Грешник

– Да. Пап, что такое? – быстро спросила, а у самой руки от страха начали трястись.

Просто так никто в такое время не звонит.

– Саша, до чего ты маму довела, тебе не стыдно? – прорычал он. – У нас скорая была, еле откачали, а все после разговора с тобой!

– Что… Боже, что с ней? Она в порядке? – всхлипнула, чуть не выронив телефон из ослабевшей ладони. – Пап, не молчи!

– Не знаю, в больницу ехать Фиа отказалась. Я не уверен, что с ней все в порядке, она не встает, – пробормотал папа, и снова разозлился: – Что ты наговорила матери? Ты же знаешь, что у нее сердце больное, Саша!

– Я приеду. Пап, я сейчас приеду…

– Приедешь, чтобы до могилы мать довести, да? Нет уж, оставайся дома, – перебил папа, и я сама не стала дослушивать его.

Подбежала к шкафу, по пути таки выронив мобильный, и достала первые попавшиеся джинсы и толстовку. Ехать далеко, в Романовку, хоть бы такси нашлось. И, Боже, хоть бы с мамой все было хорошо!

Суматошно подняла телефон с пола, чуть не упав, но он, как на зло, отключился при падении. И обратно включаться не желал!

– Да что ж такое! – выкрикнула, подавив желание швырнуть проклятую трубку о стену.

Да еще и эта музыка…

Музыка!

– Денис, у него ведь машина есть! – прошептала с надеждой, схватила сумочку, и выбежала из дома.

Суматошно понеслась вниз, чуть кубарем не скатившись с лестницы, и остановилась у квартиры на восемнадцатом этаже. Сжала железные кольца сумочки в левой ладони, и нажала на звонок. Но в квартире такой шум, что начнись война – не услышит.

Или не услышат. Судя по громким голосам изнутри. И смеху – мужскому и женскому. Черт, кого Денис притащил вообще?!

Я звонила безостановочно, но, наконец, не выдержала, и пнула дверь со всей силы.

И она открылась.

– Денис, – крикнула, и прижала правую руку к носу, чтобы защититься от дыма. Курят здесь не сигареты, очень уж запах сладкий. – Дэн!

– О, какая цыганочка, иди к папочке, – послышалось сбоку, но я упрямо прошла по коридору, и толкнула дверь в спальню.

– Денис, – позвала, и поморщилась от… да, от боли и унижения.

На диване парня – там, где еще пару дней назад лежала я, сейчас находится молоденькая девчонка в расстегнутом платье. А Денис держит в руках чертову коробку с презервативами. С ней он явно не фильм смотрел, даже гадать нечего. А если и смотрел, то не «Убойные каникулы».

Какая же я жалкая дура! Убожество!

– Дэн, – хрипло повторила, решив не отступать, и он вскинул голову на меня. – Мне нужна помощь. Можешь отвезти меня в Дубровку? Прошу, помоги!

Уверена была, что он пошлет меня. Я и в темноте увидела, как Денис зол. На меня зол, на ситуацию эту. И девчонка, живо напомнившая мне Наденьку, что-то возмущенно мяукнула. Села на диване, и приобняла Дениса за плечи.

Гадина!

Но Денис не выставил меня прочь. И не стал задавать вопросов. Он поднялся, словно то, что я ввалилась к нему в комнату, сорвав секс – это норма, и скомандовал девчонке:

– На выход!

– Но милый…

– Пока, все отменяется. Держи, – он вынул из тумбочки пару банкнот, и всучил их девушке. А затем обратился ко мне: – Поднимись к себе на этаж, я пока всех выставлю. Рядом с моей дверью не стой.

«Наверное стыдно с такой, как я показываться» – снова разозлилась я, проклиная свой возраст.

Еще недавно думала, что молодая, и вот, здравствуйте! На части рассыпаюсь!

– Я вниз спущусь, к машине, – сказала, решив не грубить человеку, решившему помочь мне без лишних вопросов.

– Ты поднимешься на один этаж, и подождешь меня ровно пять минут, – отрезал Денис, и потащил меня по коридору, чуть ли не силком выталкивая из квартиры. И загораживая ото всех своих друзей.

Еще одно унижение в мою коллекцию, зашибись. Мне не адвокат по разводам нужен, а психолог. Этот месяц состарил меня не на тридцать дней, а на тридцать лет так, что я уже свое собственное отражение ненавижу.

И свои мысли.

Но я поднялась у себе, и, пока ждала Дениса, проверила сумочку: паспорт, выключенный телефон и деньги. Все на месте, вроде бы. Поскорее бы до мамы добраться, и уговорить ее лечь в больницу… Господи, хоть бы все хорошо было! Хоть не жди Дениса, а беги по ночному городу. Кажется, так быстрее получится до мамы добежать.

Я ведь нагрубила ей, сорвалась. Мне стало легче, когда высказала ей все, а вот маме… Боже, папа ведь сказал, что ее скорая откачивала! И она не встает!

– Дура! Нашла, на ком срываться – на человеке другого поколения, – прошептала, уткнувшись лбом в прохладную стену.

Внизу, на пролет ниже, стало еще более шумно, чем было, хоть музыка и стихла. Денис провожает своих гостей, пока я прячусь от них – не накрашенная, в старых джинсах, толстовке и кедах. И с сумкой, которая к этому «наряду» не подходит.

Наконец, по лестнице легко взбежал Денис, и произнес:

– Едем… постой-ка, ты плачешь? Саша, что случилось?

– К маме скорая приезжала, – всхлипнула я, чувствуя стыд, ведь плачу я не только из-за мамы. – Поехали скорее, пожалуйста!

Телефон я смогла включить в машине Дениса, подсоединив его к пауэрбанку. Оказывается, он не сломался, а просто разрядился. И вот, я уже в седьмой раз звоню домой, но никто не отвечает: ни мама, ни папа, ни даже бабушка.

– Я уверен, что все хорошо.

– Правда? – повернулась к парню, и он уверенно кивнул, не глядя на меня.

– Да. Мы скоро приедем, и ты сама убедишься.

– Ну да, все хорошо, Денис, – горько повторила я за ним. – Люди не болеют, не умирают, и с ними все хорошо лишь потому, что мы этого хотим. Мир полон добра, справедливости, и розовых пони.

– Мир полон дерьма, Саша, – усмехнулся он. – Но все будет хорошо. Отложи телефон, ты ничего не изменишь, бесконечно набирая их, мы ведь скоро приедем.

– А если бы с твоей мамой что-то случилось, ты бы тоже был так спокоен?

– Мама умерла, – тихо ответил Денис.