, но я его, каюсь, не задал, хотя давно взял за правило не брать на гору незнакомых даже и мужчин старше 37 лет после неприятного эпизода, который я рассказал в одной из глав этой части. И, конечно, в ещё большей степени это правило касалось женщин. Поэтому я вежливо ответил, что её просьбу буду иметь в виду и свяжусь с ней, когда сверстаю свои планы. Про себя же я был уверен, что этому всё равно не бывать.

Однако неожиданно обстоятельства изменились в пользу Лены. Так получилось, что четыре человека из моих друзей, с которыми я ходил в горы в предыдущие годы и которые высказывали страстное желание взойти на Mt. Shasta в этом году, один за другим отпали по разным причинам. Мне же было просто необходимо залезть на гору в этом году, поскольку, с одной стороны, я сознавал, что нахожусь в достаточно хорошей физической форме, а с другой стороны, кто знает сколько ещё раз мне суждено с ней пообщаться? В моём возрасте каждый год на счету. Вот тогда я и вспомнил о Лене и сообщил ей условия, на которых я могу её взять. И главное из этих условий было нести мою палатку. Возражений с её стороны не последовало. Затем я пригласил её приехать в удобное для неё время и часа три рассказывал и показывал снаряжение и одежду, которые ей понадобятся для восхождения. Из её вопросов и ответов я понял, что она мало что полезного усвоила из прошлогоднего восхождения со Стасом и практически новичок в этом деле. Выяснилось также, что у неё совсем нет своего снаряжения, в том числе и рюкзака нужного объёма, и нужной одежды, но что-то из этого ей обещала одолжить её подруга. Когда я предложил ей свой большой рюкзак, которым пользовался до того, как мои друзья 20 лет назад подарили мне меньшего размера и очень красивый со словами «ты больше не должен ходить с таким большим рюкзаком, он тебе не по чину и не по возрасту», Лена не смогла скрыть своё смятение. Со словами «теперь уже поздно что-то менять», она без всякого энтузиазма приняла рюкзак с палаткой, и мы перешли к чаепитию.

За чаем я выяснил, что Лена по профессии психолог и что в её отсутствие (на танцах или на горе) муж её с удовольствием сидит с их двумя детьми. Я высказал пожелание, чтобы мы поехали на моей машине в ночь не на субботу, а на пятницу, тогда у нас будет два дня – пятница и суббота – для восхождения, а воскресенье – запасной день на тот случай, если мы придём с вершины на ночёвку поздно, как это происходило со мной в последние три года. Об этом Лене удалось договориться на работе, и мы так и сделали. Должен признаться, что с того момента, как я пригласил Лену составить мне компанию на Mt. Shasta, меня не покидала мысль, которая хорошо выражается морской пословицей «женщина на корабле – быть беде». Но другого выхода у меня всё равно не было – гора мне нужна была «позарез».

Когда в 3:30 утра пятницы 13 июля 2018 года Лена подъехала к моему дому, выяснилось, что она не только никогда не носила рюкзак такого размера, какой ей предстояло весь день нести на своих плечах а, больше того, она даже не умеет его укладывать. Это было немного удивительным, но отступать было уже поздно. Ещё Лена привезла с собой рюкзак среднего размера и настаивала положить его внутрь моего большого, чтобы во второй день пойти с ним на вершину, оставив большой в палатке. Мне пришлось долго её уговаривать не делать этого: я уже понимал, что Лена плохо представляет, что нас ждёт в первый день подхода с полными рюкзаками до ночёвки на высоте 3,200 метров. Она же хотела увеличить вес и объём своего рюкзака ещё на величину этого второго рюкзака! Затем, несмотря на мою 3-часовую презентацию необходимого снаряжения и одежды, выяснилось, что Лена привезла совсем неподходящую для такого случая верхнюю одежду. Слава богу, у меня в машине всегда есть запасные куртки и хотя бы этот вопрос был решён без обычных длительных дебатов.

