Кодекс боевой подруги

В дальнейшем Яша научилась распознавать «ревнующих» в течение первого же разговора. Научилась – не то слово. Как-то неожиданно, водночасье выработалось в ней это тонкое умение, возникло на уровне рефлекса, как умение кошки приземляться не на спину, а на мягкие лапы. Именно так – мягко – отстранялась от таких мужчин.

Не задумываясь о природе ревности, Яша постигла ее интуитивно. И незамедлительно ощутила плоды этого нового знания. Не стало обид, а, следовательно, не стало обиженных. Избегая тех, кто мог обидеться на нее, Яша обнаружила, что жить стало… вольготнее, что ли.

Сверстники сжигали себя в конкурентной борьбе за самок, а конкуренция порождает внутренние сомнения, которые порождают ревность. И как-то так само собой вышло, что сверстники исчезли из Яшиного окружения. А появились мужчины иного рода: обстоятельные, состоявшиеся; такие не обижались, если соблюдать некоторые правила, хотя, безусловно, могли обидеть сами.

6.

Яша поняла, что на пути дальнейшего самосовершенствования, без которого невозможна никакая свобода, лежат новые пункты «Кодекса Боевой Подруги», новые заповеди успешного общения с мужчинами. Их нужно было искать и найти, а для этого нужно было постоянно упражняться. И Яша стала на путь тренировок – иногда изматывающих, иногда приносящих разочарования, иногда выбивающих из колеи. Но Яша была девушкой целеустремленной: решив раз, она с пути не сворачивала, как это было, например, при выборе профессии.

Итак, первым пунктом «Кодекса» она определила «Не ревнуй!» и занялась закреплением этого правила на практике.

Вначале было безумно сложно: Яша была женщиной, а значит, была обуреваема страстями и эмоциями. Кроме того, чувство собственничества ей никогда не было чуждо. Поэтому Яша решила начать с самого сложного, чтобы потом уже ничего не было страшно.

Из всех более-менее доступных звезд сцены она выбрала того, о котором можно было с достаточной уверенностью сказать, что он не гей. Взяла билет на концерт, пробилась за кулисы, выразила восхищение, взяла автограф и вошла в его, Звезды, жизнь, да и сама сделала его, Звезду, частью своей жизни.

Звезда оказался весьма издержанным, но также весьма бойким на сцене и в постели. В прошлом он был поэтом, но потом начал петь, а, как известно, поэты перестают быть таковыми, как только начинают петь. Они обретают некое иное качество, переходят в некую иную ипостась, едва лишь выходят на сцену со своими стихотворениями, которые тоже перестают быть стихотворениями, становясь песнями.

Все это было слишком сложно для Яши, да она и не стремилась все это постичь. Она запомнила лишь, что от поэта в Звезде остались какие-то характерные мелочи, вроде того, что свои гитарные медиаторы он называл плектрами, что, собственно, то же самое, но только для кифары. Яша искала в этом общении нечто иное. И нашла.

7.

Яша звеном вошла в ту цепочку, о которой поет один из известных исполнителей:

Гостиница, вино, телевизор, барабанщик-сосед,
Иногда кто-нибудь еще, кто сделает минет.

И она стала привычным декором всех его гостиниц, подательницей всех его вин (и не только), решательницей всех его бытовых проблем, гостеприимной хозяйкой и «своей в доску» для всех его друзей, будь они барабанщики, гитаристы или кларнетисты. Она стала его тенью. И, в конце концов, сумела добиться того, что при мыслях о минете у него не возникало никаких сомнений в том, кто именно будет этой самой «кто-нибудь». И, конечно же, она стала его стилистом-парикмахером. При этом Яша вовсе не стремилась стать для Звезды единственной. Яша просто старалась быть боевой подругой.

Яша отучалась ревновать. Он ей врал, она делала вид что верила, но через некоторое время поставила вопрос ребром (она тогда еще не закончила свой «Кодекс», а потому допускала довольно серьезные промахи). Итак, вопрос ребром прозвучал следующим образом: «Если секс, то я всегда должна быть рядом».

И он согласился, с такой легкостью, как будто сам хотел ей давно предложить именно такую схему отношений. Начались оргии: какие-то мужики, какие-то герлы разного качества, в разных количествах и комбинациях, в разных состояниях и с разными, порой достаточно экзотическими, желаниями более не покидали их, Яши и Звезды, постели (или где могли происходить данные ритуальные действа).

