Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)

Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства (БДСМ, или НЛП)
Иван Викторович Быков

Анна, обычная девушка, служит на Границе. Необычно служит на необычной Границе. В какой-то момент она оказывается в центре интриг и сражений, измен и разоблачений. Хозяева и боги – кто же на самом деле правит нашим (да и не только нашим) миром? Мужчины и женщины – как склонить колени, чтобы возвеличить свободу и достоинство? Ошибки всемогущих, сражения сильных, победы покорных. Битвы философов, откровения богов, бондаж и доминирование, достойный ответ всей полусотне цветов и оттенков, написанный со знанием Темы, удивительная любовь в удивительных обстоятельствах, дерзкий вызов феминисткам или тонкий стеб над патриархальным укладом, скромность на грани порно – все это в новом детективно-фантастическом коктейле от мастера интеллектуальной прозы Ивана Быкова. Итак, Анна служила на Границе. Ну, как – служила? Ну, как – на Границе?..

Иван Быков

Будь Другом, Свет Мой, или Нега Лакшери-Паскудства

(БДСМ, или НЛП)

«Любовь к людям содержит и любовь к себе, ибо любовь к людям распространяется на самого человека, любящего людей. Нужно одинаково любить себя и других людей».

    «Мо-цзы», глава «Большой выбор»

Часть 1. Граница

«Необходимо знать, что определение возникло от подражания границам сёл и земельных наделов, ибо предки [наши], чтобы избежать двух крайностей – излишества и недостатка – установили Границы, дабы пользоваться своим и не трогать чужого».

    Езник Кохбаци. «Опровержение ересей»

1. Анна

Анна служила на Границе.

Ну, как – служила? Ну, как – на Границе?

Все служение Анны сводилось к немногому: выполнять то, что требуют, надевать то, что полагается по протоколу. Наверное, именно это называется службой. Во всяком случае, для женщины.

А вот с Границей были сложности. Собственно, не было никакой Границы. Или наоборот: была только Граница. Анна сама не смогла бы объяснить, где, что и когда происходит вокруг нее. Потому как не было на Границе никаких «где», «что» и «когда». А если и бывали, ьо лишь в очень торжественных случаях.

Место, время и события на Границе вообще не имели значения. Нет, конечно же, какие-то события происходили. Они, события, случались в прошлом, настоящем и будущем. Были привязаны ко времени. Они происходили близко и далеко. Были привязаны к месту. Но все это – события, время и место – абсолютно не имело значения здесь, на Границе времен, мест и событий.

И вот на такой Границе служила Анна.

Наверное, стоило бы юной пограничнице задуматься о значении (или бессмысленности?) сущего… Нет, Анна не позволяла себе задумываться о сущем. Или ей не давали думать о сущем. Или просто не было такого желания. Или не было сущего. Ну, вот, стоило подумать, и снова Анна запуталась.

Единственное, о чем думала она, так лишь о том, чтобы безупречно служить. Если Анна служила не безупречно, то ее наказывали. Это также входило в ее обязанности: делать промахи, чтобы наказывали. Но тут важно было соблюдать пропорции. Иначе могло и расплющить.

Самое страшное, что могло произойти с Анной, – изгнание. Изгнанным служителям назначали место, время и роль. И на этом заканчивалось все. «Безграничная Граница» сузилась бы до пределов одного из миров, до пределов короткого человеческого века. Потому как Граница означала бытие, а другие миры – все миры во всей их бесконечности и разнообразии – означали небытие.

Здесь и сейчас было всеобъемлюще; там, то и тогда являлось пустотой. Или не являлось? Может ли пустота являться чем-либо, хотя бы этой же пресловутой пустотой? Нет, не стоит об этом думать. Какое-то заигрывание с логическим позитивизмом выходит. А это мужская территория. Это их служение. Каждый должен быть на своем месте, держать оборону на своем рубеже.

И потому Анна старалась служить исправно. Тем более, что это было не сложно и – главное! – доставляло удовольствие. Служила границе и Хозяину. Или Хозяину и Границе, но это новый повод для путаницы. А за путаницу – наказывают.

Хозяин был один. А иначе и быть не могло. И Хозяин был добр. В меру. Именно он назначал протокол нарядов и некоторые простые действия. Но Анна давно уже научилась предугадывать желания Хозяина. Исполнение этих простых действий служило разуму Анны глубокой пищей, а душе Анны – источником необъяснимой радости.

Сегодня радости было особенно много. Радость и трепет, перемежаясь и проникая друг в друга, эти два чувства создавали третье – счастье. Сегодня Анна была счастлива. Как, впрочем, и всегда с того момента, когда стала пограничницей. Служба должна делать служащего человека счастливым. А иначе, зачем служить?

2. Наряд

Особенный день. Хотя бы потому, что не было на Границе дней. А сегодня – был. Нужно строго соблюсти протокол. Все распоряжения были получены заранее. Можно было бы сказать, что получены во сне, вот только сны здесь были явью. Анна вежливо обратилась к собственной памяти, и та услужливо представила готовый образ.

