Идите в баню! Книга первая. Часть 3

В толпу затесался некий субъект с вытянутым, как груша, лицом и рыжеватой бородкой. Окидывая свысока всех вокруг требовательным взором, заносчиво, несносно приторно-сиплым голосом он заскрипел:

– Они тут, бригада, на пар свою траву приносят! А она денег стоит! – невыразительным тоном, с неприятной интонацией гундосил он так, чтобы слышали все. – Безответственные люди пользуются этим! Нет чтобы скинуться, – продолжал бухтеть скрипучий голос. – Надо бы собрать со всех за это наличности на общее дело! Кеше стало неудобно.

«Это, наверное, он мне выговаривает», – испытывая испанский стыд, он тут же забеспокоился. Похлопав по голым бедрам, как по карманам, словно готовясь рассчитаться, не сразу вспомнил, что раздет.

Несправедливость

Некоторые граждане, находящиеся в такие моменты у порога парилки, услышав столь злые слова, вполне могут и оскорбиться.

Но он-то знает, что в любой нашей российской бане половина посетителей в определенные дни и часы помывки – завсегдатаи этого заведения.

Вторая же часть гостей – это пришедшие впервые или иногда туда захаживающие. Еще таких иногда называют залетными. Именно они и обижаются на такие упреки, полагая: «Мы, что ли, вас просим делать этот пар? Выкупайте себе все места на четыре часа, да и делайте для себя, любимых».

Или еще есть вариант: можно не пускать никого из этих, «не своих», в парилку. Но это уже дискриминация. Слава тем баням (а такие в большинстве), где нет претензий к не осознающим всю значимость этого процесса гражданам. За свою практику Палыч встречал лишь две-три бани, где просили деньги за сено. Как правило, люди сами, без подсказок, жертвуют на хороший пар донаты.

Профи и любители

Там, где пар готовят работающие при заведении профессионалы – пармейстеры – такого вопроса вообще не возникает. А здесь таких никогда не было, всегда сами посетители варганят, с годами образуются постоянные бригады. Что уж зудеть – сделали, да и ладно.

Он понимал: обычно больше всего ворчат те, кто сам ничего не приносил, не покупал, не участвовал и не привлекался. Зато был в курсе событий, как бы считая, что он тут свой в доску. «Отставной козы барабанщик» – как выразился однажды про таких Салтыков-Щедрин в сатирическом романе «Дневник провинциала».

Кеша за период своего присутствия почувствовал: халявный для него пар с нотками ароматных трав – донника, полыни и других растений – весьма вкусен. Недаром говорят, что чужое всегда слаще.

Мандариновый пар

А вот когда пар намутили со шкурками от цитрусовых, Кеше это пришлось совсем не по душе, но разве в таких местах возражают?

Или он совсем ничего не понимал, или мандарины оказались не те, не вчера сорванные с куста, а прошлогодние. В результате никакого запаха от корок не было. Хотя, возможно, устроители больше рассчитывали на то, что раскрытые поры парящихся организмов смогут впитать полезные вещества, выделяемые плодами: нарингенин, лютеин и другие целительные составляющие этих растений. Что будет покруче, чем просто вдыхание самого запаха цедры (это Иннокентий явно слизал из интернета, сам бы нипочем не додумался).

Парилка

Сама парилка небольшая по меркам бань города, при заходе в нее Кеша насчитал не более двадцати притиснутых друг к другу человек. Некоторые попытались поговорить, но на них тут же зашикали – мол, давайте подышим молча три минуты. Почему три, а не пять или больше? Ведь пар с кислородом выдерживается минут восемь, а иногда и все десять, а то и более. [2 - В Новосибирской «Мыловарне» Кешу с гостями грели 12 минут, после того он, выкорабкиваясь еле выполз из парильного помещения.]В итоге все посидели молча столько, сколько смогли, затем зашевелились, намолчавшись, заговорили все сразу, одновременно.

Расслабившись, Иннокентий Листозадов, в который раз предался банным воспоминаниям…

ВО ГЛУБИНЕ СИБИРСКИХ БАНЬ[3 - Мужикам бани города Усолье – Сибирское посвящается]

В свою родную баню, куда он ходил почти еженедельно более тридцати с лишком лет, Палыч раньше и сам приносил с собой высушенные ароматные растения для парилки. А пар там был совсем другой, не такой, как в банях с печками, будь то в деревне на камнях или в городе на чугуне.

Пар в этом маленьком сибирском городке изготавливается в глубине помещений с помощью электронагревательных приборов и котла с кипящей водой. Уже готовая высокотемпературная паровая смесь, почти без кислорода, по трубе поступает в помещение парилки, в агрегат, где связки труб чем-то похожи на ракетную боевую установку «Смерч», но с запаянными стволами, и соединены между собой более мелкими трубками.

После открывания вентиля в аппарате возникает шум, похожий на звук запускаемой ракеты с полигона Восточный[4 - (ну чуть тише, прибавил децибел он от себя, для пущей убедительности)]

За долгие годы Кеша так и не выяснил, откуда идет пар, да это и не важно.[5 - Где то там, скрытно, в каморке сидит котельщик и варит пар…] По трубам, наверное, идет – у нас все в стране идет по ним.

