Раскаты Грома

от копий заговорен был, ?

но этой ночью смерть свою встретил он,

злосчастливый, и скоро мерзкая душа,

изыдя из тела, ввергнется в объятия адские….

Враг нечестивый, противный Богу,

предавший смерти несметное множество землерожденных,

теперь и сам он изведал смертную немощь плоти,

изнемогавший в руках благостойкого дружинника Хигелакова;

непримиримы они под небом.

Беовульф

Между травинками газона на земле лежала острая щепка. На одной из её граней, в небольшие трещины забились несколько волосков минеральной ваты. Они вымокли под дождём, высохли на солнце, и им было всё нипочём. Древесина вокруг них уже успела стать обжитой мицелиями различных грибков, облюбовавших единственную необожжённую пожаром сторону щепы. Рядом с этим обломком валялось множество других кусков поломанных взрывом стоек, обвязок и других несущих элементов дома. Из-под порванной пароизоляции ветер снова выдул и разнёс ветром по разным сторонам куски утеплителя. Газон перед двухэтажным коттеджем был целиком покрыт строительным мусором: сломанные, обгорелые доски и брус; то тут, то там блестящие на солнце осколки стекла; оплавленные куски пластика и фрагменты слетевшей мягкой черепицы. Из закопчённого нутра коттеджа на улицу были вывалены предметы интерьера, превращённые взрывом в хлам. Во вспученный линолеум гостиной воткнулись концы балок перекрытия. Они вошли в пол аккурат между двумя мёртвыми телами в облегающих серых костюмах. Упавший на траву фронтон больше не мешал – ветер играл лохмотьями ветрозащитной плёнки, торчащей из-под брусков обрешётки. Дом стал похож на своих обитателей: обугленный и ободранный. Как и сама «восьмидесятка».

***

– Кар-кар! – Рысь подал сигнал. Ответа не прозвучало.

«Раскат?4» двигался по узким переулкам «посёлка». Попасть на его территорию оказалось несложно – забор из металлической сетки, ограждавший территорию, имел несколько дыр. На разрыве проволоки, в ячейках остались клочья шерсти. «Посёлок» состоял из трёх широких улиц и множества расходившихся в стороны переулков. По обеим сторонам каждого такого ответвления стояли одинаковые дома высотой в два этажа. У каждого была деревянная терраса, отделка кремового цвета, зелёные скаты крыши. Ограждения вокруг коттеджей не было, а их нумерация состояла из букв и цифр: «А3», «В10» и так далее. Между домами кое-где виднелись протоптанные тропинки. Гора заглянул в окно очередной постройки: коричневый диван напротив чёрного телевизора, между ними стеклянный кофейный столик, на заднем плане широкий проём – проход на кухню.

– Чисто, – сообщил остальным здоровяк. «Спальный район» выглядел покинутым жителями.

– Кар-кар! – снова подал сигнал Рысь. Тишина.

– Да где они? – буркнула себе под нос Шерлок, заглядывая в тридцатое по счёту окно.

Группа дошла до первого широкого проезда. После узких переулков эта дорога казалась магистралью. И бойцы были на ней, как на ладони. Вадим указал направление движения, и спецназовцы попарно преодолели открытое место. Они пыхтели, стараясь бежать как можно быстрее, чтобы скрыться в тени домов на противоположной стороне и прикрыть отставших.

– Кар-кар! – Артём приложил ладонь к губам, имитируя рупор.

– Ух-ух! – донеслось откуда-то из центра посёлка.

Бойцы переглянулись.

– Кар-кар! – повторно подал сигнал Рысь.

– Ух-ух, ух-ух! – уханье совы было оговорённым ответом спецподразделения на позывной.

Для надёжности Вадим дважды нажал на кнопку радиоэфира за ухом. В динамике отчётливо прозвучало три треска: «Свои».

– Наконец, – с облегчением выдохнул Вадим.

Спецназовцы пошли на звук «птицы», в центр застройки. Перебежки между домами параллельно широкой улице закончились примерно через полсотни метров, – успели пересечь три переулка. Все остановились у коттеджа, на крыше которого сидел человек в армейской форме с Горгоной на шевроне.

– Минуту! – парень в чёрной балаклаве съехал по скату и пропал в чердачном окне.

Бойцы осмотрелись. Чисто: всё те же ряды домов, всё также без признаков тварей.

