Мы все порой смотрим на звезды

– Хидео говорит, что отец ищет управляющего, которому можно передать дела. Но пока – безуспешно, – Митч еще сильнее сжал кружку после этих слов.

– Уверен, что у него получится найти нужного человека и очень быстро. Вот увидишь! – бесполезность этих слов понимали оба собеседника, но найти верный ключ к загадочной японской душе для Димы оказалось не так просто, – может, попробуешь позвонить ему? Вдруг в этот раз…

– Нет! – молниеносно, словно взмахнув самурайским мечем, перебил Диму Митч, – настоящие японцы никогда не нарушают данные клятвы, – и сделав продолжительную паузу, добавил, – мой отец – настоящий японец.

Такого резкого и импульсивного ответа Дима явно не ожидал, отчего даже дернулся на стуле. У них с Митчем крайне редко случаются глубокие и серьезные разговоры на болезненные темы, но именно в такие моменты открывается взору та огромная и непреодолимая пропасть в их мировоззрениях, обычно скрытная и никоем образом не проявляющая себя в рутине повседневности.

Поняв, что дальнейший разговор сможет причинить еще больше боли и трудностей другу, Митч встал и быстрым шагом направился из кафетерия в сторону лаборатории, все же найдя в себе силы кивнуть Диме.

Оставшись один и неторопливо допивая чай, Дима еще раз прокрутил в голове все известные ему подробности жизни Митча, в сотый раз пытаясь понять, может ли он помочь восстановить родственные связи в одной отдельно взятой японской семье.

История Митча

Митч родился в Японии в городе Киото, древней столице этого загадочного островного государства. Его отец, Нобуо Миямото – владелец небольшого магазинчика на окраине города. Становясь старше, он все больше времени уделял духовной жизни, став прихожанином крупного буддистского храма Дайго-дзи в родном городе. Когда родился старший сын, Нобуо назвал его Мичайо, что означает «человек на правильном пути». Позднее у Нобуо родились еще двое детей – сын и дочь.

Привив своим детям склонность к религиозной жизни, он был уверен, что Мичайо пойдет по стопам отца, выбрав шингон-буддизм[1 - Шингон или Сингон – основная школа буддизма в Японии.] своей религией. Но одно событие перевернуло все вверх ногами.

Будучи на втором курсе Токийского Университета, Мичайо посетил конференцию по астрофизике, проходившую там. Его, дотошного и прагматичного студента до глубины души поразил доклад российского профессора Горина о природе загадочных радиоэлектронных сигналов из центра соседней галактики. Сумев застать русского профессора в кулуарах конференции, Мичайо, не скрывая свойственного только японцам восхищения, граничащего порой с обожествлением, поделился своими впечатлениями и, неожиданно для Горина, попросился в команду ученого. Тот, в свою очередь увидев в невысоком худощавом студенте близкие себе черты характера и нужные для работы над международным проектом качества, пообещал помочь.

Спустя полгода непрерывной переписки с профессором, Мичайо, чудом попав в программу по культурному обмену между студентами Токио и Москвы, не без участия в этом самого Горина, оказался на месяц в российской столице. Ожидания студента от Москвы и российского научного сообщества не оправдались совершенно, впустив в душу нарастающие разочарование и тоску по родине. Но посетив в рамках очередной экскурсии, организованной для студентов-иностранцев, Новодевичий Монастырь и побывав там на торжественной службе в честь одного из Престольных Православных праздников, Мичайо неожиданно для себя почувствовал небывалое прежде единение с происходящим вокруг, ощутил близость и иррациональное стремление к новой и, казалось бы, совершенно чуждой себе религии.

Необъяснимая тяга к Православию и еще, пожалуй, взаимный интерес к работе с Гориным, позволили Мичайо принять трудное волевое решение и вопреки воле отца после окончания Токийского университета все же поступить в аспирантуру Астрономического Института под начало профессора.

Там-то и произошло знакомство Мичайо и Димы, который в одно время с японцем влился в ряды аспирантов Горина. Моментально найдя общий язык, Дима с легкой руки наградил коллегу новым и более практичным именем «Митч», которое на удивление быстро и легко прижилось в коллективе, за его пределами и даже среди наиболее прогрессивной части семьи японца.

Вся дальнейшая жизнь Митча в Москве сводилась к работе на кафедре и скрытному от окружения погружению в мир Православия. И если принять всю его жизнь за сто процентов, то суммарно эти два мира боролись за добрые девяносто процентов, отвоевывая друг у друга время по крупицам и оставляя на прочие мелочи жизни крошечную и смешную десятую часть. Заставить же японца выйти из, как казалось, замкнутого круга мог только Дима, хотя с каждым годом это становилось все сложней.

Отец Митча

Что до отца Митча, тот, с неохотой отпуская сына в Токио, предчувствовал появление в будущем огромной и непреодолимой пропасти между ними, связанной, как оказалось потом, не столько с гигантским по меркам Нобуо расстоянием до столицы северного соседа, сколько с изменениями в сознании и мировоззрении сына.

Переезд Мичайо в Россию стал причиной тяжелого, продолжительного и болезненного разговора с сыном, после которого здоровье Нобуо пошатнулось. Отчасти потому, что сын открыто делился только одной причиной своего переезда, тщательно и стыдливо скрывая другую.

Когда новость о смене вероисповедания Мичайо наконец дошла до Нобуо, тот в несвойственной себе манере разразился гневными проклятиями в адрес сына, клятвенно дав себе обещание навсегда вычеркнуть его из своей жизни.

С тех пор они не общались, несмотря на многочисленные попытки помириться со стороны самого Митча, его брата, сестры и даже мамы, которая, несмотря на материнскую тоску по сыну, крайне редко позволяла себе выступать против воли мужа.