Наконец, мы выехали в сторону Mt. Shasta и через пять часов остановились около магазина «Пятый сезон» в деревне под горой, где надо было взять в аренду для Лены ботинки. Всё остальное (каска, ледоруб, телескопические палочки и кошки) она одолжила у подруги. Ещё через час езды мы запарковались в самом высоком паркинге под названием «Old Ski Bowl» на высоте 2,400 метров. Около 12 дня мы стартовали и через семь часов достигли места ночёвки на высоте 3,200 метров без особых проблем. Как я и ожидал, старт в пятницу вместо субботы имеет большое преимущество: всего на ночёвке было не более дюжины палаток против трёх дюжин, которые обычно бывают в субботу в такое время года. Мне досталась самая комфортабельная площадка для палатки: большая, сухая и в дополнение с большой каменной стеной от ветра – просто лучше не бывает. Ещё через 40 минут подошла Лена. Далее ничего интересного для повествования не происходило: поставили палатку, попили чайку и супчика и в 9:30 залегли спать.

Встали мы в 1:30 ночи и в 2:30, надев кошки, вышли на восхождение. В это раннее время мы, кажется, были первые на склоне, но очень скоро нас обогнали почти все, а было их человек 20. Что здесь было необычного, так это состояние снега на длиннющем склоне, который раньше для прохождения занимал у меня пять часов, а последние годы все семь: я первый раз за все мои восхождения на Mt. Shasta шёл ночью не по льду, как обычно, а по снегу – впервые была такая тёплая ночь, что снег на склоне не превратился в лёд. Это сильно облегчило наш подъём, т. к., с одной стороны, не было ледовых калгаспоров, по которым очень неудобно идти в кошках, а, с другой стороны, обогнавшие нас восходители делали хорошие ступени в снегу, которыми мы, естественно, и воспользовались. Ещё нам сильно повезло от того, что практически целый день отсутствовало солнце, всё небо было затянуто облаками – на этой горе в такое время года это очень редкое явление. Впрочем, и небольшой дождичек, который дважды застал нас на склоне, тоже был большой редкостью в такое время года.

Этот длиннющий снежный склон заканчивается ледовым довольно крутым кулуаром под названием «Red Banks Chimney», в котором никогда не бывает солнца. Поскольку Лена шла весь этот склон быстрее меня, я попросил её подождать и пропустить меня вперёд с тем, чтобы она могла видеть, как я буду пользоваться ледорубом в этом кулуаре, самом опасном месте на всём восхождении. Я был вполне удовлетворён тем, что Лена, во-первых, послушалась меня на этот раз без пререканий и, во-вторых, что она прошла этот участок без каких-либо проблем. Теперь на высоте 4,000 метров мы оставляем кошки и ледорубы за дальнейшей их ненадобностью, а я ещё и свой рюкзак, чтобы облегчить дальнейшее движение по так называемому «Misery Hill». Теперь до самой вершины я иду быстрее Лены, поскольку у неё хоть и почти пустой, но всё-таки рюкзак, а я совсем без него.

Когда я поднялся на вершину, она вся была в густом тумане. Минут через 20 поднимается на вершину Лена и первое, что она делает – это поздравляет меня с горой (якобы, с победой!), а у меня к таким вещам чисто профессиональное суеверие. Такую оплошность может совершить только новичок и, вообще, человек не искушённый в этой профессии. Я всегда резко останавливаю таких людей, в том числе и на этот раз, и прошу, чтобы они никогда никого, в том числе и себя любимую, не поздравляли на вершине – это плохая примета. Ведь подняться на вершину – это только половина дела, вторая половина – ещё надо спуститься живыми и невредимыми, а как раз это не всегда получается. Профессионалам хорошо известно, что 80 % всех несчастных случаев в горах происходит именно на спуске. Поэтому я поздравляю своих попутчиков с горой только по возвращении к машине. После такой моей реакции на её поздравление, Лена, похоже, на меня сильно обиделась, приняв мою просьбу за нравоучение. Ведь это она психолог по профессии и учит людей как жить, а тут я позволил себе такое…

Самое интересное, что на этот раз я-то оказался прав – как раз на спуске у нас начались неприятности, из-за которых я и затеял этот рассказ. Итак, мы делаем по фото каждого из нас на вершине и начинаем спуск. Через час подходим к моему оставленному рюкзаку и нашим ледорубам с кошками и вот тут-то всё и началось.