Входная деревянная дверь с блестящей на свету центральной зеркальной вставкой открылась. На террасе появился мужчина в камуфляже:

– Старшина Васильев, «Раскат?7».

Он был среднего роста с короткой шеей и небольшим размером стопы – на ногах «красовались» смешные, почти детские берцы. Его кисти скрывались в чёрных перчатках с оголёнными пальцами, как и у всех остальных «раскатовцев». Штурмовая винтовка с оптическим прицелом висела на груди, опущенная стволом вниз. На теле мужчины не было никакого рюкзака, только темно-зеленые разгрузка и бронежилет. Вадим подался вперёд:

– Капитан Мазков, командир «Раскат?4». Ты один остался?

Старшина показал жестом следовать за собой:

– Не совсем. Пошли в лагерь.

Через несколько минут, дойдя до центральной широкой улицы, боец в балаклаве остановился у запасного выхода одного из домов и трижды хлопнул ладонью по белой двери. Щёлкнул замок и дверь открылась. Внутри дом оказался довольно вместительным: почти не имея разграничений между комнатами, первый этаж образовывал единое пространство из небольшого кухонного закутка и гостиной. «Кухня» располагалась сразу у чёрного хода, состояла из 3?х пар шкафов с зелёными фасадными панелями и угловой мойки. Рядом находились электроплита, стиральная машина, холодильник. В центре этого сектора бытовых дел стоял прямоугольный стол на шесть персон, с белыми табуретками.

За широким проёмом располагалась просторная гостиная с угловым коричневым диваном. По центру комнаты лежал темно-синий ковёр, на котором размещался низкий металлический журнальный столик со стеклянной столешницей. Напротив дивана стояла широкая тумба с чёрным телевизором. По обеим сторонам от неё располагались стеллажи с книгами и журналами. За стеной, у которой стоял диван, на второй этаж поднималась лестница. Ступени её марша, стали частью потолка небольшой туалетной комнаты, приоткрытая дверь которой была видна с кухни. Отряд остановился посреди гостиной, напротив четырёх военных. Рядом с ними, одетыми в ту же полевую форму, что и люди Старого, стоял человек в чёрном кителе. С дивана поднялся широкоплечий мужчина:

– Капитан Холмогоров, командир седьмой группы, – он протянул левую ладонь Вадиму. Лицо этого офицера выглядело грубым. У военного был широкий скошенный лоб с видимой «клешнёй» залысин на обритой седеющей голове, вытянутые узкие уши с вросшими мочками и выдающийся длинный нос между голубыми глазами среднего размера.

Вадим ответил:

– Я тебя помню. Я капитан Мазков, командир четвёртой группы, – Старый пожал протянутую руку неудобным для себя образом – сам он левшой не был.

Холмогоров, всматриваясь в лицо собеседника, спросил:

– Стой-ка. А не ты, случаем, в первом применении «Раската» участвовал, под Весеновском? – его голос был немного охрипшим, грубоватым.

– Командовал. Командовал, а не участвовал, – уточнил Вадим.

– Это отлично! – улыбнулся Холмогоров. – А то у нас тут очень интересные обстоятельства сложились. Но сначала представлю отряд. Мои бойцы: Матильда…

Он указал на высокую девушку с коротким автоматом за спиной, стоявшую возле выключенного телевизора. У неё были длинные ноги балерины, тонкая шея, острый подбородок, большие зелёные глаза, чёрные вьющиеся волосы, убранные назад в пучок, светлая кожа в небольших ссадинах на нежной щеке. Взгляд девушки оживился, когда она увидела входящую в комнату Мессию. Та помахала высокой подруге ладошкой: на правом плече Матильды присутствовала такая же повязка с красным крестом, что и у Насти. После этого брюнетка вклинилась в разговор своего командира:

– Лютый, мы к Буру, наверх!

– Да, давай.

Санинструкторы двух групп спешно удалились в сторону лестницы.

– Варг, – Холмогоров положил руку на плечо молодого парня, лет двадцати-двадцати трёх. Ростом они оба были выше среднего, с вытянутыми прямоугольными лицами и голубыми глазами. Капитан указал на бойца в балаклаве, который привёл отряд Вадима в дом:

– Это Бес, а мой позывной Лютый.

– А отчего он в маске? – спросил Вадим. Остальные члены «Раската?7» были без подобных элементов формы.