Странный старик

Странный старик
Ишида Рё

Одинокий старик создаёт странную теорию, запершись в своей квартире. Теорию, в которую никто не верит. Теорию, в которой сомневается даже он сам. Пока однажды не встречает девушку из будущего, которая пришла в прошлое через временной колодец, построенный на основе его безумной теории.

Ишида Рё

Странный старик

– Вы не подумайте чего! Я не настаиваю! Но Вы уже не молоды, Вам должно быть сложно… Ну Вы понимаете…

Он смотрел на неё исподлобья и молчал. Время от времени он шевелил узкими, бесцветными губами, но слов не было слышно.

– Вы что-то сказали?

Молодая женщина переминалась с ноги на ногу в узком коридоре его однокомнатной квартиры. Даже днём в коридоре было полутемно, одинокая лампочка без абажура не горела. Женщина несколько раз бросала взгляд на эту лампочку, но не решалась попросить включить свет. Впрочем, она и так знала, что увидит ободранные обои на стенах, и облупившуюся краску на двери в санузел. Большую часть коридора загромождали штабеля книг и журналов, такие же завалы с накиданными сверху старыми тряпками виднелись и в единственной комнате. Они поднимались вверх на высоту более метра, отчего вся квартира казалась похожей на мусорную свалку. В воздухе висел затхлый запах старого тела, смешанный с запахом лекарств. Молодой женщине хотелось уйти отсюда, но она изо всех сил сдерживала себя. Напротив неё опустив голову, стоял высохший худой старик в байковой, клетчатой застиранной рубашке и растянутых спортивных штанах с выцветшими полосками по бокам. Эти тренировочные брюки были заправлены в шерстяные носки с заштопанными пятками, на ногах старика были старые войлочные тапочки без задников. Тощий старик стоял, наклонив заросшую длинными седыми волосами голову, и глядел в пол. Сквозь редкие волосы проглядывала старческая кожа головы с пигментными пятнами. Он выглядел очень старым и уставшим, но при всём этом во всей его согбенной фигуре сквозило несгибаемое упрямство.

– Вы ведь подумаете об этом? Хорошо? – молодая женщина сделал жест рукой, как будто собиралась тронуть старика за плечо, но рука её беспомощно зависла в воздухе.

– Если Вам больше ничего не нужно, то я пойду? – проговорила она заискивающе.

Старик по-прежнему не смотрел на неё.

– Закройте за мной дверь! Хорошо?

Оказавшись на лестничной клетке, молодая женщина облегчённо выдохнула. Она осторожно прикрыла за собой дверь и вздохнула полной грудью. Каждый раз, когда она шла сюда, она убеждала себя в том, что этот старик достоин жалости, что он одинокий и несчастный, но каждый раз сталкиваясь с ним, испытывала одни и те же ощущения неудобства, перераставшие в неприязнь к этому странному старику. Она сама не могла объяснить себе причину возникавших у неё ощущений. Было ли тому причиной его дурацкое упрямство или этот вечный затхлый запах старости, она не могла себе ясно ответить на этот вопрос. В любом случае она была довольна, что это «свидание» закончилось, и испытывала сейчас сильное облегчение по этому поводу. Оставшись один старик, запер дверь и, шаркая ногами, прошёл в свою единственную комнату. От женщины в его квартире остался запах духов, терпкий, тошнотворно сладкий он был ему неприятен. У окна здесь стоял стол с двумя тумбами, покрытыми коричневым, кое-где треснувшим лаком и перед ним старый деревянный стул. Окно было неплотно занавешено старой коричневой занавеской со странным рисунком. В комнате не было ни телевизора, ни какой-либо другой бытовой техники. Здесь были только горы книг, два книжных шкафа с грязными стеклянными дверцами и в самом тёмном углу узкая кровать с металлическими спинками, застеленная старым пёстрым покрывалом. Протиснувшись сквозь мусорные завалы, состоявшие из журналов, книг и какого-то тряпья, старик протиснулся к столу, тяжело уселся на стул и включил висевшую над столом старенькую настольную лампу. Свет лампы осветил поверхность стола, на котором лежали стопкой журналы на английском языке с подогнутыми страницами и несколько дешёвых, похожих на обычные ученические, тетрадей. Старик довольно крякнул, лицо его просветлело.

– Ушла зараза! – пробормотал он с явным удовольствием.

– Ходят, мешают! Работать не дают! – продолжая бормотать, он раскрыл тетрадь на месте заложенным карандашом. На тетрадных листах в синюю клеточку были написаны какие-то формулы, бесчисленные цифры громоздились, наползая друг на друга. Рядом были коряво нарисованные параболические графики. Шевеля губами, старик надел на нос старомодные очки в роговой оправе, придирчиво осмотрел карандаш, острым маленьким ножом подточил кончик, смахнул мусор прямо себе под ноги и погрузился в вычисления. На удивление быстро его старческие пальцы заскользили вдоль листа, нагромождая цифры одну на другую. Иногда он сверялся с небольшим калькулятором, единственным своим помощником.

