За долги отдам тебя

Голос Алана – тот, который я надеялась никогда больше не слышать – волной проходит по телу, концентрируясь в самом сердце, которое того и гляди разорвется. Или остановится от пронзившей боли.

Нельзя показывать ему свои слабость и трусость! Эти качества Алан лишь презирает, признавая лишь сильных – таких, как он сам.

– Здравствуй, Алан! – я вежливо улыбаюсь, наконец глядя ему в глаза. Быстро подхожу к массивному столу, стуча каблуками, и сажусь в кресло напротив. – Как ты поживаешь?

Алан молчит. Смотрит на меня, и ничего не понять по его выражению лица – застывшему и холодному. Надеюсь, и на мне хорошая маска. Обидно будет, если нет – слишком долго я притворялась.

– Спасибо, замечательно, – отвечает он. – Надеюсь, и ты тоже. Кстати, поздравляю со свадьбой. Жаль, что приглашения я так и не дождался.

Скулы ломит болезненно – только бы не разрыдаться! Позволю себе слабость – и я пропала. Проиграла!

– Благодарю. Нам было не до гостей, – улыбка моя трещит, грозя осыпаться гипсовой крошкой старой статуи. – Итак?

Алан хмыкает на мой короткий вопрос, на миг становясь похожим на себя прежнего – яростного, озлобленного, одержимого, но любящего меня. Открывающегося передо мной, доверяющего… или мне так только казалось?

– Я думал, твой муж доходчиво тебе все объяснил, – Алан привычным жестом проводит по левому виску, и впивается в меня своими дымными глазами. – И раз ты здесь – тебя все устраивает. На три месяца ты моя, Арина! И будешь делать то, что я скажу.

Как бы не так!

– Три месяца я должна провести с тобой? – переспрашиваю я, откидываясь на спинку кожаного кресла. – И что будет входить в мои… обязанности?

Алан улыбается уголками губ, но глаз его улыбка не коснулась – дикие у него глаза. Сколько лет я неотрывно в них глядела? С шести лет – почти всю свою чертову жизнь.

– Думаю, ты сама понимаешь, что именно. Не прикидывайся ребенком.

Унизить, значит, хочет. Еще больше, чем тогда!

– Я должна спать только с тобой? – деловито интересуюсь я. – Или мне нужно будет… хммм… обслуживать еще кого-то: твоих партнеров, коллег, еще кого? Может, стоило проститутку для этого нанять – опыта всяко больше, чем у меня.

В глазах Алана разгорается знакомое бешенство – то, которого я всегда боялась и, что греха таить, ждала. Ведь вспышки его заканчивались испепеляющей страстью – а нервы пощекотать я любила всегда.

– У тебя опыта будет побольше, чем у профессиональной шлюхи, – выплевывает Алан, и я на миг прикрываю глаза – да как он смеет?

Двое мужчин у меня было – и оба меня не оценили.

И оба считают шлюхой!

Слышать такое горько. Обидно, ведь повода я не давала ни одному из них.

А еще… еще мне смешно от того, что паталогически неверный Костя, и Алан, который ничуть его не лучше, указывают на мой моральный облик!

– Откуда такие глубокие познания о моей личной жизни? – спрашиваю я, немного придя в себя. – Может, назовешь список моих «клиентов»? Иначе я не понимаю, почему ты считаешь меня хуже Мессалины.

В глазах Алана мелькает раздражение – ах, да, вряд ли он читал о сластолюбивой римлянке, и сравнение не оценил. Мужчина резко поднимается со стула, пугая меня порывистостью своих движений – слишком я отвыкла от такого.

Костя всегда, даже в школе, был вальяжным и неторопливым. Любимый сын и наследник, хозяин жизни. А Алан – зверь в обличии человека, привык зубами вырывать от жизни все, что ему нужно.

– Тебе налить что-нибудь? – спрашивает Алан, подойдя к барному столику, стоящему в углу кабинета.

– Нет.

