Баллада о неудачниках

– Если тебе так спокойнее – да.

Охренеть. Женщина поклялась хранить тайну. Ну, теперь-то точно все в порядке, могу не беспокоиться.

– Слушай, об этом правда никто не знает. Ни одна живая душа, кроме отца и матери. Даже я поначалу не знал.

– Да поняла я, поняла. У вас тут с внебрачными связями строго, я в курсе, можешь не объяснять.

– Если кто-то… если Паттишалл…

– Репутации Денфордов конец, твоей репутации конец, и Паттишалл тебя окончательно затрахает. Так?

– В общих чертах.

Кора закончилась, и я отодрал новую полосу.

– Марк, раз уж мы все равно говорим… Будет очень грубо спросить, кто твой настоящий отец?

Да, мать твою. Будет очень грубо. Хотя какая теперь нахер разница.

– Не знаю. Отца, то есть сэра Годфри, король Генрих призвал сначала во Францию, потом в Ирландию, бунт подавлять… В Ирландии он, по слухам, и пал в бою. Моя мать надела траур, но роль скорбящей вдовы ей подходила слабо. Когда сэр Годфри вернулся, его ждал сюрприз.

Вот такая она, семейная жизнь. Все только и ждут, когда ты сдохнешь, чтобы с разгону в жито сигануть. Слезами обливаться, любимого мужа оплакивать? Хер вам! Гребаные священные узы брака. Хотя, наверное, сэр Годфри тоже аквитанок потрахивал. Он не спешил, а она и не ждала. Просто-таки семейная идиллия, мать ее.

– Возможно, у твоей матери были причины.

Ага. К примеру, свербеж в причинном месте. Даже если ты не любишь мужа – прояви уважение! И не прыгай в постель с тем, чье имя потом нельзя сыну назвать.

– Возможно, были. Но мне насрать.

К глубокому моему удивлению, де Бов заткнулась. Я уж думал, она до ночи палочкой в этом дерьме ковыряться будет. Де Бов поднялась, медленно перенесла вес на левую ногу и сделала пару неуверенных шагов.

– Жить можно. Отдышался? Можем возвращаться?

А какого хрена. Раз уж у нас такой откровенный разговор пошел…

– Знаешь, у меня тоже есть вопросы.

Де Бов остановилась, склонив голову набок, отчего стала похожа на птицу, которая никак не может решить, то ли жрать червяка, то ли не надо.

– Справедливо. Задавай.

– Какого хрена тут творится?

– Пас. Следующий вопрос.

Очень мило. Просто здорово.

– Все. Закончились, – я встал, отряхнул штаны. – Пошли обратно. Завтра пришлю людей, пусть приберут это дерьмо.

– Эй, погоди, – де Бов ухватила меня за рукав. – Я не могу, серьезно. Правда. Хочешь, о себе расскажу? Такой вариант тебя устроит?

Вообще-то нет. Но ведьма предлагала справедливый обмен, тут не поспоришь.

Тяжко вздохнув, я снова опустился на бревно.

– Рассказывай.

Ведьма пригладила руками растрепанные лохмы, поглядела в небо, собираясь с мыслями.

– Ну, во-первых, я не де Бов.

Я застыл. Я даже дышать перестал.

– Что?!

И под каким кустом настоящая де Бов – та, о которой говорят верительные грамоты? Ее хотя бы закопали, или какой-то любопытный сакс уже наткнулся на труп?

– Я не де Бов. Что? И что тебя так…

– Все. Молчи. Я не знаю, зачем тебе это было нужно, и знать не хочу.Уедешь сегодня. Нет, завтра, после утреннего смотра. Займу чем-нибудь стражу на воротах, чтобы глядели в другую сторону. Ночью собери деньги и драгоценности. Книги… книги не получится. Пропажу де Бов обнаружат в любой момент, поэтому ехать придется быстро, телегу с барахлом тащить за собой ты не сможешь. У тебя есть друзья в Нортгемптоне?