Начинать нужно было с шеи. Это важно. Всегда нужно начинать с шеи. Двери гардероба плавно разошлись в стороны. Верхняя полка. Чокеры. Плотно прилегающие к шее душители. Все размеры изначально были подогнаны так, чтобы служительница могла строго соблюдать протокол.

Сегодня был нужен чокер, который чуть перенимал дыхание, но позволял чувствовать себя достаточно комфортно. И даже не затруднял речь. Цвет – черный. С серебряным кольцом для поводка.

Весь наряд сегодня будет черным. Хозяин терпеть не мог эклектики. Единственное допущение, что позволял его вкус – широкая красная резинка чулок. Черные чулки, красная резинка, серебряное кольцо на черном ошейнике. Анна взглянула на себя в зеркало и осталась довольна.

Далее – обвязка. Анна взяла одну из множества веревок – в этот раз выбрала эластичную, так было сказано накануне. Ловким движением перекинула веревку через шею, сделала несколько простых узлов, затем провела оба конца между ног и вывела их сзади за шейную петлю. Быстрыми узлами зафиксировала концы.

Со второй веревкой девушка продела более хитрую манипуляцию, затем взяла третью и четвертую. Последние веревки пустила змейками меж готовых петель и узлов. Снова взгляд в зеркало – осталась довольна. Значит, будет доволен и Хозяин.

Собственно, наряд был почти готов. Анна медленно натянула черные шелковые перчатки по локоть, с нижней полки взяла пару черных матовых туфель на высоченном каблуке. Выбрала нужный флоггер из висящих в ряд на стене.

Оставалось только ждать. Анна встала на колени в коридоре, чуть боком к входной двери, защелкнула серебряный карабин поводка на кольце чокера, взяла в зубы флоггер, прижала ладони к шелковым бедрам и стала вслушиваться в коридорные шорохи – ловить шаги Хозяина.

3. Ваниль

Они долго шли по длинному коридору. Долго, по длинному. Анна улыбнулась одними мыслями, про себя: на Границе не имели значения ни время, ни расстояния. Все эти атрибуты ванильных миров использовались на Границе по случаю и со значением. Сегодня был именно тот случай, которому все на Границе придавали особое значение.

Улыбнулась только мыслями, но Хозяин заметил. Почувствовал. Он всегда чувствовал ее, она всегда чувствовала его. Идеальная пара: верхний и нижняя, Хозяин и его сабка. Иначе такие отношения были бы попросту невозможны. Невозможны, потому что не нужны.

Ведь сначала всегда возникает желание. Желание мотивирует возможности. Возможности определяют долг. Но все это летит в бездну, если никому не нужно. Такова формула творения, об этом знает каждый пограничник. И даже каждый бог, но о богах еще будет много разговоров. Сегодня их день на Границе.

Чуть дернув за поводок, Хозяин приказал развернуться. Обнаженные ягодицы девушки благодарно приняли хлесткий удар флоггера. На коже памятно зардела полоса. Еще одно движение поводка, и мужчина повел свою женщину далее: беззвучные шаги его босых ног и звонкий цокот ее матовых копытец.

Ванильные миры. Анна попала на Границу из одного такого ванильного мира. Из мира, где все еще идут споры о ролях, обязанностях, отношениях и других недостойных вещах. Где мужчины до сих пор еще объясняют женщинам их роль и значение, а женщины ежатся и противятся. Ванильные миры, где взаимопонимание – удел избранных. Именно из такого мира некогда сбежала Анна. На Границу.

«До сих пор», – Анна снова улыбнулась, тихо, но заметно. Эти отголоски прошлой жизни все еще не покидали ее сознание. Впереди еще много дней с Хозяином, еще много наказаний и поощрений…

Ну, вот опять: впереди, много дней. Можно вывезти девушку из ванильного мира, но трудно вывести ванильный мир из девушки.

Хозяин остановился и выпустил поводок. Конец с кожаной петлей беспомощно обмяк, лег Анне на живот. Обернулся к Анне медленно, но грозно.

– Подними глаза, – приказал.

Анна подняла глаза послушно, но не сразу: такие приказы не сулили ничего хорошего. Смотреть в глаза Хозяину не принято.

– Еще одна такая улыбка, – негромко сказал Хозяин, – и вернешься в спальню. А в зал войдешь в наручниках.

Анна умоляюще застонала: здесь, на Границе, сабке тяжело было бы найти дорогу назад. Передвигаться с Мастером – это одно, а вот блуждать по меняющим очертания коридорам – тут и опоздать можно, и заблудиться. А это уже – верное изгнание. Анна вновь опустила глаза в пол и чуть ли не рухнула на колени.

Хозяин выждал несколько минут (так восприняло сознание Анны, не отвыкшее еще привязывать все и вся ко времени и пространству), а потом удивительно мягко взял девушку за подбородок.

– Встань, и двинемся дальше, – и Анна поняла, что ее простили. В этот раз простили.

4. Тронный зал

Не было на Границе никаких мест – все свершалось там, где было нужно, когда было нужно, как было нужно. По воле Хозяев. Так что все церемониальные действа, все ритуалы были придуманы не для Хозяев, а для их сабок. И для гостей.