Тем не менее, Алан наливает мне виски, тихо ставя передо мной бокал.

«Я же хотела напиться, – хмыкаю я, и подношу крепкий напиток к губам. – Сейчас— самое время! Рановато, конечно, но раз уж становлюсь шлюхой – можно нарушать и остальные правила.»

– Ты изменилась, Арина, – вдруг произносит Алан, глядя на меня в упор.

Глаза его – дуло пистолета. Смотреть страшно, ведь не знаешь – выстрелит, или всего лишь играет?

Но и не смотреть невозможно.

– Мне двадцать пять лет, – отвечаю я, с облегчением подумав, что Алан оставил свои издевки. – Было бы странно, если бы я осталась прежней.

– Я не о том, – коротко отмахивается он. – Ты стала той, над кем раньше смеялась – лощеной телкой в брендовых шмотках. Вышла за богатого мальчика, и изменила свои принципы, да? А говорила ведь, что деньги – пыль, и к Вольскому у тебя никаких чувств.

Говорила, да. Я многое говорила, только слова мои – тоже пыль.

– Молчишь? – хмыкает Алан, и залпом допивает виски. – А где же твой муженек? Я был бы рад еще раз встретиться со своим одноклассником. Прошлая встреча была так себе. Хотя, твой муж, Арина, не расстроился проигрышу, и весьма бурно веселился в компании…

Алан обрывает фразу, не договорив, но тут и дура бы догадалась. В ушах неприятно звенит – как бы я ни старалась делать вид, что подобное поведение мужа нормально – это не так!

Его измены задевают, бьют по самолюбию. Уничтожают надежду на то, что мы сможем наладить нашу совместную жизнь. Я ведь могла бы полюбить его! И счастливые моменты у нас были: Костя забирает нас с Алисой из госпиталя, укачивает плачущую малышку, придерживает за пухлые ручки, чтобы не упала…

– Арина, очнись! – резкий голос Алана вырывает меня из омута памяти, и я вздрагиваю.

– Костя? Он внизу, в машине на парковке, – отвечаю я.

Ничего уже не наладить. Мужу я помогу, как ни крути – я обязана ему многим, а затем подам на развод!

– И как же он позволил тебе пойти на такое? – в голосе Алана отвращение, смешанное со злостью – адский коктейль.

– Я сама настояла. Люблю, знаешь ли, жить красиво. И деньги люблю, – улыбаюсь я, с трудом удерживаясь от того, чтобы подмигнуть Алану. – Не хочется лишаться статуса в обществе, так что я потерплю.

Пусть лучше думает так, чем узнает унизительную правду – выбора мне не оставили. Вернее, выбор-то я сама сделала, но откажись я платить по долгам мужа – и мне бы не дали жизни. Брат, которого я поклялась оберегать, лишился бы всего. Как и отец, и муж… да и правы они – цена невелика.

– А может, ты и не изменилась, а всегда такой была, – словно самому себе говорит Алан.

– Давай уже поговорим о долге! Я провожу с тобой три месяца – и мы ничего тебе не должны, так?

– Так, – кивает Алан.

– Я не стану с тобой спать, – твердо произношу я. – Могу неотрывно быть рядом эти месяцы, и сколько угодно издевайся надо мной, раз так ненавидишь. Но ноги я раздвигать перед тобой не стану – сними шлюху для этого.

Алан поднимается, упирается в стол кулаками и нависает надо мной – высокий, огромный, пугающий меня до чертиков. Всегда пугал – и в детстве, и сейчас. Только раньше я знала, что ничего мне не грозит – не от него.

Ошибалась!

– Я не люблю повторяться, Арина, но для тебя сделаю исключение, – низким, с хрипотцой, голосом говорит мне Алан: – ты будешь делать то, что я скажу! Либо можешь проваливать – я не держу. Но в этом случае вы завтра должны будете передать мне все: недвижимость, акции, банковские счета… даже эти твои дорогие тряпки теперь принадлежат мне. Поняла? И какой ответ?