Помещение, где сидят мужики, немедленно начинает заполняться жарким полусырым воздухом, некоторые пытаются что-то прокричать друг другу, а потом, махнув рукой, замолкают. Когда температура достигает определенной отметки, еле терпимой для тела, кран закрывают и начинается парение вениками. Там нет понятий «подышать», «увидеть» или «послушать пар». Пар уже послушали, когда открывали вентиль.

Хотел как лучше (Быль)

Земляки наверное, иногда еще будут вспоминать курьезный случай, не так давно произошедший в этой замечательной сибирской баньке. Виновником события оказался герой всех рассказов этого произведения, собственной персоной.

А дело было так. Однажды Иннокентий Павлович умудрился перепутать эфирное масло для подкидывания на раскаленные камни банных печей с маслом массажным (все это можно приобрести сейчас где угодно). Кеша по случаю купил большой красивый флакон в Москве, бродя по какому-то огромному торговому центру, приняв продукт за смесь ароматов хвойных дерев.

«Именно такой и необходим, раза на три-четыре хватит», – практично рассуждал Кеша, держа в руках и потрясая приличного размера флакончиком.

В баню Палыч обычно приходил на пятничный сеанс, под вечер, и всегда сначала мыл парное помещение. Часто он сам и готовил мужикам душистый ароматный пар, если с собой было что плеснуть или положить на трубы.

Если имелись в наличии, то плескал различные масла или, допустим, клал на них охапку сухого донника или полыни.

Подготовка

И на этот раз, помыв предварительно помещение парной, он не спеша, со знанием дела, налил в таз воды, предварительно разболтав, напрыскал туда зеленоватое вещество из пластикового флакона с разлапистой пихтовой веткой на этикетке. Конечно, он обратил внимание, вытряхивая густую жидкость, что поверхность воды в емкости покрылась круглыми жировыми блямбами, но ему даже и в голову не пришло ничего неприличного. И обонянием каких-то особенностей запаха тоже не почуял. «На камни брошу – там и проявится букет хвойных ароматов, под испарением, – думал Палыч в тот момент. Мужикам точно понравится».

Публика в это время терпеливо ждала, когда он закончит процесс и позовет друзей на свежий пар. В бане всегда с пониманием относятся к такому ритуалу. И тут народ осознавал, что Иннокентий обо всем обществе заботится, печется, так сказать. Стоявшие в ожидании люди с вениками под мышками лениво перебрасывались между собой праздными пустыми короткими фразами.

Конфуз

Что-то… как-то… воняет…

Наконец Палыч пригласил товарищей на свежий пар и, дождавшись, когда все устроятся на полках, с важным выражением лица элегантным жестом плеснул разведенный компонент как на уложенные на горячие трубы камни, так и на разогретый прибор-агрегат. И в то же мгновенье почувствовал неладное. Вместо приятного хвойного аромата в воздухе отчетливо проявилось зловоние, очень похожее на запах пригорелого подсолнечного масла. Народ беспокойно заводил носами, начиная принюхиваться к странному смрадному явлению, с неким укором поглядывая на Кешу, стоящего внизу с тазом в руках…

Припозднившийся и поэтому зашедший последним чернявый паренек, закрывая двери, втянул ноздрями прогретый воздух и изрек финальное пояснение:

– Пирожками какими-то жареными пахнет!

Обстановка начала быстро нагреваться, да что там – накаляться! В сторону Иннокентия обратили несколько недоброжелательных взглядов, начали раздаваться, мягко говоря, нелицеприятные реплики.

Кеша насторожился, подозревая, что за такое его могут отмутузить, и отнюдь не вениками. Свежим паром не пахло совсем, зато в горячем воздухе стояла отвратительная вонь. Он и сам почувствовал, что запахло жареным – лучше побыстрее смыться, пока окружающие не «чухнули» окончательно, чего он отчудил от душевной доброты, для их же блага.

Пронесло

Слава богу, на этот раз пронесло – обошлось яркими словесными выражениями, до рукоприкладства дело не дошло. Но выслушать многочисленные недружественные высказывания в свой адрес все же пришлось.

Довольно долго потом проветривали все помещения знакомого ему до каждой кафельной плитки заведения… Процитировав Александра Бородача из телевизионной передачи «Наша Раша», Кеша попросил публику понять и простить.

Его, конечно, простили.

Затем наш герой попытался подарить остатки «пахучего» масла массажисту Олегу – не пропадать же добру, но тот принять дар отказался, пояснив, что чужими маслами не пользуется.

Тогда Иннокентий Павлович безо всякого сожаления, прямо в раздевалке, смущаясь и ни на кого не глядя, выбросил флакон, стоивший ему пятьсот рублей, в мусорную корзину. К слову, именно столько и стоит посещение бани в этом сибирском городке.

Землякам и просто ценителям данного вида досуга, читающим сейчас эти строки, Палыч обещает, что один из очерков в своей третьей книге «Общественные бани России» посвятит именно ей, ибо ему есть что рассказать. И вообще, в Сибири (в общественных банях) любят чистый пар, в виде горячей испаряющейся воды, трав-мурав там не понимают или относятся к ним с равнодушием.

На этом закончим рассказ о прибайкальской банной эпопее. Переместимся теперь на южные просторы нашего Отечества.

Продолжением очерка станет трогательный случай, произошедший с нашим героем на берегах Черного моря задолго до написания этих коротких, правдивых, совсем не придуманных заметок.

ДВОЙНИК НА ЧЕРНОМОРСКОМ ПОБЕРЕЖЬЕ (БЫЛЬ)