Мы и наши особенности

Мы и наши особенности
Юрий Анатольевич Александровский

Существует ли национальный характер? В чем проявляются особенности русского человека? Эти и связанные с ними вопросы, основываясь на собственных наблюдениях и на высказываниях известных людей, рассматривает врач-психиатр и ученый, член-корреспондент РАН профессор Ю.А. Александровский.

В первой части приведены выдержки из заметок А.М. Горького «О русском крестьянстве», повести Ю.С. Семенова «Смерть Петра», дневников посла Франции в России в начале прошлого века М. Палеолога, очерков «Характер русский» академика Т.Б. Дмитриевой и лекции физиолога, академика И.П. Павлова «О русском уме», рассказывающих о психологических особенностях русских людей, которые сохраняются на протяжении столетий и формируют национальные особенности. Эти материалы из малодоступных изданий позволяют увидеть в нас самих как характерные особенности предшественников, так и приобретенное со временем своеобразие. К части материалов сделаны небольшие комментарии составителя.

Вторая часть книги написана Ю.А. Александровским после знакомства с разнообразными суждениями авторов первых глав. Его взгляд отражает современное понимание особенностей характера человека и их влияние на жизненный путь каждого из нас.

Для широкого круга читателей, интересующихся историей и вопросами формирования личностных особенностей человека и его поведения.

Юрий Александровский

Мы и наши особенности

© Ю. Александровский, 2023

© ИД «Городец», 2024

* * *

Предисловие

На протяжении столетий и в наши дни в России идет поиск направления развития страны, совершались многочисленные преобразования. Под влиянием социальных и техногенных прорывов происходила смена идеологических догм, государственных устоев, национальных приоритетов. Вслед за ними меняются жизненное пространство и судьбы поколений. Однако за многие столетия сформировались достаточно стойкие особенности мышления, взаимного общения и действий, характерные для отдельных людей и всей национальной общности.

Об этом задумываешься, сопоставляя образы и поступки известных исторических личностей и персонажей литературных произведений с современниками. Часто при этом достаточно просто представить себе переживания и поведение переодетых в одежды XXI века наших предшественников. Вековой путь в этих случаях оказывается не таким уж далеким. История учит оценивать прошлое с благодарностью – не просто как воспоминания, а как урок, предохраняющий от ошибок и подсказывающий наиболее рациональные жизненные решения. Всегда ли мы воспринимаем и запоминаем этот урок?

Очерк А. М. Горького «О русском крестьянстве», изданный на русском языке в Берлине в 1922 году, выдержки из которого приводятся в первой главе, мало знаком современным читателям. Для меня же он в далекой юности стал одним из источников понимания людей и событий. Дело в том, что моя мать была литературоведом и занималась творческим наследием писателя. В нашем доме хранилось множество книг Горького и обсуждавших их публикаций. Среди них имелась и небольшая заграничная брошюра «О русском крестьянстве». Этот очерк я прочитал, наверное, готовясь к школьному экзамену по литературе. На основе многочисленных встреч и своих размышлений Горький с разных сторон рассматривает особенности русского человека. Его взгляд на историю и российскую действительность позволяет видеть себя в прошлом, оценивать настоящее и предвидеть будущее.

Среди множества описаний особенностей наших соотечественников мне показались интересными мало знакомые читателям размышления о русском национальном характере, принадлежащие различным специалистам – писателю Ю. С. Семенову, опытному дипломату М. Палеологу, врачу-психиатру академику Т. Б. Дмитриевой и физиологу И. П. Павлову[1 - Выдержки из текстов приведены по следующим изданиям: Горький М. О русском крестьянстве. Берлин, 1922 (рус.); Семенов Ю. С. Версии. М., 1990; Палеолог М. Дневник посла. М., 2003; Дмитриева Т. Б. Характер: русский. М., 2001; Павлов И. П. Об уме вообще, о русском уме в частности // Природа. 1993. № 8.].

Во второй главе первой части книги, в документально-художественной повести Ю. Семенова «Смерть Петра» затронуто много вопросов развития России, не до конца понятых и не решенных ни 300 лет назад, ни в годы написания повести, ни в наши дни. В выдержках из повести приводятся выдержки из повести, в которых писатель мастерски ведет читателя из далекой истории к современности. Он подчеркивает важность созидательной реформаторской деятельности Петра Первого, его целенаправленных преобразований, позволивших искать волевые решения и их реализовывать. Для этого требовался характер Петра, его ответственность за страну, знания и умение авторитетно управлять подчиненными. Это главное, что определило историческую роль царя и позволяет закрывать глаза на его сумасбродные поступки. В открытой и тайной борьбе за власть и ее сохранение Петр сумел объединить не только, выражаясь современным языком, элиту столбовых и жалованных дворян, но и другие слои общества.

