Сверху

Сверху
Иван Андреевич Банников

Пионер Миша живёт в Москве, учится в школе, любуется заснеженными склонами Эвереста, ухаживает за фиолетовыми коровами и готовится выбрать будущую профессию. Он всем сердцем ненавидит жестоких кочевников из нижнего мира и готов отдать жизнь за страну. Но в один день привычный мир начинает рушиться, и жестокая страшная правда ставит его перед самым важным решением.

Иван Банников

Сверху

29 февраля

Миша украдкой посмотрел на Нину и тут же устыдился своего неподобающего интереса к однокласснице.

К тому же, он на несколько секунд отвлёкся от важного урока, и это было недопустимо. Каждая мелочь могла стать решающей на предстоящих майских экзаменах.

– …Они вели исключительно миролюбивый образ жизни, занимаясь земледелием и строительством на земле, которую занимали в течение многих тысячелетий, – продолжала увлечённо рассказывать Алевтина Павловна. Она стояла у экрана, на котором демонстрировалась карта континента. – Они развивали науку и все виды искусства. Всячески избегали ведения военных действия и всегда старались занимать нейтральное положение в отношениях со всеми соседями. Но, к великому сожалению, их это не спасло. Почему?

Миша тут же поднял руку, чтобы опередить всезнайку Петрова.

– Да, Михаил, – учительница позволила ему встать и ответить.

– Потому что общество кочевников не могло удовлетвориться тем, что имело, – он принялся излагать заученными фразами прочитанную вчера главу. – Они всегда жаждали большего, завидовали благополучному быту мирных оседлых соседей. В дополнение ко всему, они не могли производить те блага, которые прочно интегрировали в свой быт и в которых жизненно нуждались.

– Правильно, – сдержанно кивнула Алевтина Павловна. – Но это не весь ответ.

Миша напряг память, чтобы припомнить нужное место, но Петров не оставил ему шанса.

– Потому что религия кочевников не подразумевала существование иных обществ, кроме как кочевых! – выпалил одноклассник, не дождавшись позволения учительницы, за что и получил её укоризненный взгляд.

– И? – она нетерпеливо помахала кистью, призывая выскочку завершить ответ.

– И они направляли все свои усилия и ресурсы на искоренение оседлого образа жизни.

– Обоим четыре с минусом, – строго сказала Алевтина Павловна, укоризненно качая головой. – Аркадий, неприемлемо перебивать одноклассника и давать ответ без разрешения.

Миша упал на стул и с ненавистью посмотрел на тщедушного Петрова, который в очередной раз лишил его высшей оценки. Нина оглянулась и бросила на Мишу насмешливый взгляд, отчего кровь бросилась в голову. Потом она демонстративно поправила свои прекрасные золотистые волосы, зная, что он следит за каждым её движением.

– Алевтина Павловна, – притворно нежным голосочком обратилась девочка к учительнице, которая в этот момент проставляла оценки в журнале. – Неужели никак нельзя было остановить эти войны и истребление оседлого народа?

– Кочевников было слишком много, – учительница печально покачала седой головой и посмотрела в окно, по которому текли обильные потоки воды. – Они были непримиримы. И они не желали останавливаться.

– Неужели нельзя было дать им отпор? – со странным насмешливым выражением спросила Нина, и половина учеников посмотрела на неё с удивлением. – Чтобы закончить нападки… Ведь наверняка было оружие…

– Я прямо ушам своим не верю! – возмутилась учительница. – Белоусова, как ты себе представляешь это?! Отказаться от самой главной идеи ненасильственного развития, которую с самого зарождения развивал и хранил наш народ?! Бросить науку и искусство?! Тоже взять в руки оружие?! Уподобиться дикарям и варварам?! Я вижу, ты очень плохо поняла эту тему. Останешься после уроков, и мы вместе ещё раз всё прочитаем!

– После уроков я иду помогать на ферму, – недовольно надулась девочка, раздражённо поведя плечом.

– Ничего, ты вполне можешь задержаться на двадцать минут, – категорично заявила Алевтина Павловна и поджала губы, глядя на ученицу осуждающе.

Миша был восхищён невиданным бунтарством Нины, которая заметно отличалась от остальных одноклассников. И не только своей красотой и высоким ростом, но и каким-то особым отношением к жизни, которое зачастую балансировало на грани дозволенного.

Прозвенел звонок, но ученики остались на своих местах, потому что знали, что звонок предназначен в первую очередь для преподавателей, а уже потом для них. Только когда учительница закончила проставлять оценки в электронном журнале и вышла в коридор, все вскочили с мест.

