Откуда ты родом, душа?

Такая хандра?

И дождик желанный,

Твой шорох – предлог

Душе бесталанной

Всплакнуть под шумок.

Откуда ж кручина

И сердца вдовство?

Хандра без причины

И ни от чего.

Хандра ниоткуда,

На то и хандра,

Когда не от худа

И не от добра»

.

По сути дела, состояние неудовлетворенности и стремление разрешить его во что бы то ни стало пронизывает не только творчество великих созидателей, но и жизнь простого человека мало причастного к процессу творчества в любой сфере. Взять хотя бы Сократа с его максимой неудовлетворенности в сфере познания самого себя, или Августина с его страстной «Исповедью» души, озабоченной греховностью плоти, или Кафку недовольного даже своим довольством. А разве религиозная вера не является стремлением нашей души найти в Боге так и не найденное в нашей личной и социальной жизни удовлетворение?

Мы постоянно бываем недовольны своей работой и тем положением, которое мы занимаем в обществе, недовольны своими детьми и теми детьми, которых они выбирают себе в друзья, недовольны собственной квартирой и той местностью, где мы проживаем, недовольны тем, что живем не той жизнью, которой хотелось бы жить и недовольны тысячью дел, которые нам приходится выполнить и т. д. и т. п. Как заметил Бодлер:

«Эта жизнь – больница, где каждый больной одержим желанием переменить постель. Один хотел бы страдать у печки, а другой думает, что он выздоровел бы у окна. Мне кажется, что мне всегда было бы хорошо там, где меня нет»

.

А потому, вся наша жизнь со всеми ее увлечениями и опасениями, поисками собственного пути и попытками выразить себя в деятельности и творчестве, психическими заболеваниями и пороками представляет собой, по сути дела, тотальное бегство от преследующей нас неудовлетворенности. И наше счастье в том, что эта неудовлетворенность способна сформировать активную часть нашей души, взывающую к деятельности и создающую необходимую разность потенциалов между тем, что мы хотим и тем, на что мы способны. И эта разность равна нашему желанию.

До настоящего момента мы говорили просто о состоянии неудовлетворенности, не указывая ни на конкретные ее источники, ни на те сферы приложения нашей деятельности, в которых она разрешается. Теперь же нам предстоит разграничить и хотя бы кратко охарактеризовать эти источники, а так же указать на те направления деятельности, где энергия неудовлетворенности находит свое воплощение.

В соответствии с основными потребностями человека – витальными, психическими и духовными – неудовлетворенность можно, по всей видимости, разделить на три категории:

1. Физиологическую.

2. Душевную.

3. Эстетическую.

I. Начнем с того, что источник нашего неудовлетворенного состояния имеет место в физиологии человека, в его инстинктах и физиологических потребностях. В связи с этим следует различать, во-первых, удовольствие как удовлетворение циклически возникающих животных инстинктов, которое справедливее было бы назвать потребностью в утолении физиологической жажды, и, во-вторых, удовольствие как удовлетворение, положим, спонтанной духовной потребности к познанию окружающей действительности средствами игры, фантазии, искусства, науки и т. д., то есть удовольствие как эстетический фактор разрешения душевной или духовной неудовлетворенности.

Поэтому вряд ли правомерно было бы сказать, что голодный хищник, пожирающий пойманную им жертву, или человек, получающий сексуальное наслаждение, испытывают удовольствие: скорее всего, они утоляют свою природную физиологическую жажду. (Существительное «удовольствие» так прочно прилепилось к прилагательному «сексуальное» только потому, что с сексом бок-о-бок соседствует любовь). Так что удовольствие больше соотносится с возвышенным и духовным чувством любви, а не с сексуальным чувством, которое присуще любому более или менее развитому животному организму. Можно сказать, что принципом утоления жажды руководствуется животная часть нашего организма, в то время как принципом удовольствия – в основном душевная и духовная составляющая нашей психической организации.

