Опус Серого Волка

– Врешь, как дышишь… – проворчал Пахом.

– Почему же? Со мной было то же самое. Так же меня как тебя сейчас называл жуком со всеми производными: жукообразный, жучище, жукоед, жук – навозник и почему-то Жучка – псина сутулая.

Знаешь, как отец в семействе не хочет ничего слушать насчет собаки или кошки в семье, когда животное все-таки приносят в дом без его благословения, он в полном расстройстве, однако не запирается у себя, а всегда стоит где-то вдалеке от общего собрания вокруг новой животины в доме и наблюдает. Спустя пару месяцев их можно застать вместе, в обнимку уснувшими на диване – они лучшие друзья. То же самое… – протянул последнее предложение Энго. Жуками я их тоже называл… Жуками навозниками даже, странно…

– Да, ты был еще тем псом сутулым. Помнишь, как мы подрались у той бабы с копьем и крыльями? Мертв думаю, точно мертв. После такого не выживают.

– Ты имеешь в виду на Валькирии? Пьеро, представляешь, подраться, потому что нельзя было решить, кто полезет на статую снег убирать с пьедестала, на котором она стояла. В итоге оба забрались. Я все пытался старого столкнуть, чтоб он рассыпался, как песочный человек, а в итоге он поймал меня между ее ног, как любовника! И я получил спартанский пинок себе в грудину. Не успев ухватится, рухнул на наледь и думал, что у меня легкие схлопнулись.

– После этого даже не смешно было. Думал, что опять на лесоповал отправят. Потом, естественно, я оборжался, и он со мной тоже, когда понял, что жив, – мне понравилось, что смог пробудить в них старые, теплые, как бабушкины шерстяные носки, воспоминания. Будто два деда вспоминают былые военные преступления. Решил потешить их и спросил, как Энерго попал в команду. Почему-то начал рассказывать Пахом:

– Они из одной школы с Бобенко и Саня. Этот играл в настольный теннис. Равных ему не было, и поэтому, как это обычно бывает, против него вышел физрук. Кандидат в мастера спорта по этому дерьму.

Игра была действительно основательная. Но она все не заканчивалась. Играли до момента, когда у оппонента будет на два очка больше. Счет был одиннадцать – десять, потом одиннадцать – одиннадцать, двенадцать – одиннадцать, двенадцать – двенадцать и так до тридцати.

Физрук предлагал сыграть на одно очко больше и закончить. Предложил, чтобы предложить, потому что Санька он знал хорошо. Игра продолжалась и доходила до сорока. Собралось пол школы посмотреть на это. До пятидесяти дошли и все нос в нос. Наконец соизволил прийти царь «Ясно солнышко» посмотреть.

Смотрит, смотрит и подходит к физруку. Шепчет что-то. Непонятно, что это было, но это помогло ему выиграть. Счет был шестьдесят три – шестьдесят два. Саня начал его догонять, как все разошлись, и спрашивать, что он такое ему там нашептал. Бобенко отвечает, что расскажет, если он согласится пройти один его тест. Саня из любопытства соглашается.

Привязал, значит, наш злой гений резиновые лямки к его рукам и сказал отбивать шарик от стены. А перед ним стол, сложенный пополам, против стены поставленный. Начал отбивать, а он все тянет и тянет. Саня героически продолжал отбивать шарик, пока напряжение лямок не стало критическим.

– И тут я открыл впервые в себе эту силу. Какой-то ток прошелся по лямкам и шокировал его! Спрашивает, как у меня фамилия, а я и говорю – Энговатов. «Все теперь ясно. Фамилия у тебя электрическая!» Ну, Энго – Энерго, «ватты» там тоже есть.

– Лямки же резиновые, как по ним ток прошел? – спросил я, догадываясь, что это какой-то анекдот. После этого вопроса они рассмеялись.

– Мда… – заключил стоически двум насмешникам. А смех все продолжался. Смех у главного героя вышеуказанной истории был высоким, с интервалами. У рассказчика был, будто медведь рыбой подавился: грудной, нездоровый. Успокоившись, Энго – Энерго заявил:

– Все, сказочке конец, а кто слушал – молодец. Давайте теперь помогайте толкать этот навоз, жучье.

Прошло какое-то время, прежде треп продолжился.

– Кукла хренова, ты опять принялся за работу не спросив, что делать? – невдомек было деду, которому стало скучно.

– А разве и так не понятно? Коля все подробно разъяснил.

– Разъяснил и уплыл. Ты толкаешь снег не понимая, что ты делаешь.

– Что за бред ты несешь, старый маразматик?

– Сань, тебе не кажется, что он не понимает задачи? – они остановились смотря как толкаю снег в одного.

– Да! Определённо! Никакой уверенности в движениях, – когда толкать снег в одного перестало быть возможным. Все-таки спросил, переступив гордость. Видимо действительно у них так принято.