– А если так попробовать! – недовольно бормотал он себе под нос.

– Так! – рука его зависла над тетрадным листом, он замер, поспешно вскочил едва, не опрокинув стул, натыкаясь на кучи книг, протиснулся к серванту, за стеклом которого вместо посуды также размещались книги разной толщины и высоты. Справа в деревянной рамке стояла чёрно белая фотография, молодой человек и темноволосая девушка улыбались, касаясь друг друга плечами. Старик пробежал взглядом по фотографии и уставился на корешки книг. Секунду подумав, он вытащил толстую книжку название и автор, на которой были написаны на английском и, натыкаясь на предметы, вернулся к столу. Пролистав её, он нашёл длинную формулу и сравнил с только что написанным в своей тетради. Потом счастливо рассмеялся.

– Молодец чертяга! Молодец! – и снова склонился над своей тетрадкой, бормоча что-то неразборчивое и хрипло, неприятно хихикая.

– Хотя так всё равно не выходит! – проскрипел он недовольно.

Когда он поднял голову от своей тетради, за окном было уже темно, он снял очки и аккуратно положил их на стол. Глаза его болели и слезились, он ощущал себя сильно вымотанным и голодным. Старик закрыл тетрадь, помассировал переносицу и пошаркал на кухню. Едва он встал из-за стола, спина его согнулась, а на покрытом глубокими морщинами лице появилось мрачное раздражённое выражение. На грязной кухне старик включил свет, засиженный мухами тряпочный торшер, осветил крохотное помещение жёлтым, угрюмым светом. Рассеянный взгляд старика пробежал по отвисшим вниз поблекшим дверцам кухонных ящиков, он пошаркал к старому холодильнику с полукруглой, как будто раздувшейся дверцей и большой хромированной ручкой. Старик потянул ручку, в холодильнике было темно, провод с вилкой лежал рядом на полу никуда не подключённый. Старик тяжело вздохнул и закрыл холодильник.

– Надо идти, – проскрипел он с неудовольствием. Старик натянул на себя старые как-будто довоенные брюки, пыльное пальто, сунул ноги в, казалось, дышащие на ладан, разношенные чёрные ботинки со шнуровкой сверху. С тяжёлым вздохом, он взял холщовую сумку-авоську, вздохнул ещё раз и отпер дверь. Вышел на площадку, быстро закрыл дверь, как будто за ним кто-то следил. Старик ещё раз посмотрел на свою дверь, обитую облезлым во многих местах дермантином, пошевелил сухими тонкими губами, и пошёл вниз, аккуратно ступая со ступеньки на ступеньку, как будто был сделан из стекла и боялся разбиться. На улице его неприятно поразило, что наступила оттепель, когда он несколько дней назад выходил на улицу, было холодно, а сейчас с крыши капало, и под его ногами хлюпала вода. Наступив в лужу, старик понял, что под слоем воды притаился лёд.

– Скользко, – опасливо пробормотал он себе под нос, натянул поглубже шерстяную полосатую шапку и осторожно заковылял к маленькой площади с автобусной остановкой, на которой стоял дешёвый сетевой магазин, в котором он изредка покупал продукты. Магазин поразил своим ярким светом, непривычным и каким-то не совпадающим с его ощущениями. Уже в магазине он вытащил из внутреннего кармана пальто кошелёк и пересчитал свои деньги. Их оказалось странно мало, похоже, он чего-то не помнил. Старик попытался вспомнить какое сегодня число и, следовательно, сколько ещё ждать до получения пенсии. Выходило всё не очень хорошо. Подумав, он взял самой дешёвой вермишели и сосисок, на которые была скидка, он попробовал прикинуть на сколько дней ему может этого хватить и никак не мог сообразить. Старик взял ещё хлеба и майонез и остановился около полки, на которой были выложены конфеты в ярких упаковках. Некоторое время он смотрел на них, рот его наполнился слюной, но прикинув ещё раз, он понял, что даже на карамель ему не хватит и пошёл к кассе, едва приподнимая ноги над кафельным полом со следами многочисленных ног.

– Добрый вечер! Пакет?

Молодой голос вывел старика из задумчивости. Он поднял глаза и удивился. Теперь редко ему удавалось встретить кого-то, кто был бы ниже его ростом, а сейчас на него смотрела снизу маленькая девушка с тёмными монгольскими глазами. У неё были ярко красные губы и очень белая кожа, её блестящие чёрные волосы были аккуратно убраны под бейсболку с фирменным логотипом. «Кого теперь здесь только нет!» – подумал старик. Он отрицательно покачал головой. Азиатка очаровательно улыбнулась и принялась пробивать продукты.