2. Второй тип неудовлетворенности это душевная неудовлетворенность, та, которая приобретается человеком в процессе его жизни и деятельности. Все мы обладаем и положительными и отрицательными душевными качествами: нам присуще и стремление к справедливости, и сострадание к близким нам людям, и в то же время мы и завистливы, и честолюбивы, и тщеславны.

Уже на заре европейской цивилизации Гомер своим «наивным» мышлением уловил тот психологический факт, что удовлетворение какой-либо, пускай даже и негативной, душевной потребности (например, в плаче, жалобе, скорби и т. д.) может привести к позитивному результату – облегчению или наслаждению.

Так что история вопроса о катарсисе началась, быть может, не с Аристотеля, считавшего, что трагедия способствует очищению человека от аффектов и получению удовольствия, и даже не с пифагорейцев, рекомендовавших музыку для очищения души, а, скорее всего, с Гомера, который полагал, что горе и скорбь приводят, в конечном счете, к наслаждению. Так, Одиссей у Гомера даже в скорбном плаче находит усладу («скорбною сладостью плача»

, а «Пелид благородный» (Ахиллес) наслаждается слезами, вспоминая своего отца и Патрокла

. (Да и мы с вами на собственном опыте прекрасно знаем, какое облегчение доставляют нам подобные негативные переживаний). Разница только в том, что гомеровские герои переживают трагедию в собственной душе, «вызывая» ее посредством воспоминания и представления образа близких им людей, в то время как зрители античной трагедии (по Аристотелю) испытывают очищение от созерцания игры актеров и сопереживания им. И для тех и для других катарсис заключается, скорее всего, в «изживании» страдания и исходящего от него неудовлетворенного состояния посредством излияния собственной души с помощью плача или переживания за героев и близких.

Душа в своей естественности и непосредственности подобна ребенку: как малыш, сам того не осознавая, получает удовольствие от движения и игры, так и душа взрослого получает удовольствие, проявляя себя в переживании и сострадании, чувствах и эмоциях, страстях и аффектах. Но исходным позывом как к тому, так и к другому является не стремление получить удовольствие, а стремление, как мы указали ранее, избежать неудовлетворенности, вытекающей из длительности неподвижного состояния тела ребенка в первом случае и неудовлетворенности, вызванной продолжительным отсутствием разряжающей нашу психику деятельности во втором случае.

Как известно, излить свою душу означает освободить ее от груза тяготившего неудовлетворенного состояния, которое явилось осадком нашего страдания. Мы редко когда «плачемся в жилетку» в то время, когда наша душа страдает – в этот момент нам видеть никого не хочется; только отстрадав и обдумав как следует собственное положение, нас тянет излить свою душу близкому нам человеку. Страдают – в одиночестве, изживают страдание – посредством деятельности в окружающем нас мире, среди людей и природы.

3. Кроме того, нисколько не рискуя отступить от истины, можно предположить, что одним из ключей, питающих озеро нашей неудовлетворенности, являются заложенные в нас, но еще не реализованные – полностью или частично – природные способности и таланты. То есть, неудовлетворенность может исходить как от упомянутого нами ранее «наличного» страдания, страдания, вызванного реальными «внешними» жизненными обстоятельствами, так и от бессознательного (или полубессознательного) страдания, спровоцированного невозможностью или затруднительностью реализации своих природных способностей и талантов к какому-либо роду деятельности. Эта неудовлетворенность в природе человека. Она изначальна. Стремление к реализации вынуждает человека пожертвовать теми или иными общепризнанными и общедоступными благами и взвалить на себя бремя такой деятельности, награда за которую порою бывает весьма проблематична. Но зато реализация поставленной нами задачи приносит громадное – пускай и кратковременное – эстетическое удовлетворение.