Миша поправил галстук, чуть слышно откашлялся и медленно направился в сторону Нины, которая весело обсуждала с остальными девчонками жёсткие правила, установленные в отношении женской школьной формы. Она возвышалась над ними как минимум на голову и казалась взрослее. И красивее всех.

– А я вообще слышала, что такая форма представляет собой самое лакомое для педофилов, – выдала Нина, и несколько девочек тут же захихикали, переглядываясь с заговорщическим видом.

Миша не понял шутки, потому что не знал, кто такие педофилы. Равно как не знали этого и остальные одноклассники. В нерешительности он замер за её спиной, интуитивно подозревая, что в сказанном скрывалось что-то неприличное. А неприличное ему категорически не нравилось, ведь это выходило за рамки позволенного. Впрочем, он тут же успокоил сам себя – просто Нина гораздо более развитая, чем большинство сверстников. И знает о жизни больше, чем они. Если бы он сам знал, кто такие педофилы, то, скорее всего, ему эта шутка показалась бы забавной, а не неприличной.

Нина оглянулась и посмотрела на него в упор. А потом склонилась к лучшей подруге, Наташке Васнецовой и что-то шепнула той на ухо. Наташка прыснула со смеху, Миша вспыхнул и как ошпаренный выскочил из кабинета.

Шагая по коридору, мальчик миновал несколько дверей и остановился возле кабинета химии, из которого слышалось какое-то еле слышное жужжание. Миша развернулся к окну и вгляделся в серое тяжёлое небо, которое уже третий месяц подряд изливало из себя огромные массы воды.

– Всё-таки странная весна какая-то, – пробормотал он еле слышно, рассеянно разглядывая тёмно-зелёную листву пальм, растущих в маленьком школьном парке.

Мысли унеслись далеко, он даже перестал замечать крики и беготню учеников в коридоре. Миша усиленно раздумывал над тем, как ему пригласить Нину на выпускной бал. Это радостное и церемониальное событие должно было стать знаковым рубежом, чтобы обозначить переход выпускников во взрослую жизнь. И ему хотелось сделать что-то по-настоящему взрослое, чтобы продемонстрировать всему миру и себе самому, что он наконец-то стал мужчиной. «Запоздало стал», – неизменно прокомментировала бы бабушка, вечно недовольная средними успехами внука.

С пальм взгляд мальчика переместился на здание Министерства Экономики, стоящее через дорогу, а с его стеклянных башен неизбежно соскользнул на крутые склоны гигантского Эвереста, смутно проступающие сквозь серые облака. Поверхность главной горы Западных Альп казалась почти чёрной из-за густого елового леса, насквозь пропитанного бесконечными дождями. Впрочем, водой, кажется, был пропитан не только лес, но уже и весь мир. Огромная гора уходила в небо, и увидеть её вечно заснеженную вершину при такой погоде было невозможно.

Звонок с перемены вырвал Мишу из раздумий, и он бросился обратно в кабинет, куда уже входил преподаватель по литературе.

Литературу Миша не любил и на отличную оценку не претендовал, поэтому сильно и не старался. К тому же, сегодня он мог вообще расслабиться, потому что уже гарантированно заработал твёрдую четвёрку, написав за семестр больше всех аналитических работ и сочинений-фантазий. Преподаватель озаботился троечниками и двоечниками, и это позволило Мише весь урок промечтать о танцах с Ниной, светлая голова которой маячила впереди. Он украдкой рассматривал нежную белокожую шею и грезил о совместной прогулке по Праге в эти выходные. Красивая мангровая заводь с каменными мостиками и вечно голодными голубыми лебедями подарила бы им нужную романтическую атмосферу… И как знать…

Литература завершала сегодняшнюю учёбу. Когда прозвенел звонок, Миша убрал учебный планшет в рюкзак, бросил молниеносный обожающий взгляд на Нину и выскочил в коридор.

У девятых и десятых классов сегодня значился день обязательных общественных работ. За вторую половину дня следовало сделать очень много дел, поэтому Миша не позволил себя терять время понапрасну, а быстро спустился на первый этаж, купил в столовой булочку и пять варёных сосисок (получив из-за этого осуждающий взгляд поварихи, которая явно порицала такую несдержанность в расходах и потреблении), забрал из гардероба пластиковый дождевик сдержанного синего цвета, оделся и выскочил под дождь.

На улице оказалось непривычно прохладно. Сильный ветер спускался с гор и дул вдоль проспекта Пушкина, колыхая ветви взъерошенных персиковых деревьев. Под пеленой дождя Москва была не похожа сама на себя. Миша поёжился, застегнул поплотнее дождевик и потрусил в сторону автобусной остановки. Обычно он старался перемещаться пешком, как и всякий сознательный москвич, но фермы находились далеко, на краю города, у Чёрных скал. В принципе, и туда можно было дотопать ногами, но такой вариант казался Мише в высшей степени нерациональным – и слишком энергозатратно, и слишком долго. Драгоценное время следовало беречь.