– Сто пятьдесят шесть рублей! Что-нибудь ещё?

– Нет, – ответил старик почему-то охрипшим голосом. Он положил на прилавок бумажку в сто и пятьдесят рублей и принялся отсчитывать мелочь. Одного рубля не хватало. Сердце у старика упало, он затравленно огляделся, позади него возмущённо пыхтел молодой парень недовольный тем, что старик задерживает очередь. Он поднял испуганные глаза на девушку, та улыбнулась, обнажив ровные ряды небольших белых зубов.

– Не хватает? Занесёте потом! Хорошо? – предложила она нежным участливым голосом.

– Хорошо, – с трудом выдавил из себя старик.

– Спасибо Вам, – пробормотал он, сгрёб свои продукты в авоську и, шаркая ботинками, направился к выходу из магазина. Войдя в квартиру, он, прежде всего, запер за собой дверь, зажёг в коридоре свет и направился на кухню.

– Хорошая девочка, – бормотал он, ставя на огонь кастрюлю с водой. Старик задумался о том, что у него накопился долг по кварплате уже за четыре месяца и надо бы в марте оплатить хотя бы что-нибудь. Он знал, что если поступит так, то в конце месяца ему придётся голодать. Старик тяжело вздохнул, кухню наполнил запах варёной лапши и он решил поставить чайник. Чай и сахар у него ещё оставался. Он наложил себе в тарелку вермишель и две сосиски и принялся неторопливо, обстоятельно жевать, прихлёбывая из эмалированной кружки сладкий чай. Покончив с едой, он поставил тарелку в мойку, покосился на чайник и собрался уже вернуться к своим расчётам, как вдруг в дверь настойчиво постучали. Звонок у него давно уже не работал и старик не собирался его чинить. «Кого это принесло?» – подумал он с раздражением. Заглянув в глазок, он увидел азиатку-продавщицу из сетевого магазина. Он оторопел. «Что ей надо?» – ему стало тревожно.

– Добрый вечер! Откройте, пожалуйста! – громко попросила девушка.

«Откуда она узнала, где я живу?» – подумал старик с раздражением.

– Вы потеряли квитанцию на оплату квартиры! Я её Вам принесла! – ещё громче проговорила азиатка, как бы отвечая на заданный им мысленно вопрос.

«Наверное, из кошелька выпала» – подумал старик. Он недовольно поморщился, открывать ему не хотелось, но девушка вновь начала громко стучать и старик, скорчив недовольную мину, отпер дверь. Девушка почти сразу же проскользнула в коридор и, не успел он опомниться, как она уже заперла за собой дверь.

– Ого! Забавно тут у Вас! – весело сказала она.

– Я Вам конфетки принесла в подарок! Угостите меня чаем! – продолжала она весело щебетать, протягивая ему листочек квитанции.

Она сняла пуховик и, неизвестно каким образом просочилась мимо него на кухню. Еле различимый аромат цветочных духов следовал за ней. Старик подумал, что она приятно пахнет. Ничего не понимая, он поплёлся вслед за ней. Оказавшись на кухне, девушка начала хозяйничать, словно была у себя дома или зашла в гости к любимому дедушке. Она помыла посуду и поставила чайник на плиту.

– Это хорошо, что у Вас настоящий чайник! В электрическом чай получается невкусным! – заявила она. Девушка плюхнула на стол кулёк конфет. «Дорогие» – подумал старик, поёживаясь.

– Я захватила ещё чай. Вы не против зелёного?

Старик освободил для неё давно заваленный старыми журналами стул. Кое-как смахнул с него пыль. «Что ей надо?» – думал он с опаской.

Девушка разлила чай по чашкам, уселась на предложенный стул, сведя вместе коленки в чёрных колготках. На ней был свитер крупной вязки и узкая юбка, она сложила в молитвенном жесте руки и пробормотала какие-то слова на неизвестном старику языке.

– Простите, привычка с детства, – сказала она, слегка покраснев.

– Кушайте! – она развязала пакетик и пересыпала конфеты в белую тарелку с изображением ярко красного мака на ободе.

Старик сидел слева от неё и смотрел на дымящуюся чашку чая.

– Может, Вы не любите зелёный? Я сейчас сделаю другой! – азиатка вскочила, но старик остановил её.

– У меня ничего нет! – сказал он глухо, – эта квартира не приватизирована. После моей смерти она отойдёт государству.

– Вот как? – девушка села, – забавно! Вы значит думаете…

Она грустно усмехнулась. Старик поднял на неё глаза. Она выглядела смущённой и озадаченной. «Сколько ей лет?» – подумал старик.

– Пейте, пожалуйста, чай! – попросила девушка.

Старик взял конфету, отхлебнул чай.