Угрожающие странности поведения на спуске

Во время нашего подъёма я обсуждал вопрос будущего спуска почти со всеми, кто уже спускался с вершины, среди них были и местные гиды. Все без исключения говорили, что спускаться по пути подъёма не будут, поскольку там очень опасно из-за того самого ледового кулуара под названием «Red Banks Chimney». Такое же мнение было и у меня самого, но я там не спускаюсь уже много лет, с тех пор как однажды мне кто-то из спасателей подсказал обходной путь слева по тропе, который правда требует лазание без рюкзака по скале высотой всего 3 метра. Но я всегда пролезаю это место сам, а потом принимаю рюкзаки и остальных членов группы. На этот раз место, где должна была быть тропа занесено снегом и никаких её следов я не вижу. Спустившись пару раз на целую верёвку, которой у нас, конечно, нет (это приблизительно 40 метров), в соседние кулуары и убедившись, что они оба не «съедобны», я решил, что надо позвонить в спасательную службу и спросить у них совета. Как раз для таких случаев свой телефон я всегда держу выключенным, чтобы при необходимости он был полностью заряжен. Телефон Лены к этому времени уже полностью разрядился. Звонить пришлось через 911, который соединял меня с полицией, а уже полиция обещала соединить меня со спасательной службой Mt. Shasta. И вот на этом третьем соединении я почти всегда получал отбой. Может быть, спасатели не воспринимали мой звонок всерьёз, т. к. я сразу заявлял, что с нами всё в порядке, но мы просто не можем найти тропу на спуск, но, скорее всего, там банально была плохая связь.

Так происходило дюжину раз и только однажды мне удалось поговорить со спасателем, который упорно посылал меня на спуск по пути подъёма, чего я точно решил не делать, поскольку понимал, что Лена не обладает достаточным для этого опытом. Во время моих телефонных переговоров я обратил внимание на громадного чёрного ворона (весом не меньше 3 кг), который летал рядом с нами и над нами и время от времени приземлялся, потом снова взлетал. Сам этот факт сильно испортил моё настроение. Дело в том, что хорошо известно, что эти наглецы появляются тогда, когда пахнет смертью или уже на похоронах. Никогда раньше за все 22 года, которые я посещаю Mt. Shasta со всех четырёх её сторон, этот субъект мне на глаза не попадался, а вот сегодня – нате вам, пожалуйста. Ну как я мог тут не вспомнить эпизод из книги Игоря Виноградского «Вторая команда», посвящённой нашей трагедии на Хан-Тенгри по Северной стене в далёком 1970 году:

«Можно верить в мистику – можно не верить в неё, но на второй день, когда тело Вадима было опущено в трещину на леднике на высоте 4,250 м, на морене, где мы два месяца не видели даже мух, вдруг появился этот наглый брюнет (чёрный ворон). Вот поди ж ты! Откуда он взялся?! С обеих сторон – стены ущелья под шесть тысяч метров, снег, ледовые сбросы, вниз по леднику – сто вёрст до первой зелёной травы, откуда эти спутники смерти?!».