Русское-народное хокку

Мысль о том, что воссоединить Митча с отцом невозможно, не давала Диме покоя. В его семье не существовало проблем с личным выбором, так же, как и не было запретных тем для общения. Единственным конфликтным моментом между ним и родителями стал выбор любимой футбольной команды. Тогда Дима перед началом телетрансляции футбольного матча Торпедо-Зенит честно признался отцу, что больше не болеет за Торпедо, выбрав себе в любимцы московский Локомотив. Отец, страстный поклонник черно-белых, мрачно выслушав речь сына, лишь молча встал, оделся и ушел из дома.

Вернулся он спустя двадцать минут, сунул руку в пакет, достал оттуда лаймовое пиво с розовой этикеткой и со словами: «держи, я слышал, вы – девочки, такое пьете» смачно заржал.

Непрерывный поток воспоминаний и размышлений прервало сообщение от Кости, младшего сотрудника лаборатории: «Борисыч собирает всех в лабе». Дима, опомнившись и залпом допив остывший чай, быстрым шагом направился в рабочий кабинет. Зайдя внутрь и первым делом найдя взглядом Митча, он спросил: «Ты как?».

– Я хорошо, – улыбнулся японец и процитировал хокку, коих он знал по ощущениям Димы бесконечное количество:

Я поднялся на холм,
Полон грусти – и что же:
Там шиповник в цвету!

– Удивительный вы народ – японцы! – выдохнув, улыбнулся Дима, не переставая удивляться умению японца находить прекрасное там, где русскому человеку видится сплошной и кромешный мрак. Немного поразмыслив, Дима парировал:

Яичко разбито,
Бабка с дедом рыдают.
Но я же курица, в конце концов!

Только познакомившись с Митчем, Дима сразу восхитился манерам, воспитанию и образованности японца. Помимо прочего, Митч хранил в голове бесчисленное количество японских стихотворений – хайку, которые у нас почему-то известны как хокку. Потратив года полтора, Митч перевел большую часть известных себе хайку на русский язык, став самым популярным переводчиком одного из тематических сайтов.

Со временем, Дима стал понимать смысл и настроение этих, казалось, незатейливых трехстишей, научился восхищаясь их глубиной и простотой. Первое время он даже пытался подбирать аналогичные по смыслу русские пословицы и поговорки, однако, так и не сумев преуспеть в этом, решил сам выступить в роли автора, назвав это «русское-народное хокку». С тех пор, культурно-поэтическая дуэль стала неотъемлемой частью общения в интернациональном коллективе.

Подготовка к конференции

– Лингвисты, вы кафедрой не ошиблись? здесь радиоастрономия! – не отрываясь от мобильного, подметил Костя, все это время сидевший в углу за своим рабочим местом.

– Ты смотри! Уголок «батрачу-левачу» вышел из тени, – довольно подметил Дима, намекая на постоянные подработки Кости «на сторону».

Пока Дима и Костя обменивались ехидными гримасами, что уже стало неотъемлемой частью жизни маленького коллектива, Митч серьезно спросил:

– А зачем Сенсей нас так рано всех собирает? – вопрос был адресован Косте, который чуть раньше разослал сообщения коллегам.

– Не знаю, мы в коридоре встретились утром, он весь в мыле был, попросил срочно всех собрать, – пожал плечами самый юный сотрудник лаборатории.

– Значит, что-то серьезное, если даже мыло не успел смыть.

В этот момент открылась дверь, и взмыленный Сергей Борисович с порога перешел сразу к сути:

– Все в сборе, молодцы! У меня отличная новость – мы только что получили визы в Англию. Все четверо!

– И я тоже? – эта новость так поразила Костю, что тот в одно мгновение выпрямился на стуле, удивленно уставившись в руководителя. Заинтересованный и включенный в рабочий процесс Костя – явление редкое, даже по меркам тех редких космических явлений, который он изучал.

– Эммм… ну да, ты же числишься в соавторах статьи. Оргкомитет, когда запрос в английское посольство делал, всех нас четверых указал, – пояснил Горин, – так что дружно, с удвоенным энтузиазмом готовимся к конференции! А я в бухгалтерию пошел, командировочные нам оформлять!

С этими словами Сергей Борисович скинул верхнюю одежду на свободный гостевой стул и снова исчез.

– Совсем не похоже на Сенсея, – отметил Митч крайне несвойственное поведение руководителя.

– Да он же спит и видит, чтобы понравиться Стивенсону, не о чем больше думать не может, – грубовато, но, по существу, ответил Костя.

– А ты, я смотрю, не сильно рад, – Дима отметил негатив Кости по отношению к своему неожиданному участию в конференции.

– Мы же все прекрасно понимаем, – забурчал Костя, снова погружаясь в свой телефон, – Борисычу нужны только вы с Митчем, чтобы попасть в СКЕЙ[2 - SKA (по русс. СКЕЙ) или Square Kilometre Array – международный астрономический проект по созданию крупнейшего в мире радиоинтерферометра]. Я ему как телеге пятое колесо.

Пока Митч пытался понять, как связано пятое, скорее всего запасное, колесо с негативной интонацией Кости, Дима вспомнил, как его любимый Локомотив лет двадцать назад тоже называли пятым колесом в телеге московских футбольных клубов.

– Да с чего ты взял? Без твоего гениального кода мы бы ни за что не успели подать статью вовремя. И уже точно не получили бы приглашение в Джодрелл-Бэнк.

– Только Борисычу до это нет дела. Если бы не оргкомитет, сидеть мне здесь в Москве, пока вы в Манчестере по пабам ходите.