Израиль: сегодня и думы

Послание, заключенное в ней для солдат Армии обороны Израиля и израильских граждан, тоже ясно: в решающий момент армейские командиры предпочтут отвернуться от своих бойцов, отдавая их на растерзание порочной морали левых радикалов.

Сегодня судьи вынесли постановление против права солдата на справедливый суд и честное разбирательство. Как вновь и вновь становилось ясно в ходе суда, еще на этапе расследования военной полицией инцидента, командиры инструктировали своих солдат, утверждая, будто речь идет о «нравственном нарушении» и что действия Эльора не были оправданны. Многие солдаты, свидетельствуя на суде, рассказывали о том, что командиры обсуждали с ними эту тему и дали понять, будто позиция армии заключается в осуждении поступка сержанта.

Солдаты также рассказали, что на них оказывалось давление с тем, чтобы заставить их изменить свои прежние показания.

Пресс-секретарь Армии обороны Израиля, старшие командиры и бывший министр обороны М. Яалон выступали с публичными заявлениями, совершенно явно и недвусмысленно высказываясь против солдата, еще до того, как было проведено всестороннее и профессиональное расследование.

Ни министр обороны, ни начальник генштаба, ни вся остальная армейская верхушка даже не удосужились подождать, пока откроется истина, не расспросили Эльора, почему он стрелял, не установили прежде всего факты. Удовлетворившись фотографиями, приготовленными и растиражированными «Бецелемом», военное руководство не только обличило солдата, но и потрудилось распространить свою позицию вдоль и поперек всей командной цепочки, а также в средствах массовой информации.

В этой ситуации показания всех свидетелей и в ходе расследования, и на суде уже не могли быть беспристрастными. Таким образом, целый ряд посторонних соображений активно влиял на судебный процесс, очевидно искажая его результаты.

Послание, следующее отсюда, для солдат Армии обороны Израиля: в решающий момент, когда они окажутся под судом, далеким от того, чтобы быть справедливым, их товарищей проинструктируют свидетельствовать против них и потому добиться правды будет очень непросто.

Сегодня судьи вынесли постановление в пользу превращения арены боевых действий в место преступления. Таким образом, они активно поддержали ускоренную «юридизацию» армии и замену оперативных соображений, по определению субъективных, абстрактным, холодным и отстраненным анализом, снимающим ответственность с бойцов и их командиров и перекладывающим ее на юридических чиновников, действующих из соображений далеких и даже противоположных армейским и приверженных абсолютно иной повестке дня.

Процесс «юридизации» арены боевых действий, начавшийся еще до суда над Азарией, получает теперь мощный импульс. Важно осознавать, что этот процесс неумолимо ведет к выхолащиванию инициативы и ответственности бойцов, искореняет стремление атаковать, искать контакт с врагом, внедряет совершенно чуждые соображения в систему принятия решений боевыми офицерами.

Послание для солдат Армии обороны Израиля и граждан страны: в решающий момент их будут судить как злостных преступников, рассматривая ситуацию с абстрактной и отстраненной точки зрения, совершенно оторванной от реальностей боевой обстановки.

После всего вышесказанного важно подчеркнуть, что израильское общество не расколется из-за этого судебного процесса. Кроме того, за исключением, возможно, единичных случаев, на наш взгляд, массовых отказов от регулярной или резервистской службы тоже не ожидается. В конце концов, солдаты Армии обороны Израиля действуют исходя из понимания своей миссии и знают, что они идут в армию, чтобы защищать граждан страны и само государство Израиль в целом. А другой армии у нас нет.

Но невозможно избавиться от ощущения того, что этот приговор ляжет ужасающим пятном на все высшее армейское командование, а заодно и на поддерживающие его гражданские инфраструктуры. Каким будет наказание Эльора, пока неизвестно, но сам факт осуждения, клеймящий бойцов Армии обороны Израиля «убийцами», наносит колоссальный ущерб и армии, и всему израильскому обществу.

1.3. Ложь государства

    (10.2015)