Так, например, результаты научно-технического прогресса, хотя и практичны в использовании, но они не доставляют простому человеку ощущение удовольствия; последнее испытывает создатель этих новых реальностей (предметов, идей и т. д.) – ученый, теоретик, изобретатель. Наверняка, Эдисон испытывал громадное эстетическое удовольствие от своих изобретений – иначе бы он не изобретал, – но мы-то вряд ли испытываем чувство удовольствия, зажигая лампу накаливания, отчасти им изобретенную. А все потому, что его изобретение явилось результатом разрешения неудовлетворенности, которую он испытывал до рождения своей идеи, а мы всего лишь получили готовым результат этой идеи, не испытав никакой предварительной неудовлетворенности. В данном случае разрешение ситуации неудовлетворенности связано получением эстетического удовольствия, которое является наградой за поиск.

В эстетической неудовлетворенности заключена невысказанность нашей души. Это и есть та самая разность потенциалов, которая притягивает наш интерес к тому или иному роду искусства и которая «вынуждает» действовать наиболее адекватным образом именно в той области, где мы, по своей природе, наиболее плодотворны и где происходит наша максимальная творческая самореализация.

Так что эстетическая неудовлетворенность призвана разрешать конфликт между нашим призванием и нашей душой, в то время как душевная неудовлетворенность – между нашей душой и нашим социальным окружением.

В данном случае, то есть при наличии таланта к какому-либо роду деятельности, естественно, может возникнуть вопрос: так что же все-таки служит основным импульсом к творческой деятельности: неудовлетворенность существующим положением, в котором мы на данный момент оказались, или внутренняя склонность нашей души к подобной деятельности, определяемая генетически заложенными природными способностями и талантами.

Скорее всего, мы все время «скатываемся» от неудовлетворенности к той деятельности, к которой у нас имеется внутренняя склонность. То есть естественный «наклон» плоскости разрешения проблемы неудовлетворенности, как правило, в сторону внутренней склонности нашей души к какому-либо роду деятельности. К тому же, внутренняя склонность, вследствие затруднительности ее реализации, продуцирует собственную «внутреннюю» неудовлетворенность, которая накладывается на неудовлетворенность «внешнюю», определяемую всей совокупностью жизненных обстоятельств.

В соответствии с приведенными нами типами неудовлетворенности, направления, в русле которых «срабатывается» энергия неудовлетворенности, следующие:

1. Позитивная деятельность, направленная на удовлетворение жизненно необходимых физиологических потребностей.

2. Деятельность, направленная на удовлетворение душевных потребностей. В том числе:

а). Позитивная деятельность как удовлетворение этических и личностных потребностей, каковыми являются стремление к справедливости, тщеславие, гордость, завистливость и т. д.

б). Негативная деятельность как удовлетворение непомерных амбиций и притязаний: тирания, садизм, криминал и т. д.

в). Негативная деятельность как оправдание собственного существования посредством отрицания или обесценивания каких-либо существующих ценностей, которыми обладают другие люди, группы людей, классы. Это месть обществу за собственное бессилье. Это направление, согласно Ницше

и Шелеру

, принадлежит людям ресентимента.

г). Психо-соматическое направление как уход от действительности в болезнь, алкоголизм, наркоманию, неврозы, психозы и т. д.

3. Позитивное направление деятельности в сфере искусства и науки как реализация природных способностей и талантов, приносящая эстетическое удовлетворение.

Возвращаясь к самому началу данного раздела, можно сказать следующее. Если рассматривать искусство в филогенетическом плане, страдание человека на определенной ступени его развития стало откристаллизовываться в чувство неудовлетворенности собственным положением в этом реальном – и не таком уж гостеприимном – мире, которое (чувство) у определенной и немногочисленной части человеческого рода вызвало потребность в реализации собственной деятельности в, хотя и не такой уж близкой к реальности, но все же с ней связанной и ее отражающей, духовной сфере, которая впоследствии и была названа искусством. При этом указанная специфическая потребность инициировала развитие определенных талантов, способных не только решать конкретные задачи, но и накапливаться в генофонде и передаваться в поколениях. Искусство как раз к тому и призвано, чтобы побуждать наши эмоции и чувства к действию, поскольку невысказанность нашей души порождает ту благодатную неудовлетворенность, реализация которой приводит либо к социально-материальной деятельности, либо к творческой деятельности в сфере искусства.