– О, мудрейшие, что же делать? – Пахом набрал полные легкие свои прокуренные и начал орать идентично с вчерашним днем.

– Ты что ничего не услышал на летучке?! Тебе же все максимально просто объяснили! Специально для таких пустоголовых, как ты! Рабы толкают снег, а скульпторы делают красивую оградку из палочек, снега и льда. Что за поколение полых кукол пошло?! – вот сейчас, именно сейчас мне хотелось применить вчерашние знания, почерпнутые из интернета. Причем те, которые не хотел использовать.

Глава пятая| Не жизнь, а сказка|

Не было даже шести вечера, не время злодействовать. Энерго кряхтел от смеха, а потом решил разрядить обстановку:

– Кстати о сказках. Прочитал Буратино?

– Нет. Дома нет такого. Надо в библиотеку идти, не люблю электронные версии.

– В школьную? – странно осведомился Пахом.

– Да даже и в школьную.

– Хех, ну-ну. – еще более странно усмехнулся он.

Удивительно, как этот человек может раздражать каждые тридцать секунд. Дело было в другом. Такая усмешка подразумевала это. Этого и боялся. Неужели они знают? От этих мыслей помог отвлечься опять Александр.

– Обязательно прочитай. Поймешь лучше почему ты – Пьеро. Моя кличка привязана ко мне фамильно, особенного размаха здесь и нет. Я заслужил две лишние буквы, но новая кличка мне намного больше нравится. «Энерго» – чувствуя себя какой-то частной ЛЭП компанией. «Энерго – энергия в каждый дом.» В твоем же случае нужно просто проявить себя, чтобы заслужить новую кличку.

– Да, только для меня он всегда будет куклой, а ты Саней. И даже не проси насчет этих Энго – Хренэрго, – не слушая ворчание Энерго продолжал:

– Даже ваши судьбы похожи с Пьеро. Ты такой же второстепенный, такой же слабый. Случайно стихи не читаешь? – отпрянул от валуна и посмотрел на него, чем вызвал новую волну смеха.

– Рассказываю… – из неоткуда начал Пахом.

– О! Сейчас будет интересно.

– Мне бабка на ночь любила истории разные – байки, причем своего производства, рассказывать. Мама не любила этого делать, не хотела сказками голову забивать. Читать какую-то сказку из книги, у бабушки глаза болели, а помнить – она уже ничего не помнила. Зато на выдумки она была горазда.

Рассказала однажды историю о кочующем кукольном театре. Ездил кукольник со своим чемоданом полным кукол, часто давал много представлений. Сюжет был один, что-то похожее на историю Буратино. С Мальвиной и Пьеро… От частых представлений куклы изнашивались. Их одежды превращались в тряпье, детские личики стирались до самой основы. У него был выход из этой проказы…

Он приглашал самых непослушных детей из аудитории посмотреть на кукол после представления. Заглянув в огромный бордовый чемодан с толстыми стенками, куклами, торчащими ногами, руками, головами в разные стороны, их больше никто не видел. У кукловода в новой деревне появлялся новый актер, новая кукла.

– То есть пацан сидел в чемодане, пока не превращался в куклу? Звучит как метафора на социализацию. Только вопрос в том, что в этом чемодане происходит потом. Конечно, в духе истории они насильно порвали его на куски, только точно сказать невозможно. Что происходит в чемодане, открыто для спора. Возможно, попав в чемодан, куклы зажгли свечу. Парень сначала боялся кукол, потом, поняв, что они не желают ему зла, потеплел к ним. Добраться до следующей деревни занимает долгое время, и попаданец успевает даже завести друзей. Понимая своей головой или ему доходчиво объясняют, что стать куклой становится единственным вариантом. Чтобы не полагаться на еду и пищу, которую он не будет получать, чтобы не задохнуться, чтобы, наконец, не выделяться из своих знакомых и переносить угнетение чемодана вместе.

Он все-таки становится куклой. Недурно. Но лучше бы ты рассказывал сказки всегда твоей бабушки, чем тот мусор, который ты цепляешь в очередях больницы у других старух. Потому что эти конспирологические теории меня уже достали!

– Что конспирологического в Бездомном Самурае?

– Бездомный Самурай? Это еще один фильм, который не видел? – осведомился у них.

– Можно и так сказать. Фильм у них в головах – одним им понятный.

– Слишком много людей его видели, сняли, доказали. А эти разрубленные трупы?

– Да не может он в одном кимоно ходить по таким морозам.

– Ты себя то видел?! – восклицал Пахом.

– Я то работаю, знаешь ли. А он на своих деревянных ходулях по нашим улицам ночью ходит в белых носочках!

– Ему тоже некогда отдыхать. Столько бродячих собак на улицах, и с ними ничего не делают!