Дорога в страну четырех рек

– Но что мне делать? Где дорога в эту страну? Я не встречал упоминаний о ней на картах. И в исторических книгах тоже… Идти туда, не знаю куда, чтобы найти неизвестно что?..

– Посмотри, что у тебя в руках. Возьми и читай. Действуй, и Верховный Властелин будет с тобой.

С этими словами вестник исчез так же внезапно, как и появился. Слух Игнатия снова заполнил привычный шум большого города. Во время видения у него не было ни малейшего сомнения в реальности происходящего. Но сейчас внутренний голос стал взывать к здравому смыслу.

«Уж не схожу ли я с ума? Вроде и не пил ничего такого», – подумал Игнатий. – Ну ладно, сейчас вернусь домой, глотну коньяка, успокоюсь, приду в себя. А завтра, хоть и не хочется, покажусь врачу.

В тот же момент он ощутил, что держит что-то в руках. Игнатий отказывался верить собственным глазам: это был старинный свиток.

СТРАННЫЙ МАНУСКРИПТ

Гроза уже отшумела. Последние дождинки взбивали пузыри на лужах. А Игнатий все еще стоял около тополей, не решаясь потянуть за ленту, опоясывавшую свиток. Воплощение мягкости на ощупь, она в то же время была необычайно прочной. Украшали ее причудливые изображения диковинных цветов. Но самым удивительным был, конечно, пергамент самого свитка: он явно был выделан из кожи каких-то неземных овец. Багряный по краям, в середине он сверкал ослепительной белизной. Казалось, от него исходит некий отсвет…

Наконец Игнатий решился и потянул за конец ленты. Свиток развернулся – внутри он оказался еще чудеснее, чем снаружи. Фон манускрипта был цвета лазурита, вверху страницы то появлялись, то исчезали золотые буквы. Причем весь текст увидеть было нельзя: свиток настойчиво сворачивался, оставляя открытой лишь ту часть, которую следовало прочесть.

Вот что было адресовано Игнатию:

«ВЗЫСКУЮЩИЙ СТРАНЫ ЧЕТЫРЕХ РЕК – ВСТАНЬ И ИДИ. ПУТЬ ТВОЙ ВЕДЕТ НЫНЕ НА ЗАПАД. НАЙДИ НА СКАЛЕ ЗА ГЕРКУЛЕСОВЫМИ СТОЛПАМИ ПУСТЫННИКА ПАВЛА. ОН СКАЖЕТ ТЕБЕ, КАКИЕ ДОЛЖНО НАЙТИ ПРИМЕТЫ, ПО КОТОРЫМ СМОЖЕШЬ ОТЫСКАТЬ ПУТИ ЗА ПРЕДЕЛЫ МИРА».

Когда Игнатий перечитал написанное трижды, слова исчезли – и на их месте засиял облик пламенного серафима. Но уже через мгновение свиток оказался свернут и завязан лентой. Странное дело: только что бывший шириной с локоть, манускрипт вдруг оказался размером с карманный блокнот и легко поместился в нагрудный карман. Игнатия это не удивило: за последний час произошло столько чудес, что впору было перестать удивляться.

ОБМАННЫЕ ТРОПЫ

Над Москвой вновь засияло вымытое солнце. Нужно было что-то делать, но непонятно, куда идти.

– Как же мне добраться до пустынника? – вслух спросил у себя самого Игнатий.

Ответа на свой вопрос он не получил и медленно пошел в сторону Пятницкой улицы. Повернув сразу за башенкой, чей шпиль как будто указывал на сверхнебесные сферы, он, недолго думая, побрел к виднеющимся вдали главам Климентовской церкви. Но не успел он пройти и половины пути, как около морского ресторанчика его настиг странный молодой человек. Выглядел он весьма необычно: темные волосы покрывал бордовый берет, на плечи было накинуто лиловое пончо. Даже джинсы были не традиционно синие, а какие-то фиолетовые, с красным отливом.

– Привет, братан, – крикнул он, подойдя сзади к Игнатию.

Игнатий слегка растерялся:

– Не имею чести быть знакомым…

– Вот как? Ну, раз считаешь, что мы незнакомы, я представлюсь. Зови меня Ариман.

– И что вам от меня нужно? – спросил Игнатий, желая поскорее отделаться от развязного прохожего.

– Да почти ничего. А тебе от меня нужно многое. Например, слышал я, что нужно тебе попасть к некоему персонажу, который знает то, что тебя интересует. Так вот, я могу продать тебе эту информацию прямо в Москве.

«Вот оно, продолжается», – промелькнула у Игнатия мысль.

– Продать? – переспросил он. – И какая же будет цена?

– Узнаешь, но позже, это пока секрет. Но ты не прогадаешь.

Странный прохожий обхватил Игнатия за плечи и повлек его тесными переулками в сторону Ордынки. Хватка у человека в бордовом пончо была странной: и мягко, и не вырвешься.

Между тем Игнатий все меньше узнавал окрестности. Стены зданий были испещрены граффити вперемешку с непонятными значками и надписями на иврите. Все вместе они сливались в жутковатую фреску, автор которой явно стремился произвести на зрителя тягостное впечатление. Чтобы отвлечься, Игнатий решил посмотреть, который час. С Пятницкой он вроде бы ушел лишь минуту назад, с другой стороны, позади осталось столько улиц и проулков… Но часы Игнатия стояли.