Начнем с очевидной и хорошо известной проблемы как романо-германской правовой семьи (континентальное право), так и англосаксонской (островное право). Системы права, относящиеся к первой или второй правовой семье, приняты в той или иной реализации с учетом особенностей права в каждой отдельной стране всем постхристианским (западным) миром и считаются для этой части мира, к которой (к сожалению) относит себя и Израиль, наиболее авторитетными и непререкаемыми системами права. Мы здесь несколько свободно объединяем романо-германское (континентальное) право, в большой мере опирающееся на записанный закон, и английское (островное) право, в большой мере опирающееся на судебный прецедент (хотя по мере роста областей права, регулируемых писаным законом, область прецедента заметно сужается). Этот вид права принят и Северной Америкой. Эти системы права, опирающиеся в своих судебных решениях в первую очередь на доказательства и свидетельства, во второй половине Средних веков (XI—XIII века) совершенно обоснованно отодвинули (читай: ликвидировали) каноническую католическую систему права, больше опиравшуюся на клятвы. Этой замене мы в первую очередь обязаны романо-германскому праву. Англосаксонское право исторически появилось позже и оперлось на уже созданный романо-германским правом фундамент приоритета доказательства и свидетельства. Но и они сами, при всей своей прогрессивности и обоснованности по сравнению с «задвинутой» системой права, оказались принципиально неспособными решать некоторые задачи. Так, их базовой, аксиоматической установкой является только и исключительно наказание уже совершившего преступление человека после однозначного доказательства вины обвиняемого (что всегда декларируется, но далеко не всегда соблюдается. Многие принципы этого права бывали в тот или иной период в той или иной стране попраны в угоду различным, в первую очередь политическим, интересам действующей в то время власти). Эта базовая установка не дала возможности именно судебной системе серьезно заниматься профилактикой и предупреждением преступлений (это две совершенно разные области действий общества).

Например, закоренелый вор, отсидевший положенное по закону за очередную кражу и очевидно собирающийся после освобождения продолжить занятие своим «ремеслом» (подняв в тюрьме свою «профессиональную» квалификацию), не может быть остановлен, пока не будет пойман на очередном преступном случае. Или муж, угрожающий убить свою жену, даже если для окружающих очевидна серьезность и осуществимость его угроз, практически не может быть остановлен (ну запретят ему пару недель появляться дома) и только после убийства будет осужден, что весьма мало поможет его убитой им жене. Или если в драке был кто-то убит, но нападавших было двое или больше, то без доказательства, кто именно нанес смертельный удар, будет ситуация, когда труп есть, а убийц – нет, даже при всех пойманных участниках драки.

Особенно рельефно ущербность этих систем права проявилась при возникновении организованной преступности. Заказные убийства оказались практически нераскрываемыми. Тот, кто стрелял, как правило не просматривается в связях жертвы, не конфликтовал с ним, не имел личных причин на убийство, чаще всего даже не был знаком с жертвой. А истинный убийца, «заказавший» противника, действительно и доказуемо не был на месте преступления, а значит, в пределах этой системы права ему практически нельзя предъявить обвинение в убийстве. Вот и хватают известных руководителей организованных банд, на совести которых немало заказных убийств, бандитов, держащих в страхе большие районы, за нож в кармане, за случайную драку, за нарушение правил дорожного движения. Мы даже не касаемся многих аспектов деятельности организованной преступности, в частности ее слияния с властными структурами.

И эта известная и явная ущербность как романо-германской, так и англосаксонской систем права, а также недоговоренности, апеллирующие к НАШЕМУ пониманию НАШЕЙ реальности и автоматически, в силу психологических механизмов нашего мышления, переносящие эти образы на вражескую сторону, широко используются сегодняшними политическими деятелями Израиля для обмана народа и оправдания собственного бессилия или откровенного нежелания остановить террор. Нужно добавить, что теория и практика пропаганды имеют в своем арсенале много весьма эффективных инструментов воздействия как на отдельного человека, так и на массу людей и эти инструменты активно и непрерывно используются властью как напрямую, так и через СМИ для формирования желаемого властью общественного мнения вне зависимости (а часто – в полном противоречии) от действительного положения дел. Один из крупнейших теоретиков политической пропаганды ХХ века (после упоминания которого евреи обычно добавляют: «Да сотрется его имя») писал: «Мы добиваемся не правды, а эффекта» (в другой редакции: «Пропаганда не обязана быть правдивой, она должна быть эффективной»).

Ситуацию с откровенной ложью власти и с манипулированием общественным сознанием в Израиле именно по теме арабского террора рассмотрим на ряде примеров.