Теперь вы можете понять, отчего у меня резко испортилось настроение – в горах я всегда становлюсь суеверным. И, конечно, я тут же сказал себе, что сегодня надо быть вдвойне осторожным. Но для Лены я постарался сделать вид, что ничего особенного не произошло. Однако на все эти переговоры мы потеряли около часа времени, и я понял, что нам всё равно никто помочь не сможет. Тогда я решил идти по снегу в направлении предполагаемой тропы. Очень скоро я узнал это место, которое вело к искомой мною тропе слева. Но тут Лена обратила внимание на снежный склон справа от нас, на котором чётко вырисовывался свежий след от скольжения на попе и сказала мне, что она поедет по ней. Я попросил её остановиться через 40 метров, чтобы решить, что будем делать дальше – то ли переходить на известную мне тропу слева, то ли продолжать скользить на попе по неизвестному мне пути. Тут я вспомнил, как Лена с восторгом рассказывала мне ещё в машине, что на восхождении в прошлом году ей больше всего понравился спуск на попе и она мечтает получить такое же удовольствие и на этот раз. Теперь мне стало понятно, что она «дорвалась» до желаемого и моя задача состоит в том, чтобы она не перешла границы безопасности.

Она остановилась, но, как оказалось только для того, чтобы крикнуть мне, что будет продолжать спускаться так дальше, снова легла на снег и заскользила по следу вниз, несмотря на мои протесты. Я только и успел крикнуть ей вдогонку, что в таком случае снимаю с себя всякую моральную ответственность за её безопасность. Дело в том, что в трудных местах я всегда иду первым, чтобы оценить степень опасности и дать указания, как проходить тот или иной участок менее опытному человеку. Кроме того, новый для меня участок я всегда прохожу с двойной осторожностью, а если это спуск на попе, то с попеременными остановками, чтобы не потерять контроль над скоростью. И того же требую от остальных. А тут получается, что Лена послала меня куда подальше и я вижу, что она очень быстро исчезла из поля моего зрения. К счастью, ещё через минуту я увидел Лену далеко внизу целой и невредимой. Стало очевидно, что это и был тот спуск, по которому все сегодняшние восходители спускались. Теперь ясно, что и я буду спускаться здесь же: уж если Лена спустилась благополучно, то мне и сам бог велел. Каково же было моё удивление, когда, увидев под собой лёд на более крутом участке склона в очень узком месте между скалами, я немедленно попытался затормозить своё скольжение, но у меня это не получилось, потому что ледоруб скрёб по натёчному льду, который оголился из-под снега. В результате скорость моя ещё увеличилась и вскоре меня выбросило из колеи. Другого такого случая со мной я не припомню. Дальше дело было простой техники: я быстро перевернулся на живот и вскоре зарубился с помощью ледоруба. Когда я доехал до Лены, она мне заявляет:

– Я нахожусь под стрессом и потому мы сегодня же должны спуститься к машине чего бы это ни стоило, потому что я не смогу с вами ночевать в одной палатке.

Понимая, что обсуждать эту тему бесполезно при таком ультимативном заявлении, да ещё на горе, пытаюсь объяснить, что мы придём на ночёвку не раньше шести часов вечера, один час потребуется на сборы и тогда светлого времени останется не более двух часов и следующие 2–3 часа придётся идти в темноте. Её ответ был таков:

– Это не имеет значения. Я всё равно пойду.

После этого мы продолжили спуск каждый своим путём. Слава богу эти пути уже были без каких-либо технических трудностей, но всё ещё требовали физических сил. А мы к этому времени работали на горе уже 14 часов без перерыва!

У палатки произошёл следующий разговор:

– Лена, я не уверен, что смогу найти тропу, которая только и выводит к перевалу на ту сторону гребня. А в таком случае придётся подниматься на противоположный гребень по осыпи, которая вам очень не понравилась на пути сюда. Давайте переночуем и рано утром пойдём вниз к машине, тогда можно будет идти не торопясь, а сегодня ночь наступит уже через 2–3 часа. Мы ведь с вами договорились, и вы успешно зарезервировали 3-й день как раз на случай необходимости.

А вот и её ответ на все мои доводы:

– Я с вами ни о чём не договаривалась, и я ни в коем случае с вами в одной палатке спать не буду. Если вы не уверены, что найдёте тропу, то давайте спускаться по более простому пути «Avalanche Gulch» к паркингу на «Bunny Flat».