– Да, у нас так. Со временем мы накоротке. Наш правитель – «архонт эона», то есть нынешнего века, – будто подслушал мысли Игнатия Ариман. – Потому и говорят, что в преисподней мука вечная. Не в том смысле, что длится она долго, а потому, что времени там нет вовсе.

За углом дома, к которому Ариман увлекал Игнатия, вдруг засветились огни бара. То ли уже наступил вечер, то ли в этом закоулке он никогда и не заканчивался. В сумеречной мгле окрестные здания расплывались неясными очертаниями, и только вывеска «Валгалла» кричала о себе ярко-багровым цветом.

Бар располагался в подвале старинного дома, в лепнине на фасаде которого нетопыри соседствовали с пятиконечными звездами, серпами и молотами. Вниз вели тринадцать ступеней. Ариман толкнул тяжелую чугунную дверь – и втолкнул Игнатия внутрь.

В зале царил полумрак. Совсем темно здесь не было из-за свечей, горевших разным цветом. Пламя их то вспыхивало сильнее, то угасало, освещая странное убранство помещения. Во всех углах зала и в центре его стояли кадильницы в форме грифонов и драконов, источавшие сладковатый и дурманящий аромат. Еще здесь были столы, покрытые парчовыми скатертями, напомнившими Игнатию церковь: их для чего-то расставили в форме греческой буквы омега.

«Странные хозяева у этого места, – подумал Игнатий. – Даже столы правильно поставить не могут».

– Не странное место, а дорога в странность, – возразил Ариман. – Правда, только в нашу странность. Есть и другая, но о ней лучше не знать. А столы стоят как раз правильно. Если «А» сказал Один, то «Я» скажем мы. Впрочем, давай выпьем. Ведь как говорят персы, любое дело надо обсуждать дважды: на трезвую и на пьяную голову.

Игнатий нехотя присел у одного из стоявших слева столов. Тут же, как по мановению волшебной палочки, на нем возникли две чаши, подножие которых украшали непонятные письмена, напоминавшие скандинавские руны. В чашах плескался напиток золотистого цвета, издававший приятный, хотя и необычный аромат. В качестве закуски подали себя (никакой обслуги не было в помине) грибы, подозрительно напоминавшие пантерные мухоморы.

Ариман, взяв чашу левой рукой, напыщенно и в то же время фамильярно сказал:

– Ну, для начала давай выпьем за успех нашего предприятия. Да послужит оно для строительства великой башни. И драгоценный изумруд пусть украсит ее венец.

Игнатий не понял из тоста ни слова. Но и спрашивать было бессмысленно: Ариман уже дал понять, что всему свое время. Оставалось ждать дальнейшего развития событий.

Игнатий пригубил из кубка. Дух его в ту же минуту содрогнулся. В голове молоточком застучала запоздалая мысль: бежать отсюда, надо бежать…

Но Ариман видел Игнатия насквозь. И отпускать никуда не собирался. Его лицо скривилось в недоброй усмешке.

– Ты что, сдрейфил? Разве ты слабак, что трусишь перед настоящим делом? Ты же не такой, как все. Мы и условия еще не обсудили, а ты уже лыжи намылил. Так нельзя. Ну, ты кто, вошь на гребешке или повелитель своей судьбы?

Что-то такое было в его интонации… Она завораживала, сулила неведомые прежде соблазны, пробуждала дремавшее где-то в глубине тщеславие: «Ну, ты же можешь попробовать. Тебя не зря так уговаривают, это шанс всех обставить». Эта же интонация заглушала собственный внутренний голос, который просил, умолял Игнатия не слушать Аримана…

Победило страстное желание не быть как все. И Игнатий ответил:

– Я ничего не боюсь. Мне только хотелось бы понимать, почему вам понадобился именно я…

– Ну, раз так, – оживился Ариман, – тогда, пожалуй, и можно поговорить о том, почему, зачем и как. Я ведь сразу понял, что ты не какая-нибудь ботва, а серьезный мужик.

Теплая волна удовольствия разлилась в груди у Игнатия после этих слов. Да и кому не приятно, когда его ценят и уважают. Ариман же хорошо разбирался в людях. Он легко поддел Игнатия на крючок самолюбия.

– Да-да, – продолжил Ариман. – Мы всегда говорим, что нужно бороться за свои права. Вот у тебя сколько достоинств! А кто-нибудь о них помнит? Нет, все распоряжаются тобой, как своей собственностью, приказывают… Никакой декларации прав человека и гражданина. Но давай ближе к делу.

Тут он наклонился над столом и таинственно зашептал прямо Игнатию в ухо, хотя никакой нужды в этом не было. Шум от тяжелого рока (играли, кажется, «Раммштайн») был такой, что трудно было слушать даже свои мысли.

– Суть в том, что тебе нужен камень. Нам он тоже нужен. Так почему бы не скооперироваться? Мы знаем, где камень, но попасть туда не можем. Ты же, наоборот, не знаешь, но можешь пробраться куда нужно. Так что давай баш на баш. Ты добываешь нам камень, а мы тебе даем взамен… да что угодно, хоть бессмертие, хоть вечную молодость.

– А вам-то он зачем? – спросил Игнатий.

– Я же сказал, для башни. Без него нельзя прорвать пространство, уже пробовали. А нам надо ворваться в небеса. А хочешь, мы тебя сделаем одним из мастеров башни? Ты даже не представляешь, какие это возможности…

– А как же вода, ставшая пылью, черный меч и так далее? – все еще сомневался Игнатий.