В третьей главе приводятся выдержки из дневниковых записей одного из активных участников европейской политики первых двух десятилетий XX века, посла Французской республики в России накануне и во время Первой мировой войны М. Палеолога. Взгляд дипломата и политика со стороны и изнутри – не только на российскую историю и действительность бурного начала XX столетия, но и на поведение и судьбы отдельных людей, – представляет особый интерес для понимания «русских особенностей». В дневнике Мориса Палеолога можно найти точные и выверенные характеристики особенностей менталитета различных представителей российского общества. Они были положены в основу выбранных для перепечатки страниц его дневниковых записей.

Четвертая глава включает выдержки из книги ученого и врача-психиатра Т. Б. Дмитриевой, посвященной рассмотрению социально-психологических особенностей национального характера. Профессиональная наблюдательность позволила автору подметить многие личностные характеристики современников, отмечавшиеся и у наших предков в далеком прошлом.

В пятую главу вошли размышления «О русском уме» известного физиолога, лауреата Нобелевской премии, академика И. П. Павлова – часть его лекции «Об уме вообще, о русском уме в частности», прочитанной в 1918 году.

Во второй части книги предпринята попытка обобщить взгляды писателей, дипломата и ученых на особенности нашего национального характера. Она оказалась крайне трудной из-за разных авторских подходов к рассматриваемым вопросам. И все же знакомство с ними позволяет просить читателей этой книги внимательно взглянуть на окружающих. Какие у нас особенности, повторяем ли мы предшественников, на что мы годимся, какой у нас характер?

Часть первая. Избранные публикации и размышления о национальном характере

Максим Горький (Алексей Максимович Пешков, 1982–1936) – выдающийся русский советский писатель и драматург, основоположник литературы социалистического реализма.

Глава 1. А. М. Горький. О русском крестьянстве

1.1. О сущности народа

…В сущности своей всякий народ – стихия анархическая; народ хочет как можно больше есть и возможно меньше работать, хочет иметь все права и не иметь никаких обязанностей. Атмосфера бесправия, в которой издревле привык жить народ, убеждает его в законности бесправия, в зоологической естественности анархизма. Это особенно плотно приложимо к массе русского крестьянства, испытавшего более грубый и длительный гнет рабства, чем другие народы Европы. Русский крестьянин сотни лет мечтает о каком-то государстве без права влияния на волю личности, на свободу ее действий, – о государстве без власти над человеком. В несбыточной надежде достичь равенства всех при неограниченной свободе каждого народ русский пытался организовать такое государство в форме казачества, Запорожской Сечи.

Еще до сего дня в темной душе русского сектанта не умерло представление о каком-то сказочном «Опоньском царстве», оно существует где-то «на краю земли», и в нем люди живут безмятежно, не зная «антихристовой суеты», города, мучительно истязуемого судорогами творчества культуры. В русском крестьянине как бы еще не изжит инстинкт кочевника, он смотрит на труд пахаря как на проклятие Божье и болеет «охотой к перемене мест». У него почти отсутствует – во всяком случае, очень слабо развито – боевое желание укрепиться на избранной точке и влиять на окружающую среду в своих интересах, если же он решается на это – его ждет тяжелая и бесплодная борьба. Тех, кто пытается внести в жизнь деревни нечто от себя, новое – деревня встречает недоверием, враждой и быстро выжимает или выбрасывает из своей среды. Но чаще случается так, что новаторы, столкнувшись с неодолимым консерватизмом деревни, сами уходят из нее. Идти есть куда – всюду развернулась пустынная плоскость и соблазнительно манит вдаль.

Талантливый русский историк Костомаров говорит: «Оппозиция против государства существовала в народе, но, по причине слишком большого географического пространства, она выражалась бегством, удалением от тягостей, которые налагало государство на народ, а не деятельным противодействием, не борьбой». Со времени, к которому относится сказанное, население русской равнины увеличилось, «географическое пространство» сузилось, но – психология осталась и выражается в курьезном совете-пословице: «От дела – не бегай, а дела – не делай».

…

1.2. Крестьянский труд

Технически примитивный труд деревни неимоверно тяжел, крестьянство называет его «страда» от глагола «страдать». Тяжесть труда, в связи с ничтожеством его результатов, углубляет в крестьянине инстинкт собственности, делая его почти не поддающимся влиянию учений, которые объясняют все грехи людей силой именно этого инстинкта.

Труд горожанина разнообразен, прочен и долговечен. Из бесформенных глыб мертвой руды он создает машины и аппараты изумительной сложности, одухотворенные его разумом, живые. Он уже подчинил своим высоким целям силы природы, и они служат ему как джинны восточных сказок царю Соломону. Он создал вокруг себя атмосферу разума – «вторую природу», он всюду видит свою энергию воплощенной в разнообразии механизмов, вещей, в тысячах книг, картин, и всюду запечатлены величавые муки его духа, его мечты и надежды, любовь и ненависть, его сомнения и верования, его трепетная душа, в которой неугасимо говорит жажда новых форм, идей, деяний и мучительное стремление вскрыть тайны природы, найти смысл бытия.