Я объясняю, что это невозможно, потому что наша машина находится на паркинге в пяти километрах выше «Bunny Flat». Лену это замечание совсем не смутило, и она говорит:

– Ну тогда я пойду по более простому пути к «Bunny Flat», а вы идите своим путём к месту парковки машины и перегоняйте её к «Bunny Flat», где и подберёте меня.

Поскольку, как сказала сама Лена, она находится под стрессом, я посчитал бессмысленным занятием объяснять ей, что в горах никогда нельзя разъединяться: чтобы ни произошло, восходители всегда должны быть вместе и идти по одному и тому же маршруту. Немного позже она сообщает, что не представляет, как она сможет поднять свой рюкзак и, больше того, нести его – у неё больше нет сил и уж точно она не сможет подниматься с ним по осыпи, которую она так невзлюбила вчера на пути вверх. После этого она высказала ещё одну, как ей казалось, возможность: она просто оставляет рюкзак прямо здесь и спускается без него!? На это у меня пропал дар речи, правда, через минуту Лена, как мне кажется, поняла, что «сморозила» лишнего и стала демонстративно собираться. Я же всячески ей помогал, не произнося ни слова.

Итак, в 6:30 вечера мы стартовали в направлении машины, но каждый своим путём. Я очень внимательно пытался найти тропу с тем, чтобы идущую позади Лену позвать на неё и тем самым избежать нашего разъединения. Несмотря на то, что два раза мне казалось, что я на тропе, при более близком рассмотрении выяснялось, что это не она. В результате, в качестве заранее намеченной альтернативы, я начал спуск по пологому снежнику, чтобы выйти к сыпучему склону, по которому предстояло подняться на перевал и перейти через гребень в соседний цирк. Обернувшись через пять минут, я увидел, что Лена, вместо того чтобы следовать за мной, уверенно лезет вверх по склону и крикнул ей:

– Вы что, вышли на тропу?

Её ответ был «кажется». На мой вопрос «есть ли какие-нибудь признаки тропы?», она ответила, что нет. На мой призыв: «тогда спускайтесь ко мне и пойдём вместе», ответом мне было следующее:

– Нет, я полезу здесь по скалам.

И действительно она уверенно идёт на скалы. Я же остановился и с ужасом наблюдал как она вскоре исчезла из поля моего зрения. Значит она действительно полезла на скалы с большим рюкзаком, абсолютно не имея скалолазного опыта! Я точно знаю, что пройти там можно только по тропе, которую мне не удалось отыскать, а скалы там и мне не «по зубам». Поняв, что от меня больше ничего не зависит, я в дурном предчувствии поплёлся к осыпному склону. Пока я в течение получаса взбирался наверх к перевалу, мысли мои крутились только вокруг одного – что с ней теперь будет и что мне самому делать – то ли ждать на перевале (но я же не знаю куда её занесло? И ведь тамошние скалы с таким рюкзаком ей точно не одолеть, но вот сорваться даже очень легко), то ли спускаться ещё 2–3 часа к машине и там ждать? Но опять тот же вопрос: сколько и чего ждать?

