Дневник Дрянной Девчонки

– Волкова, не прерикайся. Лучше направь энергию на достижение совершенства по всем предметам. Понятно?

– Понятно, – пробормотала я и забрав бланк, вышла из кабинета.

Внутри меня все кипело от злости. В Сверхновой Звезде участвуют только студенты выпускных классов. Если я упущу свой шанс в этом году – все, это конец. Мои мечты будут разбиты вдребезги, как волчьи головы во дворе нашего дома сегодня утром. А госпожа Л. В. Буряк в ее мультяшно-малиновом свитере будет красоваться на билбордах страны с подписью: Самая Умная Старшеклассница, 2000.

Я замотала головой прогоняя этот страшный образ. Нет, этого не произойдет. Она пропустила целый месяц, вряд ли ее средний балл будет выше моего.

В растерянности, я вышла на улицу, но и там меня ждало разочарование. Горько-коричневые тучи плотно затянули небосвод, скрывая от меня бескрайние просторы космоса, которые безотказно приносили мне облегчение.

Начал накрапывать противный дождь. Толпа учеников зашаркала внутрь здания, и только одна девочка осталась сидеть на бетонном парапете. В руке у нее был карандаш, на коленях альбом для рисования. Это была моя одноклассница Карина Романова, или Ромашка как прозвали ее подружки. Но как по мне на ромашку она была совсем не похожа. Романовой больше подходил цветок с более сложным соцветием, например пион или георгина.

В прошлом году Карина была нашей подругой. Зависать с ней всегда было прикольно. Именно она дала нашим учителям забавные клички: Сахарок, Циркуль, Белка (это имя она дала нашей классухе из-за ее рыжих волос). В кампании Карины мы всегда ржали до слез, а боль в подреберье была просто хронической. Но на последней МедТусе что-то произошло между ней и Яной. Свердлова поставила мне ультиматум: “Выбирай, либо ты со мной, либо с Ромашкой.” “Расскажи мне, что случилось,” – требовала я, но моя лучшая подруга только сказала: “Она мстительная сучка, это все, что тебе нужно знать.”

Я выбрала Яну, но за шутками и смехом я несомненно скучала.

Подойдя к Карине сзади, я заглянула в ее альбом. Острым карандашом она обводила контуры талии обнаженной девушки. Это было похоже на автопортрет: милое, круглое личико с широко открытыми темными глазами, кудрявая шевелюра и пышная грудь.

Романова продолжала рисовать, не замечая меня. На макушке девушки она очертила крошечные рожки, а потом быстрым движением она провела тонкую изогнутую линию от ягодиц вверх и в сторону, а на конце нарисовала острый треугольник.

– Как красиво! – сказала я.

Карина захлопнула альбом и как бы оправдываясь сказала: “Это я так…Я просто практикуюсь…Это мое домашнее задание. Чего тебе?”

– Ничего…Хотела бы я так рисовать. Что это за техника?

– С чего это ты вдруг заинтересовалась рисованием?

Я пожала плечами. – Просто любопытно.

– Это называется набросок, ясно?

– У тебя настоящий талант.

– Спасибо, – сказала она более теплым тоном и раскрыла альбом. Она пролистала несколько страниц и показала мне рисунок обнаженной девушки, танцующей в поле кукурузы.

– Ух-ты. Давно занимаешься?

– Начала в этом году. У меня где-то была листовка этой школы искусств. Хочешь принесу?

– Да, было бы интересно.

– Свердлова теперь тоже искусством увлекается? Кстати, почему она не ходит в школу?

Этот вполне ожидаемый вопрос заставил меня покраснеть. Я не имела ни малейшего понятия о том, что происходит с моей лучшей подругой. Конечно я могла ей позвонить, но Яна четко дала мне понять что звонить ей можно только если это вопрос “жизни или смерти”. “Все остальное может подождать пока мы не встретимся в школе,” – сказала она, протягивая мне обрывок бумажки с ее номером.

– У нее Грипп, – соврала я.

– Болеть отвратно, – сказала Карина. – Ты ее навещала? Как она?

Мне опять стало стыдно. Не люблю я по гостям расхаживать, и у Яны дома я ни разу не была. Вдруг там пахнет старыми коврами или чашки не мытые? Мне больше нравится тусоваться у меня, где все блестит и пахнет жасмином.

Пришлось опять солгать.

– Да, конечно навещала. Она выздоравливает.

– Повезло ей что пропустила последнюю самостоятельную по алгебре. Это была жесть.

– Думаю Яне все равно придется ее написать. От Циркуля не скроешься.

– Циркуль смелый только с девчонками. А когда пацаны тебя доставали сегодня на уроке, он язык в жопу засунул.

– Да… – согласилась я, вздыхая. – Утро у меня сегодня было отстойное. А еще и эта Новенькая нарисовалась. Она меня раздражает.

– Ах да, я совсем забыла. Как там ее зовут?

– Лина. Но из за ее курносого носа и приторно-розового свитера, ей больше подходит имя Пятачок.

– Пятачок! Точно! – Карина хихикнула. – Все это время я думала, кого она мне напоминает?

Я знала, что Романовой понравится мое сравнение. Ее глаза заблестели как два уголька. Это напомнило мне о старых временах, когда мы втроем надрывали животы от смеха.

– Где она была месяц назад, – спросила я, – когда мы все начали школу?

– Не могла выйти из дома, потому что в дверях застрял Винни-пух, – ответила Карина, и мы захохотали.

– Твои волосы выглядят обалденно, – сказала я.

– Правда? Тебе нравится? – Из пенала она достала раскладную расческу с зеркальцем. – Когда на улице влажно они еще больше завиваются.

– Давай я тебе помогу, – сказала я.

Волосы Карины были тяжелыми и густыми, как у куклы Барби. Расческа утопала в них. Осторожно, ногтем указательного пальца, я сделала зигзагообразный пробор и перекинула копну ее волос на одну сторону. Если бы в тот момент меня увидела Яна, она бы мне этого не простила.

– Что произошло между тобой и Яной на последней МедТусе?

– Разве она тебе не сказала? Я пролила на нее колу. Она думает, что я сделала это нарочно. Но это получилось случайно, клянусь! Я жутко переживала.

Голос Романовой звучал искренне, но я сомневалась что Яна могла так долго обижаться из-за случайного пустяка.

– Готово, – я передала Карине зеркало. Она посмотрела на свою новую прическу. Пышные пряди волос соблазнительно обрамляли ее лицо. – Тебе идет.

– Знаешь что, – сказала моя кудрявая одноклассница, поправляя локоны. – Тарас пропускает следующие две пары. Идет к зубному. Не хочешь сесть со мной?

– Конечно хочу, – улыбнулась я.

15:10 После уроков Игорь как всегда ждал меня, припарковавшись перед главным входом. Когда он увидел что я спускаюсь по лестнице, он открыл мне дверь и спросил: “Как дела в школе?”

– Обычно. Школа как школа, – ответила я и добавила, – Я ее ненавижу.