Первый. Периодически государство сносит дома террористов. Нам предлагается думать, что семья террориста теперь, потеряв жилье, будет из милости ютиться у родственников и знакомых, жить в нищете. Об этом явно не говорится, но нам предлагается мысленно поставить себя, живущего по израильским законам, в ситуацию, как если бы нас выгнали из нашей квартиры, ее разрушили, но мы бы продолжили, уже без жилья, платить ипотечную ссуду (иврит: машка?нта): жить негде, новой квартиры не купить, снять квартиру не на что, все съедает ипотека за разрушенную квартиру – ужас, холод хватает за сердце. Но нам никогда не рассказывается о том, что на самом деле происходит на месте действительно разрушенного силами нашей армии дома. А там, быстро убрав обломки, на деньги Саудовской Аравии (всегда щедро оплачивающей террор против евреев), строится новый дом «пострадавшей» семьи, как правило, более просторный и роскошный, чем разрушенный (террор против евреев должен вознаграждаться). Мы не знаем, есть ли страховой полис, покрывающий стоимость дома после его разрушения израильской армией, но проблемы денег на строительство нового дома у семьи не существует. То есть разрушение дома террориста реально оказывается не наказанием его семье (что в применяемой нами, к сожалению, нееврейской системе права само по себе спорно, так как в этой строго исполняющейся судебной системе семья, вообще говоря, не должна отвечать за преступника), а израильский рецепт улучшения жилищных условий семей террористов в награду за удачно выполненный теракт с убийством еврея. Иными словами, имеются разговоры (ДЛЯ НАС) о жестоком, но справедливом наказании террора при реальной выдаче (ИМ) награды за террор. Во время последних арабских «волнений», стоящих жизни не столь уж малому числу евреев, в новостном интернете проскочило сообщение, что правительство обсуждает возможность запрета восстановления разрушенного жилья на старом месте. Но, во-первых, при сверхмассовом нелегальном строительстве в арабском секторе такой запрет (если бы он был принят) ничего не может вызвать, кроме сочувствия правительству, по причине его, правительства, совершенно полного непонимания реальной ситуации; во-вторых, само обсуждение такого запрета лучше всего говорит о том, что разрушенные дома восстанавливались на прежнем месте; и в-третьих, эта тема поспешно исчезла из сообщений. Даже если бы такой запрет и был декларативно принят, остались бы многочисленные вопросы о его реализации, и о реальном контроле за ней, и о тихой отмене этого запрета спустя очень короткое время без информирования о том широкой общественности.

Второй. Обстрел Израиля ракетами из сектора Газа и израильская реакция на него. Мы НЕ будем касаться нескольких вопросов. Во-первых, мы не будем даже пытаться отвечать на вопрос, как могло такое быть в любом нормальном или не очень нормальном государстве, что после первой же ракеты (выпущенной по Израилю много лет назад) у той власти еще осталась бы возможность продолжать стрелять в нас ракетами – этого не могло быть нигде и никогда. После первого запуска та власть была должна, просто была обязана потерять саму возможность (или желание) запускать по нам ракеты или перестать быть властью. А наш Юг больше десятилетия с завидной периодичностью загружается в убежища из-за массового ракетного обстрела и ждет, когда усилиями «прогрессивного» мирового сообщества наступит очередное хрупкое «успокоение», во время которого ракеты становятся всего-то единичными (бред какой-то!). Во-вторых, мы не будем ругать «Железный купол». При всем его блеске, при его просто невообразимо прекрасном ТЕХНИЧЕСКОМ успехе нам пытаются продать, что эта система защищает евреев от вражеских ракет. А на самом деле она защищает ХАМАС, позволяет именно ХАМАСу оставаться у власти. Ведь если бы не было «Железного купола», то даже нашему правительству пришлось бы реагировать на массовые ракетные обстрелы нашей территории, и реагировать жестко. А нашему «еврейскому» правительству этого ох как не хочется. А так – жертв среди евреев терпимо немного (опять бред!), ракеты в своей массе сбиваются, можно не лишать ХАМАС власти.

Но особо смешными представляются реакции Израиля на ракетные обстрелы, изображаемые как акции «возмездия». Чаще всего спустя несколько часов после обстрела, ночью, наши самолеты бомбят цели в Газе. Этими целями в большинстве случаев оказываются пустые сараи, построенные специально для тренировки наших летчиков на точность бомбометания в ночное время, но народу объявляется о «жестком израильском ответе». Иногда нам докладывают, что бомбардировке подверглись склады боеприпасов и производственные мощности ХАМАСа по производству боеприпасов. Возникает простенький вопрос: если мы так хорошо знаем эти цели, почему они все (все!) не были уничтожены во время «жесткого» ответа в прошлый раз? Мы что, их специально сохранили ХАМАСу, чтобы породить очередной обстрел нас?

А самолетная беготня именно за звеном ракетчиков (мальчишек!), выпустившим очередную ракету или готовящимся ее запустить! Не может быть, что начальству невдомек, что для предотвращения обстрелов нужно не по мальчишкам стрелять (хотя и их не жалко – они запускают по нам отнюдь не фейерверковые ракеты), а уничтожать («нейтрализовывать») их командиров, и чем выше рангом, тем эффективнее, вплоть до политического руководства. Но именно это политическое руководство пользуется широким иммунитетом, свято сохраняемым израильским правительством. Зато нам упорно докладывают об успехе поражения очередной тройки мальчишек из бесчисленного числа непрерывно формирующихся таких троек. Все (кроме нашего правительства) понимают, что при угрозе удара молотком наказывать нужно не молоток (тройки мальчишек) и даже не руку (полевых командиров), а голову, наметившую и реализующую этот удар молотком.

Третий. Наш бравый министр обороны неоднократно заявлял, что основной вид арабского террора сейчас – это террор неорганизованных и не принадлежащих ни партиям, ни бандам одиночек. А мы не можем же приставить полицейского к каждому арабу. То, что было понятно всем евреям, не было понятно министру обороны, пока, наконец, Авигдор Либерман не заговорил о том, что террор одиночек инициирован и сознательно, планово инспирирован многолетней (уже больше двух десятков лет, дольше, чем живут на свете нынешние террористы) промывкой мозгов, эффективно и открыто осуществляемой Автономией. Их газеты, радио, телевидение ежедневно и ежечасно воспевают убийц в качестве национальных героев, их система воспитания с детского сада готовит только и исключительно будущих убийц евреев. В этих условиях для любого молодого араба, даже для ребенка детсадовского возраста, идеалом и целью жизни уже давно стало убийство евреев. А мы, наблюдая два десятка лет за этим разгулом натравливания на нас всех (всех!) детей и молодежи Автономии, не прекращаем силой этот ужас, а «выражаем озабоченность» и «призываем» руководство Автономии прекратить подстрекательство. То есть мы сознательно позволили им вырастить у нас под носом, в сердце нашей Страны массовое поколение убийц евреев, которое больше ни на что в жизни не способно, и продолжаем объяснять нашему многострадальному и убиваемому в самом прямом, физическом смысле народу, что такова, мол, обстановка и сделать ничего нельзя, придется неизбежно платить жизнями ваших близких за наше многолетнее непонимание и бездействие. И мы совершенно не пытаемся воздействовать на среду, на массу населения, этих террористов готовящую. Мы делаем вид, что не понимаем, что за каждого ликвидированного террориста эта среда выпустит на нас и десять, и сто новых террористов.

Четвертый. Арабских террористов-убийц судят как обычных бытовых убийц, а потом выпускают их тысячами в обмен на одного заснувшего на боевом посту разгильдяя или десятками за право посидеть перед телекамерами с организаторами террора, условно называя (только для своего одураченного народа) этот абсурд мирными переговорами. Но ведь всем (кроме правительства и судебной системы) понятно, что террористическое убийство лежит совершенно в другой плоскости, чем бытовое и даже криминальное убийство (или покушение на него), а значит и ответ на него должен быть совершенно, принципиально другим. К нему должно быть совершенно другое отношение, другая линейка наказаний и иных воздействий. На то мир давно придумал и многократно применял законы военного времени (которые, кстати, применялись именно в войне с врагом, так как было понятно, что не победив врага, применять законы военного времени к отдельным пойманным его представителям весьма бессмысленно по отношению к системе и работает только по отношению к данному одиночному пойманному. А мы не можем объявить атакующих нас арабов врагами, не можем объявить, что мы должны вести против них войну. Кстати, еврейский Закон никогда не описывает войну армии против армии, а лишь исключительно войну народа против народа, напрочь отметая слюнявое понятие «мирного гражданского населения» во вражеском стане. А мы всеми силами еще и пытаемся отказаться от мудрости нашего же Закона). Невозможно «прогрессивно и справедливо» судить террористов только после совершения акта террора и только тех, кто этот акт совершил. Но и даже «после» суд должен быть совершенно иным, чем суд за бытовое и криминальное убийство. Террористическое убийство или покушение на него – оно другое, совершенно другое по мотивам, по своей направленности не против конкретного еврея, а против еврея вообще, по его обоснованию и оправданию (а мы еще периодически пытаемся скрыть факт теракта, объявляя происшедшее то дорожно-транспортной аварией, то несчастным случаем на работе). А в наших условиях это еще и большие, очень большие деньги, выплачиваемые Автономией семье террориста и единоразово, и помесячно. Кроме идеологии, для них террор – просто способ материально обеспечить семью. А мы делаем вид, что этого «не понимаем», и этому не препятствуем или демонстративно слабо и неэффективно препятствуем. Судебная система не имеет инструментов разделять эти убийства и, приравнивая террор к бытовухе, фактически его поощряет. А лишь недавно ограниченная возможность террористов получать заочно высшее образование вплоть до докторских степеней без отрыва от отсидки в израильской тюрьме санаторного типа просто вызывала непонимание всех (и опять – кроме правительства). И этот абсурд десятилетиями проходил при жесточайшей расправе с евреями, выразившими протест против этого театра абсурда.

Талмуд учит, что чтобы быть понятым, нужно разговаривать на языке, понятном собеседнику. Не нам самим (либерализм, демократия, толерантность, гуманизм и прочий пустой для арабского уха вздор), а им. Но их система категорий и жизненных ценностей совершенно иная. Не учитывать это – преступление само по себе. Нельзя не вспомнить опыт Индии, за неделю остановившей разгулявшийся у них однажды мусульманский террор. Индийцы начали хоронить убитых террористов на секретных кладбищах в безымянных могилах, завернув их трупы в свиные шкуры. Террор прекратился мгновенно. Дело в том, что арабы верят, что за гибель при убийстве «неверного» они отправляются прямо в рай, а свиная шкура этому безвозвратно препятствует. И желающих умирать без получения рая не нашлось. Совершенно не важно, что думали сами индийцы о действенности свиных шкур для предотвращения попадания убитых террористов в их рай. Для индийцев было единственно важным лишь то, что думали об этом мусульмане. А мы разводим «прогрессивность», и в нашей безграничной глупости наделяем (только в наших головах) наших убийц нашим же типом мышления, и платим за наше непонимание нашими жизнями. Мы не верим в столь безграничную глупость нашего правительства, но, похоже, оно само верит в возможность бесконечной лжи своему народу, покупая этой ложью возможность своего бездействия.

Пятый. Наши «партнеры по мирному процессу» и «гаранты нашей безопасности» все время ищут новые уязвимые точки у нас. И находят. Сначала женщины и девушки – даже не полные террористки, а вопящие и оскорбляющие арабки на Храмовой горе. Их не удается арестовать, а главное, незачем – даже нарушение общественного порядка им не очень-то инкриминируешь, а даже инкриминировав, не особенно накажешь. Но они реально осуществляют свою власть на Храмовой горе прямо в присутствии бесстрашной и бессильной (в отношении арабов, но о-о-очень сильной в отношении евреев) израильской полиции. Уж не будем упоминать, что созданию атмосферы бардака и оскорбления «чужих» окружающих они учились у израильских «женщин Стены» (маленькой, но очень шумной группы реформисток, непрерывно устраивающих провокации у Стены Плача).

Теперь новое изобретение – бросание камней по израильским машинам (покушение на убийство!) руками малолетних, не достигших возраста ответственности (кстати, оказалось, что камни не просто бросаются руками (скорость, дальность полета и убойная сила камня в этом случае достаточно малы), а запускаются с большой скоростью и убойной силой из достаточно больших рогаток). В пределах полностью дискредитировавшей себя «прогрессивной» судебной системы на такие сознательные массовые преступления нет ответа. Не отстреливать же малолеток! Тогда наша мудрейшая министр юстиции (выдающаяся светская представительница «религиозной» партии) предложила накладывать большие денежные штрафы на родителей малолетних камнеметателей. Звон об этом «прогрессивном», «адекватном», «устрашающем» (только и единственно саму министерскую даму) наказании несколько дней сплошняком стоял в СМИ и интернете (правда, быстро затих, всеми забытый, так ни к чему и не приведя). И нам делают вид (откровенно рассчитывая на нашу глупость), что вроде бы невдомек мудрейшей то, что эти штрафы выплатит все та же Саудовская Аравия, добавив хороший куш родителям за столь правильное воспитание детей. То есть наша министр, по сути, предложила в виде «наказания» обеспечить большими денежными премиями родителей малолетних камнеметателей. А ведь вопрос о наказании (в данном случае – родителей юных бандитов) должен был обязательно включать потерю чего-то очень существенного для них и не восстановимого деньгами Саудовской Аравии для наказываемых: свободы, гражданства, возможности продолжения жить в Израиле.

Шестой. В еврейских районах Иерусалима, смежных с районами арабскими, уже много лет распространены ненаказуемые недопреступления. Группа арабских «мальчиков» (или даже только пара) «прилепляются» к еврейской девушке и делают всевозможные похабные движения, причем никогда неизвестно, какое из этих движений в любой момент пойдет дальше и перерастет в действие. Нет контакта – нет и преступления. Да и полиция не торопится кого-то защищать. Но идти по улицам становится невозможно. За такой грязный намек арабского мальчика к арабской же девочке этот мальчик мгновенно перестанет существовать в нашем мире, и расправа будет скорой и справедливой силами самих же арабов без привлечения полиции. А по отношению к еврейкам – ненаказуемое развлечение арабской черни, терроризирующее целые районы израильской столицы (!).

Или на детские площадки в еврейских районах той же столицы приходят группы развязных, галдящих и открыто угрожающих арабских «мальчиков», и еврейские мамы с маленькими детьми должны быстро с детских площадок бежать. А наказывать вроде бы некого и не за что – ведь ничего явно противозаконного сделано не было. И наша «еврейская» судебно-полицейская система умывает руки, отдавая нас под реальную власть врагов. А нам объясняется, что ничего сделать невозможно – закон есть закон.

Но есть еще слой лжи государства. Бывший депутат Кнессета Моше Фейглин в своей статье «Раздумья после убийства Наамы и Эйтама» (перевод на русский язык: "http://maof.rjews.net/actual/10-2009-07-22-07-05-36/29449-2015-10-07-13-56-47", оригинал текста на иврите: "https://www.facebook.com/MFeiglin.ru/posts/1667829196795078") пишет: «Теракт последовал за четким указанием ШАБАКу и полиции регистрировать, по возможности, каждое убийство евреев как уголовное происшествие или убийство по неизвестным причинам. Если бы я в свое время не воспользовался своей парламентской неприкосновенностью и не нарушил секретность следствия по делу Натаниэля Арами (да отомстит Господь за его кровь!), то его убийство, возможно, до сих пор считалось бы нераскрытым или уголовной разборкой [или вообще – производственной аварией], а его вдова и сироты все еще напрасно просили бы сочувствия и помощи. Напомню, что Натаниэля Арами убили арабы, его коллеги по работе, которые перерезали трос, на котором он висел, выполняя работы на внешней стене строящегося здания, и он упал с высоты 14-го этажа.

Со дня заключения «договора Осло» насчитывается уже более ста жертв терактов, которые Израиль не желает признавать и не подтверждает, что их убили только за то, что они являлись евреями».

М. Фейглин не пишет, кто дал это четкое указание. Но мы, выходцы из СССР, знаем, что такие указания, во-первых, идут с самого верха и, во-вторых, в большинстве случаев не имеют письменного документа. В Союзе не было письменного указа о дискриминации евреев, но ВСЕ знали, куда евреев не берут на работу, не продвигают их по службе, препятствуют защите диссертаций, не принимают в ряд ведущих ВУЗов, в другой ряд ВУЗов принимают по процентной норме в разы меньшей, чем процентная норма для евреев в царской России. Система устных приказов выполнялась безукоризненно всеми этажами иерархии.

Эта же практика была в фашистской Германии. Д-р Евгений Беркович в своей книге «Банальность добра» (М.: Янус-К, 2009) пишет, что в Германии не было письменного приказа об «окончательном решении еврейского вопроса». Ванзейская конференция (20.01.1942) была проведена уже во второй половине разгула этого «окончательного решения». Он указывает (с. 251): «На одном из секретных партийных совещаний в 1937 году фюрер заявил: „Все, что можно обсудить, записывать не нужно – никогда!“» (ссылка на: L.J. Hartog. Der Befehl zum Judenmord. Bodenheim, 1997). И приказ об уничтожении евреев долгие годы отлично выполнялся без письменных указаний.

Та же практика существовала (только ли существовала ранее и уже ушла в прошлое?) в Израиле: участники ЭЦЕЛя и ЛЕХИ не принимались на работу в госучреждения (а частного сектора практически не было – так, мелкие мастерские, лавочки), продвижение шло исключительно по партбилетам единственной правильной (правящей) партии МАПАЙ (предшественницы «Аводы»), религиозные евреи снимали кипы перед входом в учреждения, где они работали. И сегодня правые фактически лишены права на образование и на продвижение в очень многих областях деятельности, особенно в гуманитарных областях и в областях, связанных с юриспруденцией (пресловутый стеклянный потолок при полной формальной открытости любых возможностей для всех, различные способы неприема в университеты, непродвижения по академической лестнице, отсутствие финансовых возможностей проводить «неправильные» исследования, отсутствие правых профессоров в этих областях, которые в силу своего отсутствия не могут руководить правыми исследованиями и проч.).

Поэтому заявление М. Фейглина вроде бы не подтверждено, но хорошо ложится в существующую картинку. А если добавить, что он писал только об убийствах евреев, а сотни «недозаконченных» терактов (где жертва не умерла или теракт сорвался) откровенно замалчиваются, положение с преступностью суданцев и эритрейцев замалчивается почти полностью.

А теперь постепенно проявляются многие вроде бы разрозненные и плохо подтверждаемые факты откровенной целенаправленной «арабизации» Страны. То интернет напишет, что число арабских провизоров в Израиле возросло с 10 до 30% (!), так как стали признавать дипломы арабских стран (прекрасно зная об уровне обучения там), то мы заметим обилие арабских медсестер и врачей в больнице Адасса в Иерусалиме (при их малом количестве в учебных группах подготовки медсестер в Израиле), то знакомые скажут, что при поступлении на медицинские факультеты в израильских университетах стали отдавать преимущества арабам перед евреями (с соответствующим понижением вступительных требований для арабов и повышением требований для евреев, поступающих на оставшиеся места). При росте числа колледжей по подготовке инженеров в Израиле бешено растет число арабских инженеров в строительстве с неизраильскими, но признанными Израилем дипломами (при полном понимании уровня этих «специалистов» в полученной ими специальности). И это – в областях, где испытывается резкий дефицит в кадрах, а евреям не дают в достаточном количестве учиться для получения этих специальностей. Только прием будущих врачей и медсестер на учебу нужно было удвоить или утроить еще несколько лет назад (ведь сотни евреев каждый год уезжают в другие страны изучать медицину, и далеко не все из них потом возвращаются в Страну при большом дефиците врачей в Израиле,) и, наконец, наладить недискриминационную специализацию еврейских врачей, уже получивших дипломы (ведь на подготовку серьезного врача-специалиста требуется не менее 10—12 лет). Разрозненные слухи, ненаучные и явно не репрезентативные наблюдения, но картинку-то не спрячешь.

В итоге получается, что нас, простых граждан государства, правительство сознательно и явно отдало на милость террористов и вешает лапшу нам на уши, убеждая, что все под контролем, что вот после очередного теракта меры против террористов (но не против среды, их вырастившей и пославшей нас убивать) будут ужасно ужесточены (и эти грозные, красиво звучащие, но не реализующиеся и неработающие заявления первых лиц правительства транслируются годами, а террор под аккомпанемент этих заявлений продолжается как ни в чем не бывало и даже периодически усиливается) и тот, кто посмеет на нас напасть и нас убить, потом, ПОСЛЕ убийства, будет предан исключительно справедливому и законопослушному суду и понесет «заслуженное» наказание по «всей строгости закона». На местном новоязе это красивое выражение просто означает, что террорист (именно тот, кто убил, а не те, кто воспитал и отправил на убийство, да и то если террориста поймают и докажут, что он это он) будет отправлен в санаторные условия израильской тюрьмы неплохо проводить время в обществе себе подобных, иногда прямо из тюрьмы организовывать очередные теракты и ожидать своего обмена на очередных гиладов шалитов или просто быть отпущенным за возможность министров посидеть вместе с руководителями террора против нас и только нам назвать это «переговорами», когда противоположная сторона изначально ни о чем переговариваться и не собиралась.

Явная и открытая ложь власти правит бал, ложь сознательная, целенаправленная, систематическая (точнее, постоянная, привычная), периодически (слишком часто!) переходя в предательство собственного народа.

1.4. Разделение власти

    (08.2015)

В конце летней сессии этого года наш Кнессет принял усеченный вариант «норвежского» закона. Если полный вариант этого закона (фигурировавший в качестве законопроекта) предусматривал, что все депутаты, назначенные министрами, покидают Кнессет, чтобы полностью заниматься вверенной каждому из них отраслью хозяйства, то принятый усеченный вариант предусматривает такой выход из Кнессета только одному министру или замминистра от каждой фракции, входящей в коалицию (представители фракций, не вошедших в коалицию, не получают министерских портфелей). Закон также предусматривает достаточно естественные добавления: вместо покинувшего Кнессет министра в Кнессет входит следующий кандидат по списку от этой же партии; министр может вернуться в Кнессет, и его место вне Кнессета займет следующий министр по ротации; если партия вышла из коалиции и лишилась министерского поста, уже бывший министр возвращается в Кнессет, а вошедший «следующий по списку» его покидает.

Хорошо или плохо, что вообще принят такой закон, и хорошо ли для евреев, что он усеченный?

Наш ответ: НЕверной дорогой идете, товарищи. Но хотя бы то хорошо, что закон принят в усеченном варианте и принесет меньше вреда, чем возможный закон в его полной версии. Объяснимся, оставаясь в парадигме современным образом понимаемой «демократии».

Вариант современной «демократии», реализованной в Израиле, характеризуется полным смешением законодательной (Кнессет) и исполнительной (набор министров начиная с премьер-министра) властей. Практически треть депутатов законодательного органа, более половины коалиции, принимающей законы, являют собой исполнительную власть. Следствий у этого прискорбного факта много, большей частью они отрицательные. Одно из них – полная некомпетентность (даже не дилетантство – хуже) министров во вверенных им отраслях хозяйства. Причем, понимая свою краткосрочность на «вверенном» им посту, они даже не пытаются ни вникнуть в профессиональную суть работы министерства, ни организовать специалистов для разработки средне- и долгосрочных (перспективных) планов отрасли – все равно следующий министр, громко провозглашая преемственность управления, все отменит, изменит, отправит в архив и начнет все сначала. При этом мы слышим непрерывные заявления о (чаще всего совершенно неграмотных и разрушающих отрасль) мгновенных необходимейших тут же реализуемых изменениях. Особо печально, на наш взгляд, дело обстоит в министерствах здравоохранения и просвещения (может быть, нам печально от того, что мы лучше понимаем положение в этих областях, а в других министерствах дела обстоят еще хуже?). Поэтому вторым отрицательным следствием такого назначения министров является полный паралич долгосрочного планирования. Все мыслят на срок не длиннее каденции, а в последние десятилетия каденции Кнессета у нас сокращенные и всегда неопределенной длины. Даже если и говорят о реформах или планах на долгосрочную перспективу (а говорить об этом считается хорошим тоном для министра; каждый из них начинает серьезные, кардинальные и долгосрочные реформы во временно выделенной ему на расправу отрасли, причем начинает их, как правило, при полном непонимании происходящего), то быстрая смена министра успешно хоронит большинство его долгосрочных планов и мы вскоре узнаем о видении перспективы отрасли новым, столь же краткосрочным и столь же не знающим вверенной ему отрасли очередным министром. А ушедший министр чаще всего идет руководить новой отраслью (в которой он так же мало понимает, как и в предыдущей) и краткосрочно говорить о долгосрочных реформах в этой новой доверенной ему отрасли. Мы даже не вспоминаем, что слово «реформа» отнюдь не является синонимом слова «улучшение». Слишком многие «реформы», наблюдаемые нами в последнее время, или ничего никуда не продвигают, или в худшем случае приводят к регрессу.

Предполагается, что реально работой министерства управляет назначенный министром и утвержденный правительством генеральный директор министерства. Но срок его полномочий редко превышает срок полномочий министра; чаще всего этот приближенный к политике функционер столь же далек от знания вверенной ему области, как и министр, но тратит на управление ею больше времени, так как меньше занимается политикой, представительством, выступлениями и проч. Реально министерством управляют относительно долго работающие заместители гендиректора (тоже чиновники, далеко не всегда имеющие профильное образование), но над ними расположены два этажа облеченных властью временщиков.

Чудом является уже то, что министерства при таких условиях хоть как-то функционируют и в Стране хоть крайне медленно и плохо, но что-то происходит. Назвать наше хозяйство полностью развалившимся все-таки будет неверно.

С этой точки и начнем рассмотрение вопроса. То, что система власти нуждается в сильной реконструкции, понимают почти все. Мы здесь не говорим о формах выборов в Кнессет (по партийным спискам, по округам, смешанная) – сегодня это не наша тема. Мы говорим о разделении законодательной и исполнительной ветвей власти. По сути, после признания больших недостатков имеющейся у нас системы власти почти единственной обсуждаемой потенциальной для нас системой власти является американская – раздельные выборы для законодательного органа (у них – двухпалатного парламента: Сената и Конгресса) и исполнительного главы государства (у них – президента), который создаст правительство и реально правит, причем там с президентом (и на срок его каденции) приходят не только министры, но и еще тысячи чиновников разного, чаще высокого ранга, которые de facto и управляют страной. С теми или иными отличиями похожие системы существуют во многих современных «демократических» странах.

Мы полагаем, что раздельные выборы для законодательного органа (Кнессета) и исполнительного главы государства не очень подходят нашей сверхполитизированной Стране с жутко раздробленным населением по всем возможным направлениям и отличиям между людьми (сефарды – ашкеназы, хареди?м – вязаные кипы – светские, правые – левые (причем это разделение различно в экономической, социальной и политической областях); можно еще долго продолжать перечислять границы разделений-разломов между группами людей, каждый из которых одновременно находится в различных группах), причем эти отличия политиками тщательно культивируются по древнему принципу «разделяй и властвуй».

Предложим несколько иную систему властей, учтя, что специальностью политика является именно политика: выступления по глобальным и не очень глобальным политическим вопросам, высказывание мнения по всевозможным темам независимо от его компетенции в них, интервью, торжественное представительство, законотворчество (хорошо, если при поддержки группы действительно сильных специалистов как в законодательстве, так и в конкретной области, к которой относится продвигаемый закон), но никак не концентрация на определенной реальной отрасли хозяйства. Высокопоставленный в своей партии депутат или лидер списка для поддержания своего политического и электорального веса должны непрерывно звучать по всем мыслимым и немыслимым вопросам, звучать в СМИ, на всех трибунах и во всех иных местах, где можно говорить и где есть хотя бы пара слушателей. Если такой политик, ставший министром, серьезно займется, например, сельским хозяйством, это будет разрушительно не только для сельского хозяйства, но и для его собственного политического и электорального веса и влияния – через короткое время о нем просто забудут. Поэтому, как бы нам ни хотелось иметь министров «на полную ставку», «норвежский» закон, выводящий из громкой политики лидеров списков и высших членов этих списков, никому не нужен. Политикам он разрушит карьеру, а нам все равно не даст компетентных министров. «Норвежский» закон даже в принятом усеченном виде, даже при ротации министров, временно покидающих Кнессет, не нужен ни политикам, ни избирателям. Его приняли только потому, что нашем балагане нужно было хоть что-нибудь принять для временного успокоения народа. В реальной сегодняшней ситуации в Кнессете думают, что министры – в министерствах, в министерствах думают, что министры – в Кнессете, а они сами очень заняты другими, более важными для них делами.