Яша обрела колоссальный эмоциональный и сексуальный опыт, открыла в себе множество неожиданных (даже для себя самой) талантов, поняла, что умелым рукам (и не только рукам) существует множество способов применения, кроме парикмахерского мастерства. Но главное – сделала много важных выводов, из которых наиболее ценным был следующий: мужчинам претит ложь. В том смысле, что любой мужчина с огромным удовольствием выложит своей женщине адскую правду собственного мира, если женщина будет готова эту правду принять. Но таких нет. Ни одна женщина не готова спуститься в мужской ад, стать своеобразными Орфеем для Эвридики или Идзанаги для Идзанами, только наоборот. Лишь Боевая Подруга.

И Яша укрепилась в желании пройти этот путь до того конца, на который вообще способна женщина. И в некий момент, убедившись, что Звезда находится в надежных руках, тень ушла от хозяина. Она ушла тихо и незаметно, как и положено тени. Ее ждали новые подвиги, новые вехи на пути становления. Яша не читала Аристотеля и не знала, что любое становление – лишь шаги от возникновения идеи до ее уничтожения.

Яша научилась не ревновать. Но главное: перестала искать в мужчинах будущего мужа. Она не только решила, но и стала видеть в мужчинах тех, кем они, по сути, и являются: мужчин.

И еще Яша вывела вторую заповедь «Кодекса». Вернее, начала выводить, оказалась на пока еще далеких, но все же – подступах к ней.

Триммер 2. Будь рядом

1.

– Ты была редкостно распутна, – Татьяна затянулась и выпустила густую струю дыма в бокал с вином. У Яши почему-то появились некие эротические ассоциации при созерцании сего действа.

– Распутна? – Яша не отрывала утомленного взора от дымной струи, растекающейся в бокале над поверхностью белого вина. – Назови уже своими словами. – Яше надоела Татьяна, ей осточертел этот разговор, она хотела поставить емкую матерную точку.

– Не хочу, – как будто почувствовав настроение былой спутницы по звездным оргиям, ответила Татьяна. – Пусть остается «распутна». Ты была редкостно распутна. Ты всегда вела себя по принципу «Моя киска жаждет риска».

– Во-первых, не только киска. А во-вторых, в чем заключалось мое распутство? – почти улыбнулась Яша. – В том, что ты уходила под разными предлогами за минуту до того, как все начиналось? А я оставалась?

Яше было жаль Татьяну. Но не более. От этой жалости до сострадания было, как от блохи до звезды Сириус. Таня строила планы на Звезду, стремилась стать для него единственной, а потому формировала образ поклонницы целомудренной, верной, надежной. Все эти качества, по наивному убеждению Татьяны, делали женщину потенциальной претенденткой на руку и сердце мужчины, даже такого малопригодного на роль мужа мужчины, каким был Звезда. Вот только все эти преждевременные уходы отнюдь, по мнению самого Звезды, не добавляли надежности. И более того: представлялись именно неверными, с позиций того понимания верности, которое бытовало и бытует в определенных кругах. Со мной во правде и грехе – ты мне верна; не со мной – не верна. Яша знала это определенно, поскольку в угаре и дыме Звезда часто звал Татьяну и таких, как она, ванильными целками и слал в их сторону наиболее неприличные из используемых им в общении жестов.

И вот – разочарование. А ведь Яше хватило всего лишь одного пункта «Кодекса», чтобы сидеть сейчас на подоконнике, весело болтая ногой, возвышаясь, при своем-то невысоком росте, духовно и физически над понуро бухающей и курящей подругой, длинноного-модельной внешности. Ох, уж эти пи***страдания…

2.

Но уже в те времена чуткая душа Яши стала формировать, пока смутно, второй пункт «Кодекса»: «Будь рядом». Во что бы то ни стало, будь рядом с тем, кого избрала (или кто избрал тебя, что не меняет сути), пока ему необходима твоя близость. И вопрос не в том, кажется ли тебе происходящее в данный момент отвратным, мерзким, неправильным: если тебе это кажется отвратным, значит, неверен сам факт твоего выбора – отмени выбор. Но если ты здесь и сейчас, то принимай происходящее как данность и – будь рядом. Во что бы то ни стало – будь рядом.

– Есть крепкие? – спросила Татьяна, и Яша не сразу поняла, о чем ее спрашивают: о напитках или сигаретах.

– Текила, – сказала наудачу и попала.

– Тащи! – приказала Татьяна. – Неси, – попросила через секунду совсем иным тоном. Не только тон голоса – в Татьяне произошли иные перемены: она признала Яшину мудрость, хотя пока еще не осознала собственную дурь.