Когда я поднялся на перевал, то чуть ниже увидел Лену, поджидающую меня. Это

означало только одно: она-таки была на правильной тропе и потому вышла на перевал раньше меня. Теперь, наконец-то, все страшные мысли оставили меня, и я успокоился, можно сказать сразу почувствовал себя счастливым. Как легко можно сделать человека счастливым! Следующие 1.5–2 часа мы шли молча, но слава богу, Лена, хотя и на отдалении, всё-таки следовала за мной. Когда до машины, которая была уже в пределах видимости, оставалось каких-то пол мили, Лена свернула на правую тропу, когда надо было на левую, о чём я ей немедленно сказал. Она, не слушая меня, продолжила по ней идти. Мне ничего не осталось, как следовать за ней – не хватало ещё ночью разойтись по разным тропам. В конце концов, там все тропы идут вниз, а значит к паркингу. Но ещё через 10 минут Лена вдруг останавливается, сбрасывает с себя рюкзак и объявляет мне, что она дальше не пойдёт, а мы здесь заночуем. А время 11 часов ночи. На все мои уговоры о том, что до машины рукой подать и что уж если спать, то лучше возле машины, а ещё лучше ехать и я готов вести машину, чтобы она могла спать, причём пассажирское кресло в моей машине раскладывается почти горизонтально, она отвечала отказом. Главный её довод был тот, что она больше не может нести рюкзак. На мои уговоры она предложила такой вариант: она оставляет свой рюкзак, мы идём к машине, там спим до утра, а утром приходим за оставленным рюкзаком. Естественно, что на такой вариант я согласиться никак не мог, т. к. там десятки троп и найти утром рюкзак может оказаться целой поисковой операцией, тем более что мы уже находимся на неправильной тропе. Тогда я предложил просто поменяться рюкзаками – я беру её большой, а она – мой маленький. Но и этот вариант был начисто Леной отвергнут.

Она отошла от дороги, надула свой матрасик, достала спальник и, милостиво разрешив мне разбудить её через два часа, отошла ко сну. Поняв, что мне опять не оставили выбора, я надул свой матрасик и улёгся на него. Поскольку я знал, что всё равно не усну, я продолжал думать о том, как же меня, такого аккуратного в выборе партнёра на гору, так угораздило «вляпаться» в эту сегодняшнюю ситуацию. Догадываясь, что через два часа, когда придёт время будить Лену, она не захочет вставать и опять будут препирательства, я решил, что пусть уж она спит до самого рассвета – какая уж тут разница – 2 часа или 6 часов? К моему удивлению, ровно через два часа, в 1:30 ночи, Лена сама будит меня, но, когда я озвучил ей моё решение относительно утра, она как-то без радости пошла досыпать. Наконец, где-то в 4:30 утра она подходит ко мне с уже собранным рюкзаком и говорит, что идёт к машине. Собрав свой рюкзак, минут через 15 начинаю идти и я, но с каждым новым поворотом тропы понимаю, что она мне точно незнакома. Тем не менее, решаю продолжить путь – не идти же теперь наверх к развилке, у которой Лена меня не послушала. В конце концов и эта тропа всё-таки ведёт вниз. Минут через 20 выхожу на дорогу и понимаю, что я вышел ниже запаркованной машины на целую милю. Ну какая беда – миля вверх, миля вниз, что за проблема на горе, тем более по асфальтовой дороге?

А возле машины меня уже поджидала моя партнёрша по восхождению. Перед тем как сесть в машину, Лена спрашивает моего разрешения сидеть на заднем сидении – этим, очевидно, она хотела показать, что рядом со мной она не может не только спать, но даже и сидеть. Естественно, у меня никаких на это возражений не было, а про себя я почувствовал даже некоторое облегчение. Я ожидал, что Лена будет сидеть сзади и слушать свою музыку в наушниках, как она это делала по пути на гору, и сам тоже не собирался разговаривать. Но Лена в очередной раз меня удивила: мы провели все пять часов по пути домой за разговорами – она расспрашивала меня о моих других восхождениях и попутчиках на эту же гору. А поскольку и того и другого у меня было много, то я за разговорами и не заметил, как вёл машину пять часов подряд, при том, что не спал три ночи. А Лена при этом, похоже, забыла, что мы сорвались с ночёвки без еды и питья только потому, что «у неё стресс и она ни за что не будет спать со мной в одной палатке».

А между тем Лена продолжала меня удивлять своим поведением. Когда мы подъехали к моему дому, а было это около 12 дня в воскресенье, она вдруг спрашивает меня:

– Мне как-нибудь подъехать к вам в другой день, чтобы разделить наши вещи – что ваше, а что моё?

Я настолько опешил от этого вопроса, что даже проявил бестактность, сказав: