Автор идеи цвета

– Понятно.

Автопомощник мигнул и добавил еще одну витиеватую формулировку:

– Этикетом не возбраняется добавление в круг контактов неограниченного количества лиц при помощи личного сообщения.

– Превосходно. – Мартин недовольно нахмурился, глядя, как за дверью растворяется мерцающий силуэт.

Доктор Мартин не выносил невнятной подачи информации. Все его файлы в Галерее сведений были идеально выверены.

– «Личного сообщения лицам…» – передразнил он. – Кто вам там тексты пишет, умники. И где же мне этих лиц лично встретить, спрашивается?

Мартин покосился на кольцо и приуныл. Несмотря на случившееся, новый виток его Идеи вчера был одобрен. Как автор, он может делегировать полномочия тому, кого сочтет достойным. От мысли о проекте внутри зародилось смятение: в этот раз он вдохновенно трудился в одиночестве, и выбрать преемника было затруднительно. «Я не готов к решению», – поморщился доктор Мартин.

Снова погрузившись в невеселые раздумья о том, что его уединение обеспечивается этикетом, кредиты доверия и быта достаточны для комфортной жизни в любой дуге этого высокоразвитого и безупречно этичного мира, Мартин ждал просвета в несвойственном ему подавленном настроении.

Второй выбор… Доктор Мартин никогда не вникал в тонкости права, но был уверен, что, воспользовавшись положенной ему конфиденциальностью, сможет неограниченно долго ни с кем не контактировать. «Ха, неограниченно! – он отчаянно начал подсчитывать. – Ну и сколько мне еще осталось? Как вообще смириться с неизбежностью пребывания в этом, ставшим таким некомфортным, теле?»

Случившееся не укладывалось в логику планов, хотя Мартин не единожды в мыслях прокручивал крайне нежелательный, но возможный сценарий. Мартин долго не менялся и привык к стабильности. Он допускал, что, не наблюдая изменений постепенно, будет трудно пережить резкую метаморфозу. Но не представлял насколько.

Матери он не сообщит. Она рано или поздно узнает и поймет, что сыну нужно побыть в одиночестве. После ухода отца она пыталась вести обычную размеренную жизнь, но вскоре приняла решение расширить карту своих дорог и с тех пор выглядела довольной. Путешественники не следят за свежими новостями, так что в ближайшее время не придется ничего объяснять. Ма не одобряла даже саму идею остановки возраста. Она все еще была энергичной, красивой, очень пожилой леди. Женщин не принято называть старыми, это слово мужское: крепкое, сухое, безжалостное – старик. «Вот я теперь он и есть – старик», – мысль промелькнула ставшим уже привычным напоминанием и угасла. Они с Ма не были близки, казалось, ее мало интересовал взрослый сын. Мартин даже считал, что главные воспоминания о сыне у мамы обрываются на счастливом периоде его детства. Нечастые встречи сберегли взаимную нежность и уважение.

«Я тоже постарел, Ма», – Мартин с усилием встал и пошел варить неэтичный, требующий огромных затрат при производстве, но зато органический кофе. Конечно, можно было взять уже готовую к употреблению дымящую чашку из специальной ниши, где незамедлительно появлялось все, что нужно хозяину комнаты, но он изредка позволял себе роскошь личного участия в приготовлении напитка. Приятно самому совершать простые успокаивающие движения: наливать из тонкостенного кувшина журчащую воду, открывать емкость из легкого стекла и вдыхать первый, самый яркий аромат маслянистого темного порошка.

Кофейный запах напоминал Мартину о том воображаемом пространстве, которое мама называла уютным словом «дом», пересказывая за редкими совместными завтраками легенды о том, как устроен быт Архива. Мартин слабо верил в достоверность этих историй. Как и все члены Сообщества, он жил в индивидуальных комфортабельных помещениях: невидимая система Корпорации и смышленые машины – инструкты выполняли бытовые задачи в соответствии с пожеланиями. Корпоративные номера были похожи, как выверенный и растиражированный чертеж: светлые полупрозрачные стены, сгущающиеся белым матовым туманом для уединения, плавные линии пола, меняющиеся в соответствии с желаниями и потребностями жильцов, регулирующие освещение экраны-окна, пластичные подоконники, податливо изменяющиеся от легкого касания руки.

Э-Ли иногда добавляла в их жилище какой-нибудь дополнительный элемент: она питала слабость к стульям из материалов, имитирующих дерево. Мартин узнал от жены, увлекающейся потусторонними историями, что в Архиве есть органические растения с твердым стволом и ветвями, образующими крону, что бы это ни значило. Э-Ли пыталась объяснить, что это такое и почему так ценны предметы быта из этого материала, но Мартин не особо вникал в сбивчивые оправдания ее расточительности. Он не препятствовал обустройству номера, хотя и не считал громоздкую мебель необходимой и уж тем более, удобной – куда приятнее развалиться на принимающей форму тела выпуклости, послушно исчезающей, как только в ней пропадет надобность. Иногда он и сам чудил: настраивал параметры быта таким образом, чтобы всякие мелочи оставались в комнате, и когда накапливалось некоторое количество табличек, карточек, каталогов и прочих безделушек, Мартин подолгу перебирал их, раскладывая на специально приобретенном для необычного развлечения высоком стеллаже. Кто-то счел бы это вопиющим беспорядком, но Мартину нравилось, если пространство ненадолго наполнялось необременительным содержимым.

Доктор Мартин Пост пил остывающий кофе, сидя на низком подоконнике и смотрел сквозь прозрачную арку окна на широкую извилистую улицу с ровным светлым полотном дороги. Внизу неспешно и изящно двигались автоуборщики, устраняя тонкий пушистый слой нежданно выпавшего утром снега. Один из них закружился и замигал крошечным огоньком на овальной макушке, подставляя ее тонкому лучику, пробившемуся сквозь низкие слоистые облака. Мартин зачем-то помахал рукой, совсем как в тот вечер, когда в последний раз видел уходящего по заснеженной дороге отца.

Глава 2. Э-Ли

Э-Ли стажировалась на должность эксперта в сфере цветовых преобразований – статусная и редкая специальность. Не всякий готов посвятить себя гарантировано лишь одной Идее. Уровень защиты данных по допустимым параметрам модификации настолько высок, что, выбирая этот проект, приходилось смириться с прямотой карьерной линии: все силы будут отданы однажды выбранному делу. Должно состояться что-то действительно исключительное, чтобы появились иные варианты. Э-Лина в подобные тонкости не слишком вникала. Кто в здравом уме откажется от такой роскошной миссии? Младший эксперт Э-Ли мечтала стать первой, кто разберется с одной нерешенной задачей, как будто нарочно оставленной покинувшим мир автором Идеи цвета.

Сидя в своем небольшом временном номере, в котором поселилась, чтобы быть поближе к отделению исследований, она неторопливо разбирала записи на гладких тонких полимерных карточках, уложенных в известном только ей порядке. Э-Лина знала, что вряд ли кто-то нарушит ее уединение – плотность стен сделала комнату невидимой для возможных посетителей. Стажерский кредит доверия гарантирует защищенность от внешнего мира на восемь пунктов короткого цикла. С каждым длинным циклом драгоценный лимит увеличивался пропорционально вкладу в общее дело. Скоро она приступит к очередному витку проекта, станет настоящим экспертом, и тогда ее личное время достигнет двенадцати пунктов. Об абсолютной приватности Э-Лина пока и мечтать не смела, да и зачем ей привилегия незначительного времени полной изолированности? Э-Ли не ощущала ценности тайн, у нее их было еще совсем мало.

Все утро не покидало ощущение, что она что-то упустила. Какое такое важное событие произошло вчера? Что именно она должна помнить? Пришлось начать пересматривать заново палитры в надежде выявить ошибку или хотя бы избавиться от тревожного чувства.

По кабинету слонялся лабораторный инструкт, всем своим видом демонстрирующий незаинтересованность. Где этот лентяй пропадал, когда его вызывали, хотелось бы знать?

– Как дела, младший эксперт Э-Лина? Нужна ли тебе помощь? – нейтрально осведомился автопомощник.

Это было что-то новое: обычно угождения от этой заносчивой машины не допросишься.

– А что случилось? Ты хочешь мне что-то сообщить?

Инструкт замер. Задай она прямой вопрос про своего мужа, активировались бы резервные настройки, позволяющие передать информацию, не нарушив право приватности доктора Мартина.

– А что ты хочешь узнать? – подмигнув макушкой, намекнул он.

– Ах, с чего это сегодня такая любезность? Где-то открылся портал щедрости? Я много чего хочу знать, дружочек.

– А ты спроси, – настаивал он.

– Все что угодно? И ты ответишь?

– Отвечу.

– Ну хорошо. Скажи-ка мне, почему автор Идеи цвета установил запрет на сочетание процедур цветовой модификации тела и остановки возраста? – не особо надеясь на ответ, задала давно интересующий ее вопрос Э-Лина.

– У-у-у, – разочарованно загудел инструкт и закрутился на месте, обрабатывая полученный запрос.

– Так я и знала! – вздохнула младший эксперт.

– У-у-у, – продолжал гудеть автопомощник.

Исходившие от него горячие волны напугали Э-Лину.

– Эй, ты чего? Перестань, я пошутила! Ну что ты, малыш, остынь, не надо так стараться, ты же сломаешься! Я знаю, что это вопрос, ответ на который не найден, успокойся, пожалуйста.

– Отмени некорректный запрос! – взмолился инструкт, продолжая нагреваться. Макушка покраснела и медленно пульсировала. Еще немного, и изменения станут необратимыми. Он действительно не может ответить – обработка такого рода информации заблокирована системой Корпорации по требованию автора.

– Отменяю, отменяю! – крикнула Э-Лина.

– У-у-ф-ф…

– Так, умник, выкатывайся отсюда, не мешай мне работать!

От нахлынувшего облегчения Э-Лина разозлилась. Не хватало еще с утра пораньше сломать персонального автопомощника начальницы.

Выпроводив инструкта с напутствием остудить горячую голову, Э-Ли вернулась к своим каталогам, но дело не клеилось. Мысли разбредались, и она последовала за ними, смирившись, что поработать не получится.

В самом начале карьеры, погружаясь в тему цвета, Э-Лина наткнулась на никем не востребованные, старые, сделанные размашистым почерком записи о том, как там, в Архиве, где, по слухам, возможности общества диктовались неведомыми правилами, оттенок тела мог быть связан не то с получением неких невнятных привилегий, не то, напротив, с их лишением. Э-Лина не была уверена, что это не выдумки, ведь немногочисленные ушедшие не возвращались, и получить подтверждение не у кого. Она не верила в озабоченность различиями параметров организма, и считала, что это всего лишь страшилки – слишком уж абсурдно!

Э-Ли коллекционировала разнообразные нелепые мифы, связанные с изменениями внешности. На первом цикле обучения профессор Юнита поведала залинейную версию осуществления ухода за ногтевыми пластинами: якобы их покрывали неким веществом, изменяющим цвет снаружи. Более того, некоторые, почему-то, преимущественно, женщины, даже устанавливали на кончики пальцев специальные удлиняющие накладки. На вопрос, с какой целью все делалось и насколько ограничивало функционал кисти, многоопытная наставница не знала, что и ответить. Э-Ли недоумевала, как можно делать такое с руками, и радовалась, что в каждой индивидуальной кабинке есть специальные перчатки, аккуратно выполняющие гигиенические и эстетические процедуры. Непродолжительные и приятные манипуляции – и вот уже любуешься гладкими и блестящими пальчиками без намека на излишки рогового нароста.

Слухи про приклеивание дополнительных волос на веки или изменение цвета глаз путем наложения тонких полимерных накладок прямо на роговицу, а уж тем более про добровольное искажение черт лица Э-Ли всерьез не воспринимала – как-то невообразимо такое. Кто в здравом уме станет отказываться от уникальных особенностей? Это неэтично и даже, наверное, незаконно! Каждый ценен неповторимостью, ею дорожат, не разменивая на готовый шаблон. Совершенно ясно, что полезно преображать только исходные параметры, поддающиеся переменам изнутри.

Идея цвета обеспечивает осуществимость благоприятных модификаций: увлекательную игру с пигментом. Естественный и приятный процесс, деликатно запускаемый без каких-либо последствий для организма. Процедуры все еще медленные и требуют постоянного контроля, но проект развивается, и в будущем у желающих появится еще больше выбора. Как чудесно будет уснуть, к примеру, голубоглазым брюнетом с оливковой кожей, а проснуться кареглазым блондином с лазурным телом. Расширением спектра цветовых решений и динамикой изменений и занимаются эксперты проекта. Сейчас это роскошное развлечение не для всех – статусная забава для молодежи, готовой потрудиться ради перспективы получить перемены и утешение для выбравших естественное линейное старение.

Цель Э-Лины была амбициозной: сделать индустрию цветовой модификации общедоступной. Нужно только как-то обойти непонятное табу, установленное давным-давно самим автором Идеи цвета – профессором Катром. Э-Ли сомневалась в том, что знаменитый исследователь был приятным человеком. Младший эксперт изучала немногочисленные незасекреченные карточки профессора, и ее пугали описанные методы. То, как автор начинал свои опыты, вызывало одновременно интерес и отвращение. Она бы так не смогла. Но великий – не значит хороший, это Э-Лина тоже понимала.

Ей было досадно от авторского вето и хотелось дать цвет остановившим возраст – для них особенно значимо ощущение перемен! С ума ведь можно сойти от безнадежной неизменности.

Э-Лина ценила имеющиеся вероятности и мечтала стать причастной к их расширению, в том числе и ради себя. Втайне от всех она и сама прошла процедуру фиксации возраста, импульсивно воспользовавшись приоткрытым профессором Юнитой во время проведения процедуры входом в специальную комнату. Не удержалась от искушения: любопытство заставило Э-Ли проникнуть туда и все испытать на себе. Само действо не оправдало ожиданий: просто мгновенный всполох зеленого света и ничего больше. Зато теперь она навсегда останется такой же юной и прелестной, как в тот день. Э-Лину не смущало, что она скрыла первый выбор от Мартина – это ее право. Догадываясь о мечтах Мартина добавить ей цвета, видя его наивные попытки скрыть это желание, она даже сочувствовала мужу. Безусловно, он будет разочарован, если узнает, что это уже невыполнимо. Когда-нибудь он заметит, что жена не меняется, тогда, конечно, придется признаться. Э-Ли больше опасалась гнева наставницы, но гнала от себя пугающие мысли, надеясь, что Юните еще долго будет недосуг присматриваться к помощнице.

«Времени еще предостаточно», – успокаивала Э-Лина иногда досаждавшее чувство вины. Когда она разберется с нелепым препятствием к получению цвета для остановивших возраст, Юнита простит этот небольшой обман. Э-Лина и не подозревала, что задача имеет только одно решение. Никто не знал ответа на этот вопрос, кроме самого автора Идеи цвета, давно покинувшего Сообщество.

– Эл, дорогая, тебя ждет Джей-Апельсинка, о чем ты опять мечтаешь, детка? – ставшие полупрозрачными стены не скрывали негодующее мелькание синеватой макушки вернувшегося и потребовавшего внимания лабораторного инструкта. Судя по бодрому нагловатому тону, за его целостность можно было больше не волноваться.