К тому моменту, когда подошёл автобус, следующий до Чёрных скал, на остановке собралось больше сорока учеников старших классов, которым сегодня по разнарядке достались работы с животными. Сильный порывистый ветер трепал дождевики и швырял в лица крупные капли дождя, поэтому дети стояли сгорбившись и сбившись в плотную толпу, защищая от порывов ветра девочек, которых поставили в середину.

Длинный сочленённый автобус, состоящий из трёх сегментов, ловко вырулил из-за угла и быстро подкатил к остановке, дети оживились и радостно загалдели. Пропустив вперёд девочек, Миша зашёл в автобус в числе последних. Кирилл из параллельного класса не упустил случая наступить ему на ногу, и Миша посмотрел на него неприязненно, но удержался от нехороших слов, противоречащих принципам настоящего пионера. Правила и воспитание требовали, чтобы дети всегда оставались миролюбивыми и дружелюбными по отношению ко всем гражданам, но Миша с Кириллом были заклятыми врагами с самого первого класса, и это невозможно было изменить…

Миша быстро приложил левое запястье к сканеру, оплачивая проезд, и пробрался к заднему окну, где находилось его любимое место.

Автобус бодро колесил по центральному проспекту, собирая продрогших учеников других школ, но Миша этого почти не замечал. Уставившись невидящим взглядом на стекло, по которому текла вода, он размышлял о Нине. Ему не давал покоя вопрос, почему же Нина так сильно отличается от остальных одноклассников. Возможно, она и правда особенная. Но что, если это всего лишь любовь? И только поэтому она кажется ему особенной и ни на кого не похожей… Эта мысль Мишу напугала, потому что подобные эмоции в его возрасте считались неприемлемыми и категорически порицались обществом. В защиту себя самого он тут же стал приводить доводы, что Нина такая необычная из-за того, что отец у неё тоже необычный. Как-никак профессор иностранных дел. Наверняка, очень умный человек. И ему досталась самая тяжкая ноша – работать с теми, снизу…

Тут его мысли перешли на тех, кого он ненавидел по-настоящему, всем разумом – на обитателей равнины.

– Чёртовы ублюдки, – прорычал он еле слышно страшное ругательство, которое недавно случайно услышал от отца, читающего городскую газету. Миша был горд тем, что не только узнал запрещённое слово, но и применил его по назначению в нужный момент.

Злобные и жестокие кочевники уже давно покончили бы с мирной прекрасной Москвой, если бы не Край – это невероятное по масштабам монументальное сооружение. Суровый и надёжный облик границы их мира тут же всплыл в памяти. Гигантская бетонная стена бережно оберегала город со всеми его обитателями, отделяя его от внешнего мира, в котором царили лишь жестокость, насилие и смерть…

Автобус миновал пригороды и выехал к многоуровневым фермам, прилепившимся к чёрным голым отвесным скалам. Миша вышел из автобуса и запрокинул голову, чтобы разглядеть ряды нависающих друг над другом коровников и свинарников, похожих на соты диковинных насекомых-великанов. Вместе с остальными детьми он дошагал до наземной проходной. Там хмурый охранник строго проследил за тем, чтобы каждый школьник приложил запястье к сканеру, отмечая начало общественных работ.

В комнате позади проходной было тепло и ярко. Старший смены, большой хмурый мужик быстро и равнодушно распределил детей по участкам и снова засел за какие-то расчёты.

Мише сегодня досталась работа с коровами, которых выращивали на пятом уровне. Большая часть ребят бросилась к лифту, но Миша чуть презрительно фыркнул и пошёл по лестнице, потому что хотел закалиться и стать сильнее. Войдя в служебное помещение, мальчик вежливо поздоровался с бледными невесёлыми доярками, которые отдыхали между дойками. Миша завернул в небольшую раздевалку, быстро сменил школьную форму на рабочий комбинезон, стараясь складывать одежду так, чтобы ни в коем случае не помять рубашку и галстук.

Взяв совковую лопату, Миша прошёл в хлев, в котором выращивались и содержались животные, дающие молоко. Конечно, он был не в восторге от выгребания навоза из стойл, вряд ли такая работа кому-то могла показаться приятной. Но важное и нужное дело мальчик выполнял со всей ответственностью и тщательностью. Общество нуждалось в помощи Миши, и он добросовестно отдавал свой долг, внося посильный вклад в общее развитие нации.