Яша выставила одну высокую рюмку (сегодня Яше не хотелось «нагружаться» – ей хватало вина), тарелочку с дольками лимона (лайма в доме не было) и притащенную кем-то когда-то бутылку какой-то «Sauzы» – Яша не разбиралась – да им же, самим притащившим, и на треть початую. Судя по тому, что две трети сока голубой агавы все еще были в сосуде, притащивший «Sauzу» надолго в доме Яши не задержался.

– «Silver», – заранее скривилась Татьяна, но, тем не менее, резко скрутила крышечку и решительным движением наполнила рюмку до краев. Потом не глядя сыпанула соль из открытой солонки на язык, опрокинула следом напиток и… До дольки лимона дело не дошло – Татьяна, издавая звуки, которые равно можно было назвать как спазмами, так и агонией, рванула в уборную.

Вечер был окончен. Яша покачала головой: она знала, что в эту солонку помещается две чайных ложки соли. Солонка была полна. Блюй, Татьяна…

3.

До того, как тень отбросила тело Звезды, Яша видела немало таких женщин, как Татьяна. Женщин, бесхитростно предполагавших, что часть может заменить целое, что одна женщина может заменить мужчине всех других. Какое безапелляционное самомнение – видеть в себе непревзойденный идеал; какое неуважение к мужчине – нивелировать все его глубины, настроения, порывы, сужать их в одну точку!

Образное Яшино мышление рисовало такую картину Иеронима Босха: из тысяч и тысяч существ, наделенных различными качествами душ и различными свойствами тел, аморфное нечто отрывает по куску и лепит, лепит, лепит себя из этих лохмотьев. Мажет клеем неосознанных мечтаний, мгновенных позывов, шьет хирургическими нитями душевных велений и пришедших из детства устоявшихся паттернов-фигур. И вот таким извращенным образом собранное творение, достойное пера Мери Шелли, гения барона Франкенштейна, этот многошовный распадающийся, придерживающий собственные части монстр, пытается заключить избранного мужчину в объятия с ультимативным утверждением: «Я твой женский идеал, всегда, во всем, везде, при любых обстоятельствах! Ешь меня! Пей меня! Говори со мной! Трахай меня! Люби меня! Только меня! Только со мной! Остальных – сожру!»

Яша невольно наморщила носик и передернула плечами. Бежать! Бежать от этой дичи! И сказано же было ей: «Не ревнуй!», но она не услышала, не вняла. Обернулась не вовремя, как жена Лота, и стала соляным столпом. Кем сказано? Да хотя бы здравым смыслом. Опытом. Мудростью житейской. Твоим мужчиной.

Не ревнуй и будь рядом. Но вторая эта заповедь была окончательно внесена Яшей в неписаный свой «Кодекс» чуть позже, после встречи с юристом-фрилансером.

Будучи тенью Звезды, Яша оттачивала мастерство владения правилом «Не ревнуй!», как самурай месяцами оттачивает один единственный удар-субури, чтобы потом эффективно использовать его в кумитачи, в парной схватке. За время этой тренировки Яша уяснила, в том числе, одно важное обстоятельство: мужчине порой просто необходима женщина. Трудно представить себе, до какой степени бывает необходима.

Но у каждой медали, как ни банально это звучит, всегда есть и аверс, и реверс. Любой женщине нужен мужчина. Одиночество имеет определенное обаяние, но является лишь частным состоянием. Перманентно же – люди животные парные. Нужны друг другу.

Мужчина Яше был нужен. Как любой женщине. Просто она убрала единственное число, пришла к числу множественному. И сменила критерии поиска. Не перестала искать, нет, но сменила критерии. Конечно же, поисковая эта операция велась не целенаправленно: Яша не была светской львицей, охотницей за жирной дичью, нет. В ней по-прежнему жила девчонка-простушка. Зондирование проходило на уровне подсознательном, но оттого не теряло, а может быть, даже обретало – за счет интуиции – высокий коэффициент полезного действия.

4.

– Постригите мальчика? – задорно попросил ухоженный мужчина около полудня в один из будних дней.

День был зимний. Администратор салона слегла с жестким гриппом, а ее сменщица была в отпуске и в это время надевала естественный египетский загар на тот, что был получен в бесплатном для сотрудников солярии салона. Можно было попросить посидеть за стойкой кого-нибудь из девчонок-мастериц, но Яше сегодня решилось поработать самой.

– Конечно, – приветливо улыбнулась Яша посетителю. – У нас замечательный детский мастер. Вы по записи?

– Честно говоря, нет, не по записи, – понурился посетитель. – Да и детский мастер, думаю, – это уж слишком. На работе не поймут, если меня пострижет детский мастер.