Будучи порабощен властью государства, он остается внутренне свободен, – именно силой этой свободы духа он разрушает изжитые формы жизни и создает новые. Человек деяния, он создал для себя жизнь мучительно напряженную, порочную, но – прекрасную своей полнотой. Он возбудитель всех социальных болезней, извращений плоти и духа, творец лжи и социального лицемерия, но – это он создал микроскоп самокритики, который позволяет ему со страшной ясностью видеть все свои пороки и преступления, все вольные и невольные ошибки свои, малейшие движения своего всегда и навеки неудовлетворенного духа.

…

1.3. Русский бунт

Был в России некто Иван Болотников, человек оригинальной судьбы: ребенком он попал в плен к татарам во время одного из их набегов на окраинные города Московского царства, юношей был продан в рабство туркам, – работал на турецких галерах, его выкупили из рабства венецианцы, и, прожив некоторое время в аристократической Республике дожей, он возвратился в Россию.

Это было в 1606 году; московские бояре только что затравили талантливого царя Бориса Годунова и убили умного смельчака, загадочного юношу, который, приняв имя Дмитрия, сына Ивана Грозного, занял Московский престол и, пытаясь перебороть азиатские нравы московитян, говорил в лицо им:

«Вы считаете себя самым праведным народом в Мире, а вы – развратны, злобны, мало любите ближнего и не расположены делать добро».

Его убили, был выбран в цари хитрый, двоедушный Шуйский, князь Василий, явился второй самозванец, тоже выдававший себя за сына Грозного, и вот в России началась кровавая трагедия политического распада, известная в истории под именем Смуты. Иван Болотников пристал ко второму самозванцу, получил от него право команды небольшим отрядом сторонников самозванца и пошел с ними на Москву, проповедуя холопам и крестьянам:

«Бейте бояр, берите их жен и все достояние их. Бейте торговых и богатых людей, делите между собой их имущество».

Эта соблазнительная программа примитивного коммунизма привлекла к Болотникову десятки тысяч холопов, крестьян и бродяг, они неоднократно били войска царя Василия, вооруженные и организованные лучше их; они осадили Москву и с великим трудом были отброшены от нее войском бояр и торговых людей. В конце концов этот первый мощный бунт крестьян был залит потоками крови, Болотникова взяли в плен, выкололи ему глаза и утопили его.

Имя Болотникова не сохранилось в памяти крестьянства, его жизнь и деятельность не оставила по себе ни песен, ни легенд. И вообще в устном творчестве русского крестьянства нет ни слова о десятилетней эпохе – 1602–1603 годах – кровавой смуты, о которой историк говорит как о «школе своевольства, безначалия, политического неразумия, двоедушия, обмана, легкомыслия и мелкого эгоизма, не способного оценить общих нужд». Но все это не оставило никаких следов ни в быте, ни в памяти русского крестьянства.

…

Через 50 лет после Болотникова донской казак Степан Разин поднял крестьянство почти всего Поволжья и двинулся с ним на Москву, возбужденный той же идеей политического и экономического равенства. Почти три года его шайки грабили и резали бояр и купцов, он выдерживал правильные сражения с войсками царя Алексея Романова, его бунт грозил поднять всю деревенскую Русь. Его разбили, потом четвертовали. В народной памяти о нем осталось две-три песни, но чисто народное происхождение их сомнительно, смысл же был не понятен крестьянству уже в начале XIX века.

Не менее мощным и широким по размаху был бунт, поднятый при Екатерине Великой уральским казаком Пугачевым, – «эта последняя попытка борьбы казачества с режимом государства», как определил этот бунт историк С. Ф. Платонов. О Пугачеве тоже не осталось ярких воспоминаний в крестьянстве, как и о всех других, менее значительных, политических достижениях русского народа.

О них можно сказать буквально то же, что сказано историком о грозной эпохе Смуты:

«Все эти восстания ничего не изменили, ничего не внесли нового в механизм государства, в строй понятий, в нравы и стремления…»

К этому суждению уместно прибавить вывод одного иностранца, внимательно наблюдавшего русский народ. «У этого народа нет исторической памяти. Он не знает свое прошлое и даже как будто не хочет знать его». Великий князь Сергей Романов рассказал мне, что в 1913 году, когда праздновалось трехсотлетие династии Романовых и царь Николай был в Костроме, – Николай Михайлович – тоже великий князь, талантливый автор целого ряда солидных исторических трудов, – сказал царю, указывая на многотысячную толпу крестьян:

«А ведь они совершенно такие же, какими были в XVII веке, выбирая на царство Михаила, такие же; это – плохо, как ты думаешь?»

Царь промолчал. Говорят, он всегда молчал в ответ на серьезные вопросы. Это – своего рода мудрость, если не является хитростью или – не вызвано страхом.

Жестокость – вот что всю жизнь изумляло и мучило меня. В чем, где корни человеческой жестокости? Я много думал над этим и – ничего не понял, не понимаю.