Сироп от кашля

Что сказать, он был чертовски очарован…

7 августа 2020 г.

– Вообще-то, я его никогда не любила, – призналась она, махнув рукой, – я тянула этот вялый роман, как жвачку, давно потерявшую вкус. Понимаешь? Теперь уж это не имеет никакого значения.

Но странное чувство зародилось в нем – едкое, колкое, просто отвратительное. Всем телом он ощутил появление призрака, безобразным силуэтом нависшего над женщиной, сидящей против него.

…Она продолжала говорить и говорить, но на какую тему – он не уловил. Безучастно кивал, глядя в пустоту, где болотной грязью нарисован был портрет человека, который ничего ему не сделал – просто любил ту, болтовню которой теперь слушает он.

«Подлец, ведь он сейчас вряд ли вспомнит цвет ее глаз. Но ведь когда-то он смотрел в них. И губы эти, тоненькие, целовал. Сидел, наверное, рядом и за руку держал, а может даже…»

А потом что-то ударило ему в голову. Он рассмеялся в голос, потер глаза и лоб.

– Что с тобой?

– Да ничего, – успокоившись, ответил он, – просто, кажется, я по уши в тебя влюблен.

13 августа 2020 г.

– А что это там происходит?

Официант наклонился и посмотрел туда, куда указывал женский палец. Рядом с театром собрался народ: музыкальные инструменты, шарики, яркие одежды, счастливчики туристы.

– Сам не знаю, – взгляд его упал на обладательницу тонкой загорелой руки с серебряным браслетом на запястье; короткие, пушистые русые волосы, темные брови изящного рисунка, маленький нос с горбинкой, широко раскрытые, любопытные глаза и ямочки на щеках. Ее особенность была и в том, что

она его абсолютно не замечала.

– Что-то красивое, – пробормотал он, глядя на нее.

– Что вы говорите?

– Что-то красивое…

24 августа 2020 г.

Он знал, что по вторникам, когда время есть свободное, она надевает любимое платье цвета патоки и идет в поле – собирать цветы. Шляпой пренебрегает – солнца не боится. Боится пчел, что могут больно ужалить. Длинные рукава-фонарики на запястьях пачкались пыльцой и травой.

– Красивые, – проговорил он, заходя в комнату и снимая шляпу; его взгляд обратился к пышному букету малинового цвета. Стоял дурманящий аромат, для него почти нестерпимый.

– Это багульник, – сказала она, снимая ботинки, – Вы знали?

– Нет… – отвечал он эхом.

– А следовало бы. В следующий раз я возьму Вас с собой, хотя предпочитаю делать это в одиночестве.

Он ненавидел цветы, но был готов их полюбить почти с остервенением, – лишь бы быть с нею рядом.

11 сентября 2020 г.

– Вот, возьми. Поставь в центр.

Она протягивает мне крохотную баночку вишневого джема.

– Сейчас ноздри слипнутся, – со смехом говорю и следую ее указаниям. А она, серьезная, игнорирует.

Не решаясь сесть первым, наблюдаю, как она намазывает сливочным маслом толстые блинчики.

Заревел чайник. Она подрывается, вытирая руки о фартук, но я бочком ладони показываю, чтобы не отвлекалась.

– Ромашка и розы, посмотри вон там.

Мы заливаем цветы в чашках, накладываем на ажурные тарелки добрые порции блинчиков и, наконец, усаживаемся. А у нее все твердый, непроницаемый взгляд. А мне сложно, почти никак не сдержать улыбку, когда я смотрю на нее вот такую. Кажется, что она сама вот-вот просияет, просто ей не хочется портить момент.

17 сентября 2020 г.

– Что ж, я позвонила сказать, что не приду.

Она слышит, как он улыбается. Господи, это невыносимо! Как ей хочется, чтобы он воспринимал ее всерьез – чтобы все воспринимали ее всерьез! Ее гнев, ее раздражение, ее возмущение, всю ее – настоящую.

– Слышишь меня? – У нее сжалось горло (опять, вот спасибо!). – Уходи, не жди меня.

– Перестань… – Тихо, так тихо, что, кажется, его губы ласкают ухо. – Я знаю, что придешь.

– А вот и нет, – поджимает губы, – ты привык, что я такая предсказуемая, а я…

– А ты здесь.

Ей показалось, будто голос его прозвучал как-то отдаленно и вместе с тем так живо близко. Она вздрогнула, закрыла глаза и сокрушенно прошептала:

– Я здесь. И ты здесь…

– Я здесь, – ласково вторил он и обнял ее за плечи, прижимаясь щекой к ее виску.

22 сентября 2020 г.

Они стояли и рассматривали картину. Разводы горчичного, ядовито-зеленого и какого-то мыльного цветов. Он украдкой поглядывал на нее: хмурится, морщится, но не двигается.

– Вам нравится? – Спросил негромко.

– Нет, – ответила она раздраженно.

– Что?

– Не понимаю я это ваше искусство. – Она повернулась к нему лицом и сверкнула глазами. Чистая, пылающая ярость. И ослепительная красота. Деготь смешался с медом.

У него защекотало в горле.

Он смотрел на нее и думал: «Но ведь Вы – и есть искусство».