Поцелованный Зевсом

– Да, ладно, глазей, – рассмеялся парень, – только дурно не

станет?

– Я же не виноват, – оправдывался «зоркий глаз». – Не могу же

идти с закрытыми глазами. Кстати, купил бы мне тёмные очки, чем темнее, тем лучше, а то глаза слезятся от яркого солнца.

– Не от солнца они слезятся, – смеялся Женька.

3

На скамейке возле подъезда дома Юрия Ивановича сидели дворовые старушки. Они возбуждённо обсуждали коммунальные платежи, при этом осуждали домоуправа, Семёна Степановича, живущего в крайнем подъезде на пятом этаже. В руках у них шуршали бумажные корешки от жилищной конторы, которые они ловко перелистывали, сверяли тарифы новых платёжек с квитанциями предыдущих месяцев. У Антонины Васильевны, на коленях лежал калькулятор, по кнопкам которого она била быстрыми пальчиками и затем громко выдавала результат, ведущим строгий учёт подружкам. Почти после каждого озвучивания ею итога математического расчёта раздавались недовольные высказывания, сопровождающиеся иной раз не нормативными словечками, очень точно характеризующими их соседа. В адрес Семёна Степановича сыпались не только обвинения связанные с недобросовестной работой, но и: вспоминалась его жена, приписывались любовницы, оставались незабытыми и дети, учившиеся где-то за границей. Всё, что не знал про себя Семён Степанович, прекрасно знали пенсионерствующие его соседки.

Незамеченными в подъезд было пройти невозможно, Юрий Иванович догадался об этом сразу, лишь только подошли с Женькой к дому. Он вежливо поздоровался со старожилами двора, пропустив парня вперёд.

Отложив серьёзно значимые дела, пенсионерки проводили Шарова и его спутника, озадаченными взглядами, и в их интимном кругу тотчас же возникла новая тема для размышлений. Семён Степанович и его семейство были на время забыты. Началось промывание косточек другому соседу.

– Кто это? – спросила Антонина Васильевна подружек,

поправляя, висевшие на кончике носа очки, отложив в сторону вычислительную технику.

Она одна из всех скамеечниц не смогла распознать бывшего учителя.

– Юрий Иванович наш с пятьдесят третьей, – ответила Галина

Павловна.

– Не может быть? – ахнула четырёхглазая женщина. – Я его

сегодня утром видела. Выходил – бич бичом, заросший весь, как шимпанзе в шляпе.

– Что это с ним стало? За ум взялся что ли, или помойку с

бриллиантами откопал? – просудачила Клавдия Васильевна.

– Нужно Ваську, нашего участкового спросить, – подала мысль

Таисия Михайловна.

На своей лестничной площадке Шаров начал шарить по карманам, ища ключи. Увидев сквозь двери соседку, живущую в квартире напротив, глядевшую на них с Женькой в дверной глазок, Шаров шагнул на резиновый коврик на её законной территории и с поклоном поздоровался: – Здравствуйте, Зинаида Петровна!

Соседка вздрогнула и, закрыв рукой смотровое очко, припала к двери.

«Почему он меня увидел?» – с ужасом удивилась она и скорее удалилась в комнату.

Юрий Иванович ещё раз осмотрел карманы одежды, но ключей там не было.

– Что случилось? – спросил Евгений озабоченного друга.

– Кажется, ключи со старой одеждой в урну бросил, – виновато

ответил тот.

– Ну вот, теперь к этой пепельнице нужно возвращаться, —

недовольно пропел парень. – Между прочим, я устал таскать эти пакеты со жратвой. Что будем делать?

– Двери ломать, – пошутил Шаров, чтобы пресечь нытьё парня.

– С ума сошёл? Они ж у тебя железные.

– Тогда надо идти за ключами, – улыбнулся Юрий Иванович, зная

что в этот момент думает Женька.

– Давай хоть сумки оставим у соседей, – взмолился парень, – не

съедят ведь всё, я думаю.

Пока высказывался по поводу сумок, Юрий Иванович уже звонил в квартиру Зинаиды Петровны. Та тихонечко, на цыпочках подкралась к дверному глазу и прицелилась, будто снайпер. Видя, как она это делает, Шаров невольно посмеялся. Та внимательно разглядывала соседа, и хотя узнала его, не торопилась открывать, в надежде подслушать какую-нибудь новость, чтобы поделиться ею потом с любознательными дворовыми болтушками.

Не узнаёте меня? – громко сказал Юрий Иванович. – Это ж я! Ваш сосед, Шаров!

Петровна растерялась.

«Откуда знает, что смотрю на него?» – думала она.

– Откройте, пожалуйста, Зинаида Петровна, – повторил он.

Женщина отошла от двери на несколько шагов и затем, постукивая ногами, с криком «бегу», вернулась. Щёлкнув двумя замками, осторожно отворила дверь и вышла в коридор.

– Можно у вас на время пристроить пакеты, – спросил Шаров. – Ключи оставил… Надо сходить за ними.

– А где же ты их забыл, растяпа? – последовал вопрос, не имеющий отношения к заданной просьбе.

Женька не смог удержаться от нахлынувшего желания указать милой женщине то самое место, где Юрий Иванович оставил ключи. Вначале хотел дерзко ответить «в Караганде», но потом решил, что это слишком банально и такой ответ может обидеть пожилого человека. Он опередил, застывшего в раздумье Шарова, и, вмешавшись в разговор, с ухмылкой пошутил: – На приёме у посла.

– У какого ещё посла? – не поняла юмора Зинаида Петровна и

строгими глазами пробежалась по юноше.

– Вы разве не знаете? – продолжил шутить парень. – Газет не

читаете? Юрий Иванович Нобелевскую премию получил по математике, вот его в посольство и вызывали. Награждать будут.

– Да, уж, рассказывай, – посмеялась женщина, придавая

эмоциям саркастический оттенок. Взяла пакеты из рук соседа и бесцеремонно, нагло заглянула в них. Увидев там изобилие еды, на покупку которой у неё не хватило бы пенсии, Зинаида Петровна с завистью простонала: – Дааа… – Закрыла за собою дверь, и в полголоса заворчала: – Посольские свалки видать разнообразнее, богаче наших! Зажрались послы, будь они здоровы…